Демоны души (СИ) - Елин Алекс

Сзади вновь раздалось победное завывание поредевшей стаи. Твари уже несколько раз настигали его и начинали рвать, но потом, словно бы по команде, отпускали. Погоня продолжалась.

Самбуру из последних сил рванул вперед по едва заметной тропе. Шаг, еще шаг, еще! Даже скорость прибавилась! Еще рывок! Может быть, удастся от них оторваться, ведь и твари не железные, они тоже устают! Вдруг забрезжила надежда, почти нереальная, но все же…

Травник упал. Он растянулся на животе, зацепившись ногой за какой-то корень. В отчаянии парень попытался подняться, встал на четвереньки, потом поднялся на ноги, но резкая острая боль пронзила его лодыжку, он вновь упал в густой травяной мох. Драгоценные секунды были упущены. На него сверху набросились твари. Одна впилась острыми загнутыми клыками в правое плечо, вторая вцепилась в левую руку. Хрустнули под напором мощных челюстей кости, Самбуру дико заорал, тварь мотнула головой, отрывая ему пальцы.

С трудом травник перевернулся, пытаясь отпихнуть напирающих болотных монстров, встать, но его повалили на землю. Парень дико кричал, в голове не осталось ни одной мысли, только осознание того, что он умирает. Ему было очень страшно, больно, его рвали на куски. Он видел, как еще один монстр вырвал из уже беспалой левой руки кусок плоти. Брызнула алая кровь, показавшаяся такой неестественно яркой, еще один монстр впился в живот обреченного человека, разрывая мышцы, вырывая целые куски плоти, захлебываясь такой сладкой кровью жертвы. Самбуру с трудом попытался оттолкнуть голову монстра, терзающего его живот, но первый из порождений Стареллы вцепился клыками в запястье, мотнул уродливой башкой, и в его зубах оказалась правая кисть истерзанного, орущего человека.

Кто-то из монстров вцепился, наконец, в горло бедного парня, заваливая его на спину. Изо рта Самбуру хлынула кровь, его полный ужаса и непереносимой боли крик оборвался. Уже гаснущие глаза травника увидели в отдалении двух мужчин, наблюдающих за его агонией. Парень из последних сил протянул к ним окровавленные с торчащими обломками костей культи рук, пытаясь попросить помощи или последнего милосердия, но, наконец, его взгляд заволокла тьма. Агония прекратилась.

Самбуру умер, заживо сжираемый болотными тварями.

— Что ж, Ринго, ты вполне овладел амулетом, — одобрительно кивнул Марсель, наблюдая за агонией какого-то парнишки, которого твари гнали через леса сегодня по приказу Ринго.

— И все же они не сразу меня слушаются, — недовольно кивнул в сторону пиршества тварей глава храмовых воинов. — Мне кажется, амулет надо еще немного зарядить.

— Вполне возможно, — согласился верховный жрец Стареллы. — Но и тебе нужна практика. Ты управлял детьми моей Госпожи сегодня в третий раз, и ты сумел их три раза заставить выпустить жертву. Это, знаешь ли, очень сложно, особенно после того, как они попробовали вкус крови.

— Нужно больше тренироваться, Марк ждет от нас результатов, а сроки нас поджимают, — недовольно заявил Дервиш. — Завтра попробуем еще раз.

— Как скажешь, — пожал плечами Марсель, направляясь в сторону болот. — Уже поздно, пора возвращаться.

Приспешники богов Тьмы направились в обратный путь к своему временному лагерю. Страшная смерть неизвестного травника их, конечно же, не тронула, он был для них всего лишь учебным пособием.

Глава 3

11, месяц Цветов, 5555 года — 15, месяц Цветов, 5555 года 

Ривс Дримс добирался до Миранды полторы недели. Из них неделю на поезде (и уж точно не скоростном!) от Фритауна до Нерейды. В Нерейде он застрял на несколько дней, потому что поезда до Миранды ходили всего лишь два раза в неделю. Автобусы раньше ходили чаще, но тут как раз случились неприятности: на днях монстры ни с того ни с сего оживились и стали не просто забредать на шоссе, а еще и бросаться на стены, окружавшие Миранду, что не способствовало усилению потока транспорта. Впрочем, про Нерейду болотные твари тоже не забыли: датчики засекли их близко от города, а как раз накануне приезда Ривса случилось первое нападение на сам город.

