Ольга Романовская - Лучезарная звезда

— Бедный, как он постарел! — размышляла по дороге Стелла. Признаться, она успела озябнуть и была бы рада погреться у огня. — Сколько же времени он провел без сна, борясь с демонами, беспокоился о жизни Старлы, простой, абсолютно безразличной ему смертной, одной из многих. Он сам похож на мертвеца: бледный, с отсутствующим взглядом, резко обозначившимися скулами… И такой тихий, покорный судьбе! Никогда бы не подумала, что боги могут быть такими же слабыми, как люди, что их тоже может что-то сломать — а ведь Мериад был могущественным богом, не привыкшим считаться с чьей бы то волей. И вдруг такая разительная перемена — меньше, чем за год!

Когда "Олинас" входил в залив Чорни, Стелла с замиранием сердца искала перемены в знакомом мире. На первый взгляд все было так же — те же чайки, те же рыбацкие лодки и более крупные суда на рейде, но что-то было не так. Она никак не могла понять, что, и продолжала напряженно искать ответ в очертаниях береговой линии.

Загадка перестала быть загадкой в порту Анжера. Хмурые сосредоточенные лица матросов, курящих дешевый табак, практически полное отсутствие крупных торговых судов, будто вымершие кабачки.

Не желая раскрывать свое инкогнито, Стелла замотала лицо шарфом и пустилась в тягостное путешествие по родным просторам.

Анжер обескровили, превратили в унылое, влекущее существование по привычке существо. Лавки были открыты, таверны работали, зазывая посетителей разноцветными вывесками и обещаниями дешевого качественного эля, но город стал другим, не таким, каким помнила его девушка. В нем не было приезжих. Более того, в нем не было денег — покупатели толпились у лотков уличных торговцев, продавших овощи и зелень, но обходили стороной прилавки с чаем, тонким шерстяным сукном и заморскими товарами. Люди не улыбались и не заходили в таверну, чтобы просто пропустить чашечку-другую. Появились раненые, глушившие боль выпивкой.

Предместья Анжера производили еще более тягостное впечатление, только вившийся над крышами дымок свидетельствовал о том, что все эти дома и одинокие фермы обитаемы.

Незасеянные поля с промерзшими комьями земли, амбары стояли полупустыми, у многих не было крыши. Как узнала после принцесса, недавно над этими краями пронесся ураган, стерший с лица земли несколько хозяйств, снесший десятки крыш и развеявший по ветру большую часть собранного урожая. Внезапно ударившие в конце сентября морозы убили на корню посевы озимых.

Выехав к берегу Уэрлины, Стелла поискала глазами мост — хоть он был на месте, покалеченный, со следами недавней починки, еще не доведенной до конца, но все же на прежнем месте. Она осторожно въехала на него и остановилась на середине Уэрлины, так, чтобы был виден остров Арльз. Обычно у его берегов теснилась череда всевозможных суденышек, но сейчас там было пусто, ни одного паруса.

Глядя на частокол деревьев, простирающих руки-ветки над рекой, на суровые оголившиеся опоры моста с разводной частью посередине (время от времени под ним проходили морские суда, поднимавшиеся вверх по реке настолько, насколько это было возможно), девушка почувствовала себя безмерно одинокой. Она смотрела и не узнавала знакомые места, пугалась нависшей над водой странной тишины, пустынных дорог и мертвенного света солнца. Разумеется, осенью солнце всегда стоит низко, но это было не обычное осеннее солнце, всего лишь простой кусочек металла. И цвет у него был другой — со странными багровыми разводами.

Крохотная по сравнению с окружающим миром, фигурка на светло-серой лошади в сопровождении черной собаки ехала вдоль берега Уэрлины; именно такой маленькой и беспомощной девушка себя и ощущала.

— Грустное возвращение? — Голос Мериада казался продолжением ее собственных мыслей.

Стелла кивнула.

— Здесь так пустынно, за весь день я встретила не больше десятка людей. Где все?

— Попрятались по домам. Тебе нужно выспаться, чтобы завтра на рассвете завершить свою миссию.

— Но я не просплю пятнадцать часов.

— Я от тебя этого и не требую, хотя так было бы лучше.

— Боюсь, я не смогу, мне придется найти другое занятие.

— Найдешь. Во-первых, приведешь себя в порядок, а то рискуешь быть неузнанной собственной сестрой. Пора кончать со своим маскарадом.

— А если меня кто-то узнает?

— И что? — пожал плечами бог. — Ты у себя дома, проведешь несколько часов в тепле и заботе.

— Но я думала, что никто не должен знать…

— О том, что ты вернулась? Все, кому это нужно, уже знают. И, честно говоря, меня раздражают твои крашеные космы, я предпочитаю видеть тебя такой, какая ты есть на самом деле, — фыркнул он.

— Вы сказали, что мой цвет волос — это, во-первых. А что, во-вторых?

— Ты помнишь все, что говорила Ильгресса?

— Почти, — опустила глаза принцесса.

— Так я и думал! — вздохнул Мериад. — За эти пятнадцать часов ты должна зазубрить свои слова. Заметь, я проверю!

— А где я должна буду это сказать?

— На острове Арльз, Спасительница на белом коне. — Бог рассмеялся, но его лицо почти сразу вновь стало каменным.

— Можно задать еще несколько вопросов?

— Ты только этим и занимаешься. Что-что, а любопытство и длинный язык остаются твоими постоянными спутниками.

— Как моя сестра? — Она пропустила его саркастическое замечание мимо ушей. Сейчас он был единственным источником информации об этом изменчивом мире, другие просто ничего не знали.

— Плохо. — Мериад отвернулся. — Боюсь, тебе придется молить Лучезарную звезду об ее выздоровлении. Что-то еще?

— Да, я хотела бы…

— Это мелочи. Пошли!

Следуя за ним попятам, Стелла чувствовала, что он чего-то боится: бог часто останавливался и оглядывался по сторонам, напряженно вслушиваясь в окружающую тишину. Она боялась спросить, чего именно он боится, догадываясь, что это находится вне сферы доступа смертной девушки.

— Но как же я опаду на остров? — спросила девушка, очутившись у самой кромки воды. — Вокруг ни одной лодки…

— Если хочешь, можешь добраться вплавь, — Мериад снова рассмеялся, — но лучше не утруждать себя лишними вопросами, а слушать меня. Если будешь хоть немножко мне верить, не утонешь.

Как она могла не верить ему, даже сейчас, когда уже не существовало прежних небожителей.

Остров Арльз — живописный, не тронутый цивилизацией уголок — был наполовину открыт всем ветрам, наполовину порос редким лесом, в котором любила играть в прядки местная молодежь. Обычно остров переполняли голоса, но сейчас он напоминал не место для пикников, а самое уединенное место на земле.

Чувство покинутости, которым пропитался воздух, передалось и Стелле. Здесь было слишком тихо, слишком пасмурно — словом, все слишком, не так, как должно быть. Она надеялась разглядеть сквозь ясно обозначенный осенью ряд деревьев всадника или всадницу, совершающих дневной моцион, яркие ленты на шляпках детей, услышать заливистый смех — но ничего, кроме шороха листвы под ногами.