Лорд Дансейни - Время и боги: рассказы

А старожилы отвечали: «А никто так и не узнал. Но мы бы не стали Госколду рассказывать всякую ерунду».

Но однажды вечером, когда все сидели в длинной зале, курили, беседовали и выпивали, а старый Госколд, как водится, молча слушал, он вдруг заговорил. Он сказал:

— Уж не знаю, задумывались ли вы когда-нибудь, друзья, как я добыл этот сюжет про Трансерину.

Понятное дело, в этом клубе если уж о чем всерьез и задумывались, то именно об этом. В воздухе повисло неловкое молчание. А потом кто-то сказал:

— Ну, да, в свое время я думал об этом.

— Видите ли, — продолжил старик Госколд, — вот не далее как вчера я прочел, что умер последний из них, — последний из тех, кому это действительно было не безразлично, и я вдруг подумал, что, поскольку всех нас это рано или поздно не минует, расскажу-ка я это кому-нибудь из вас, а то ведь об этом так никто и не узнает.

— Да будет вам, вы проживете еще тысячу лет, — сказал кто-то.

— Эх, — сказал Госколд, — скорее тысячу дней. Но я в этом вовсе не уверен. Так вот, а произошло вот что, если вы, друзья мои, хотите знать.

Было так тихо, что вы бы услышали, как упала булавка. Тут, кстати, кто-то уронил спичку, и она упала с ужасным грохотом. А старик Госколд начал свой рассказ.

— Все вы помните, ну, некоторые из вас, конечно, нет, но все вы об этом читали, как европейские газеты сообщили однажды, что Император с Наследным Принцем намереваются отобедать в охотничьем дворце Принца в старом каштановом лесу у подножия Черных гор.

И, если вы помните, тогда целый месяц в связи с этим всех заверяли, будто визит носит сугубо спортивный характер, и цель его — охота на зайцев. Об этом не говорилось разве что в передовицах, и эту мысль мусолили и так и эдак, убив на это целый месяц. Одни газеты сообщали, какой ужасный урон наносят зайцы сельскому хозяйству Европы, другие — каким непревзойденным охотником на зайцев является сам Император. А на следующий день рассказывали о том, как Наследный Принц обожает спорт, и так далее, и тому подобное. В итоге и мы все, и весь свет знал больше, чем хотелось бы, о каждом из двух тысяч зайцев, которых планировалось подстрелить в каштановом лесу. И ни слова не было сказано о Трансерине.

И молодые члены клуба, и его завсегдатаи были прекрасно осведомлены, что имеет в виду Госколд под словом «Трансерина». С давних пор в клубе знали, что старик Госколд раскрыл заговор Императора по захвату Трансерины, который мог бы привести к преждевременному захвату Европы, но никто на самом деле не знал, каким образом Госколду это удалось.

— Начнем с того, — продолжал Госколд, — что на том обеде присутствовали только трое — Император, Наследный Принц и премьер-министр его отца. Его отец, конечно, был влиятельной фигурой в европейской дипломатии, влиятельнейшей фигурой, но к тому времени он был уже слишком стар, чтобы разбираться в происходящем. Официанты, прислуживавшие за обедом, должны были выйти из зала через две имеющихся там двери, миновать две задние комнаты, и затем дальние двери этих комнат должны были запереть. Мне было известно, как все это будет организовано, известно было и то, что у дальних дверей будут стоять охранники. Обед предполагался на втором этаже, на высоте шестидесяти футов от земли, и все окна, само собой, были закрыты. Я должен был находиться в саду среди магнолий, и не мог услышать даже их голоса, не говоря уже о том, что конкретно они там говорят. Еще там была высокая стена, через которую невозможно было перебраться, ну и, разумеется, тогда и мечтать не могли обо всяких современных штуковинах вроде радиоустановок и микрофонов, не говоря уже о том, что их еще тогда не изобрели. В общем, все складывалось не очень-то многообещающим образом, не так ли?

— Для меня, — сказал один из старейших членов клуба, — вся эта история так и осталось полнейшей загадкой.

— Так вот, — сказал старик Госколд, — начнем с того, что я догадывался о замыслах Императора. Но это и так все знали, хотя месяц пропаганды сильно заморочил всем голову пресловутыми зайцами, и Император не отправился бы в каштановый лес, пока история с Трансериной не была бы как следует замаскирована. Я не претендую на то, что соображал тогда лучше других. Как и все, я напрочь забыл о судьбах Европы и думал только про зайцев, потому что газеты ни о чем ином в течение месяца и не писали. И вдруг однажды я читаю в одной из европейских газет статью с разъяснениями, будто внутренние дела Трансерины ну никак не могут представлять никакого интереса для Императора. Там были изложены очень веские причины для этого, серьезнейшие причины. Однако я заметил в этой статье одну вещь.

Я заметил, что она была написана человеком выдающегося, экстраординарнейшего ума. В доводах, изложенных в статье, угадывалась какая-то навязчивая убедительность, говорившая о том, что данную работу проделал специалист высочайшего класса. Статья меня абсолютно во всем убедила, как убедила бы любого из вас. Но потом я сказал себе: «Зачем было нанимать специалиста высочайшего калибра, настоящего гения, чтобы заставить нас поверить, как глупо было бы думать, будто Император может проявить малейший интерес к внутренним делам Трансерины?» В общем, это заставило меня задуматься.

К счастью, статья была написана задолго до этих событий, и у меня оставался почти месяц на подготовку. Одна вещь представлялась мне достаточно очевидной, и если бы я ошибался, то потратил бы много времени впустую, и вот что это было: если они и вправду собирались обсуждать дела Трансерины, не было никакого шанса подслушать это через двери, ну, конечно, если вы не планировали, что вас проткнут штыком, да и тогда тоже. Короче говоря, если хотите узнать, что я в итоге сделал, если это может послужить для вас когда-нибудь руководством к действию, я назову вам две вещи, которые я предпринял, и они являются самыми важными.

Первая — я твердо решил, как я вам только что сказал, что не собираюсь заниматься подслушиванием, а вторая вещь — мне необходимо было понять, что конкретно надо сделать, чтобы разузнать, собираются или нет, они обсуждать дела Трансерины. Все остальное меня не интересовало, пусть они говорят о любых других странах, пусть хоть про зайцев, но если они проронят хоть словечко про Трансерину, весь свет должен об этом узнать, вот, собственно, и все. При этом любые попытки подкупить кого-нибудь из официантов были абсолютно бессмысленными, потому что он все равно не смог бы подобраться достаточно близко, чтобы подслушать, как я очень верно рассудил, а еще потому что он не успел бы даже потратить полученные деньги, и это тоже прекрасно было мне известно.