Ксения Медведевич - Ястреб халифа

— Да, моя госпожа. Могущественный дух. Тарик. Когда он вступит в Алашань, джунгары соберут курултай и поднимут Белое знамя, которого степь не видела уже много лет. И пойдут в поход под знаменем предков Сульдэ — под началом белолицего бога, пришедшего в степи с севера.

— Какова же их цель в этом походе?

— Наказать тех, на кого укажет разгневанный бог, — тихо ответил Ханид и поклонился.

Айша развернула веер и принялась медленно им обмахиваться.

— Разгневанный бог… — прошептали ее губы.

Воистину, сказанное юношей трудно было принять разумом.

Исхак ибн Хальдун вежливо кашлянул в кулак.

— Да, Исхак?..

— Как бы то ни было, о светлейшая, теперь мы можем быть точно уверены: Тарик получит под начало многочисленную и послушную армию. Нам не придется сомневаться в преданности джунгарских воинов и военачальников.

И вазир недобро улыбнулся.

— Да, я бы на месте Мубарака аль-Валида начала себе подыскивать другую провинцию для правления, — тихо сказала Айша и медленно свернула веер. — Ты принес нам воистину прекрасные новости, о Ханид.

Меж тем, несчастный оглянулся на золотившийся, как масло на сковородке, пруд и снова с трудом сглотнул.

Сжалившись над его страданиями, Айша кликнула невольницу:

— Эй, принеси этому человеку напиться!

Ханид благодарно припал к полу, а заглянувшая за занавес Утба на мгновение скривилась — согласно церемониалу во дворце не принято было поить посетителей. Айша подумала, что наглую мерзавку — кривиться она еще на меня будет! — неплохо бы высечь. А потом передумала:

— Эй, Утба! Смотри, принеси все как положено. И позови Сальму.

Когда старшая невольница вошла, Айша поманила ее к себе за ширмы и что-то ей пошептала на ухо. Сальма медленно закивала, улыбаясь:

— Воистину, это прекрасный и мудрый выход из положения, госпожа.

Тут вошла Утба: в одной руке она держала поднос с хрустальным кувшином и стеклянной пузатой чашечкой для питья — все было покрыто отрезом дорогой дабикийской ткани. В другой руке Утба держала шелковый платок для вытирания губ.

— Это вода с патокой, — улыбнулась Айша и снова озорно приподняла занавесь — на этот раз, чтобы подмигнуть несколько ошалевшему молодому человеку.

На самом-то деле в кувшине было намешано финиковое вино со льдом.

Юноша благодарно кивнув, принял из рук Утбы наполненную до краев чашку, — стараясь при этом не глядеть в едва прикрытое прозрачным платком лицо девушки: глаза густо подведены, черные загнутые ресницы трепещут, полные губы ярко напомажены. Отхлебнув, он сначала неверяще распахнул глаза, сделал второй глоток — и понимающе улыбнулся:

— Воистину, о светлейшая, в твоем дворце прекрасно смешивают патоку с водой.

Айша благосклонно кивнула.

Меж тем, юноша степенными маленькими глотками утолил жажду и с поклоном отдал чашку невольнице. Тогда Сальма выступила вперед и сказала:

— Возьми, Ханид, все это твое.

Утба быстро поставила стеклянный стаканчик на дорогой поднос и, простершись, подвинула его к молодому человеку. Тот ошеломленно кивнул. А Сальма повернулась к невольнице и сказала:

— Иди с этим юношей.

Тот низко поклонился и спросил:

— Почему так?

И старшая над невольницами ответила:

— Нет такого обычая, чтобы человек, не вхожий в другие дни во дворец, касался чего-либо, и это оставалось во дворце. Я исполняю то, что мне приказано исполнить, и нет такой силы, которая заставила бы меня поступить иначе. Теперь девушка будет с тобой, и все, что она принесла, тоже.

И Ханид, не уставая благодарить, ушел со всем этим.

— …Прости меня, — Айша сочла нужным извиниться снова. — Я лишь хотела сказать, что двое сыновей Арагана помогут тебе в походе.

Нерегиль снова недовольно скривился.

— Ты возьмешь с собой гвардейцев?

— Я подумаю, — Тарик дернул плечом.

— Через пять дней — счастливое число по гороскопу Фахра. Вы выступите после полудня — Яхья говорит, что звезды советуют воздерживаться от выхода утром этого дня.

Он снова лишь дернул плечом.

— А в ночь перед выступлением во дворце будет праздник — в твою честь.

И тут он вскинулся:

— Айша, ну сама-то посуди, какой праздник! Я не знаю, как показаться на глаза Фахру, я до смерти испугал ребенка…

— Тарег…

— Я…

— Тарег, послушай меня. Да, ты испугал его. Но это не первый и не последний испуг в его жизни. Не забывай, у Фахра два наставника. Ты — и Яхья ибн Саид. И Яхья объяснил ему: Всевышний милосердно скрыл истинный лик ангелов, дабы уберечь сердца и души смертных от непереносимого ужаса. Но иногда ангелы сбрасывают свое человеческое обличье и приоткрывают истинное. И за эти мгновения нужно быть благодарным — не всякому человеку дают возможность заглянуть в мир по ту сторону солнца.

— Чушь, я не ангел… — пробормотал он, отворачиваясь.

— Я знаю, знаю, ты всего лишь бестолковый самийа, — засмеялась Айша и нежно взяла его щеки в свои ладони.

И потянулась губами к его губам.

— Ой нет… — попытался сопротивляться он.

— Пойдем в тень, — замурлыкала она, ластясь и поглаживая его по плечу, по груди, по животу. — Ты покинешь меня на несколько месяцев… я прошу тебя, ну пожалуйста… и я уже все приготовила для праздничной ночи…

— Во дворце-е?..

— Да-а… Дай-ка я сама сниму с тебя пояс…

— Это добром не кончится, когда-нибудь нас поймают… — и он прихватил ей губами ухо, от чего Айша выгнулась и застонала.

— …если я снова буду кричать, как тогда…

— И вправду, пойдем-ка мы в тень…

— …Ну, все, теперь уж он ее до ночи не отпустит, — улыбнулся Гассан, провожая взглядом бредущую по траве, роняющую одежды и время от времени свивающуюся в поцелуях пару.

Наконец, любовники скрылись в маленькой беседке, чьи новые, только что вставленные деревянные решетки заплетали зелено-бордовые плети плюща.

Махтуба довольно засопела: она как чувствовала, вот как чувствовала, что госпожа найдет управу на сейида, и велела и ковры там постелить — вай, опять чужие ковры, опять в чужом доме, но хорошие, ничего не скажешь, два хорасанских и один тустарский, и подушек накидать, а самое главное, отнести туда побольше обложенных льдом кувшинов с шербетами, слыханное ли дело, господин там как тигр с тигрицей, конечно, от такого захочется пить, а сейид, как назло, сидел у дверей в сад, и пришлось протаскивать все тайком через боковую калитку для садовника. А еще Махтуба велела отнести туда винограду, и сыра, и вкусных свежих лепешек, что всегда так нравились господину, ой что это?