Главой округа было принято решение временно прекратить автобусные перевозки.

Капитан Дримс от этого известия впал в крайне мрачное настроение. Заселили его до отправки в Миранду в военное общежитие, что не добавляло радости и оптимизма злому капитану. Он два дня любовался на мутно-желтую воду протекавшей через город реки, видневшейся из окна его комнаты, от души насмотрелся на утренние и ночные желтые туманы, наползавшие со всех сторон на Нерейду, на серые, низкие тучи; желание прибить всех, все и каждого крепло в капитане час от часу.

Вместе с этим желанием крепла и обида на корону и Розми. Он столько лет отдал службе своей стране, столько крови за нее пролил, он получил высшую награду Розми, а его сослали в мерзкий городишко! Городишко жалких пьяниц и неудачников! Туда, где можно было сгнить заживо! В его деле даже не стали разбираться! По сути, он получил наказание ни за что. Даже за угробленный по собственной дурости истребитель полагалась всего лишь Нерейда, откуда можно было выбраться!

Как же несправедлива жизнь!

А как же известная прописная истина, что Розми своих не бросает? Выходит, бросает? Выходит, Розми наплевать на того, кто спасал страну и защищал ее границы? Может быть, и правы были друзья, предлагая уволиться со службы и перейти в гражданскую авиацию? Так он сохранил бы возможность летать… Пусть не на истребителях, но хотя бы на самолетах…

Проклятие!

Отчаяние, обида и негодование захлестнули душу капитана, который на самом деле являлся одним из лучших пилотов, человеком, у которого крылья были вместо рук. Он жил полетами, он сливался со своим серебряным орлом, чувствуя машину на интуитивном уровне, доверяя самому себе, а не приборам.

У него отобрали полет. У него отобрали будущее. У него отобрали саму жизнь.

Сейчас Ривсу хотелось не только бегать по стенам, но драться, крушить все подряд, а глаза ему прямо-таки застилала пелена черного отчаяния и ненависти не столько ко всему окружающему, а к стране, которую он защищал столько лет и был абсолютно предан, к королеве, которая даже не стала разбираться в его деле…

За что? За что? Этот вопрос не давал ему покоя.

Не выдержав, сидения в ожидании транспорта в четырех стенах, всеобщего отчаяния и уныния, Ривс вечером второго дня отправился в знакомый бар.

Когда-то Дримс уже был сослан в Нерейду. Он сумел из нее выбраться через год, но тогда он жил в предоставленной ему служебной квартире. И пусть она была крохотной, но там хотя бы можно было спокойно отдохнуть, что никак нельзя было сделать в общаге.

В баре капитан совершенно не собирался напиваться. Хотел просто пропустить пару стопок. Может быть подраться с кем-то, чтоб выместить зло, но сам того не заметил, как хватил лишку. Вывалился оттуда он уже ближе к полуночи. Отчаяние и злость на несправедливую судьбу лишь усилились. И хоть ему было стыдно за то, что в своих несчастьях он начал винить весь мир, он уже дошел до той степени отчаяния и осознания разверзшейся у него под ногами пропасти, что иначе было бы в пору стреляться.

Ривс стоял на булыжной мостовой, держась за фонарный столб. Не то чтобы ему нужна была опора, просто хотелось орать или рыдать, чего делать он не позволял себе со дня смерти матери. Капитан прижался лбом к холодному металлическому столбу, покрытому не только ажурными узорами, но и ржавчиной. Постепенно алкоголь отпускал его, а туман наползал, обвивая ноги чуть ли не по колено, и в тумане начали мерещиться какие-то странные смутные силуэты. По своему опыту Ривс знал, что вот теперь лучше бы бежать со всех ног в ближайший подъезд, ведь это — Нерейда. Это не Миранда, конечно, и сейчас в районе именно Нерейды тварей нет, да и силуэты в тумане скорее всего игра его нетрезвого воображения, или блики закрытой облаками Самканы[11], но… Но это — Нерейда! Лучше показаться идиотом, спрятавшись в подъезде, чем остаться без головы!