Роберт Сальваторе - Восхождение самозваного принца

— С тех пор как я узнал, кто он, для меня не было более важной заботы, чем должным образом направлять его дальнейшее развитие.

— Что вы всё ходите вокруг да около? — зарычал Кал ас. — Сколько вы еще будете испытывать мое терпение?

В ответ Де'Уннеро сорвал с глаза повязку, сел и пристально посмотрел на недоумевающего герцога.

— Неужели вы не узнаёте меня? — спросил он.

Калас покачал головой. Лицо его исказила гримаса.

Правда, Де'Уннеро не мог угадать ее причину; то ли герцог раздосадован провалом в памяти, то ли, наоборот, память Каласа оказалась весьма цепкой.

— Мы с вами участвовали в общем деле, сражаясь в Барбакане против мятежников, — подсказал бывший монах.

Ошеломленный герцог едва не свалился со стула. Он раскрыл рот и вытаращил глаза.

— Маркало Де'Уннеро! — выдохнул наконец Калас, узнав собеседника.

— Он самый, — подтвердил бывший монах. — И уверяю вас, любезный герцог, я не враг ни вам, ни нашему королю. Королева — вот кого я глубоко ненавижу, равно как и церковь, которой она благоволит. Церковь, обретшую постыдную мягкотелость в попытках узурпировать светскую власть, забрав ее из рук короля Дануба.

— Я должен был бы сейчас убить вас на месте! — вскричал герцог.

— Если вы попробуете это сделать, то я, в отличие от моего подопечного, не стану воскрешать вас из мертвых, — сказал Де'Уннеро.

Он вздохнул, покачал головой, затем подался вперед и произнес звенящим от возбуждения голосом:

— Хватит нам вести никчемные разговоры! Я пришел сюда как ваш союзник, а не как враг.

— О чем вы изволите говорить? — вскипел герцог. — Что вы называете никчемными разговорами? Кто этот странный Ночной Ястреб? Если он не является любовником королевы, тогда кто он?

— Ее сын, — тихо ответил Де'Уннеро. — Сын Джилсепони и Полуночника.

Он немного помолчал, давая сказанному проникнуть в мозг Каласа, затем, отчетливо выговаривая слова, добавил:

— Согласно указу вашего короля, оглашенному в день его бракосочетания, этот юноша является наследником престола Хонсе-Бира.

Бывшему монаху показалось, что Кал ас сейчас, подобно изнеженной девице, хлопнется в обморок. Де'Уннеро до сих пор сомневался, стоило ли ему делать этот шаг. Не являлась ли проявленная им дерзость слишком опасной, угрожавшей погубить все их замыслы? Но отступать было поздно. Он снял с пояса мешочек с самоцветами и бросил под ноги герцогу.

— Я обладаю богатством, в несколько тысяч раз превышающим содержимое этого мешочка, — сказал Де'Уннеро Каласу, уставившемуся на рассыпанные по ковру самоцветы. — В моих сундуках собраны драгоценные камни, превосходящие сокровища всей знати Хонсе-Бира.

— Что за чушь вы мелете? — сердито спросил Калас, заикаясь на каждом слове. — Уж не думаете ли вы, что я способен продать за ваши камешки свою верность и преданность королю?

— Ни в коем случае! — в тон ему ответил бывший монах. — Единственное светлое и доброе, что у нас осталось в Хонсе-Бире, — это наш король. Я не толкаю вас на предательство. Подобное мне бы и в голову не пришло.

— Тогда что же? — спросил герцог, в котором любопытство, похоже, начинало пересиливать гнев.

«Был ли мой приход сюда разумным шагом?» — вновь подумал Де'Уннеро.

— Я не собираюсь вербовать вас в союзники, герцог, — спокойно ответил он. — Это не входит в мои замыслы. Однако я считал, что должен рассказать вам правду о создавшемся положении. Как я только что сказал, по королевскому указу Эйдриан — так зовут этого молодого воина, — будучи сыном Джилсепони, является законным наследником престола Хонсе-Бира.

— Значит, эта ведьма скрыла от короля правду, — пробормотал Калас.

— Не совсем так, — возразил его собеседник. — Она сама ничего не знала об Эйдриане. У нее забрали ребенка, когда после битвы с отцом-настоятелем Марквортом она полумертвой валялась на поле близ Палмариса.

— Да будет проклято его имя! — вставил Калас, но Де'Уннеро пропустил это замечание мимо ушей.

— Джилсепони считала своего ребенка погибшим, — продолжал бывший монах. — Поверьте, она немало бы удивилась, узнав, что является королевой-матерью. Но еще более удивило бы ее то, что собственный сын ненавидит ее сильнее, чем мы с вами.

— Джилсепони никогда не быть королевой-матерью, — в бешенстве заявил герцог Калас. — Вы несете какую-то чушь…

Де'Уннеро сурово взглянул на герцога, оборвав его дальнейшие слова.

— Герцог, вы видели лишь ничтожную долю возможностей Эйдриана, — тихо, но весомо произнес он. — Он убил вас, а затем вернул ваш дух из мира теней.

Калас шумно, с хрипом вздохнул, и Де'Уннеро понял, что вчерашние события действительно до основания потрясли все существо герцога. Теперь нельзя мешкать. Каласа надо подтолкнуть именно сейчас, пока его сознание еще не пришло в норму.

— Когда настанет время и на трон должен будет взойти наследник короля Дануба, им станет не Мидалис и не эти жалкие щенята Мервик и Торренс, — сказал он. — Я искренне сочувствую вашей подруге Констанции, но она не более подходит на роль королевы-матери, чем ее хнычущие детишки — на роль короля Хонсе-Бира, и вы это прекрасно знаете.

Калас подавленно молчал, и его молчание было красноречивее всяких слов.

— Наследником престола будет Эйдриан, и это вытекает из слов самого Дануба, — завершил свою речь Де'Уннеро. — Если желаете освежить свою память, разыщите и перечитайте этот королевский указ. Его дословно изучали весьма образованные и сведущие в подобных вопросах люди. Эти люди принадлежат к той части абеликанской церкви, которая не желает видеть Джилсепони ни начальствующей сестрой, ни тем более королевой.

Калас едва верил своим ушам, и всякий раз, когда бывший монах намекал, что его замысел простирается гораздо дальше, герцог начинал дышать еще тяжелее.

Невероятно, — только и мог произнести он.

— Очень даже вероятно, — возразил Де'Уннеро. — Король сам поставил сына Джилсепони перед Мервиком и Торренсом и даже перед принцем Мидалисом.

— Это приведет к междоусобной войне! — воскликнул герцог.

Его собеседник усмехнулся и кивнул на рассыпавшиеся по ковру самоцветы.

— Я уже говорил, что обладаю богатством, во много раз превышающим стоимость этой горстки камней, — повторил он. — Неужели вы думаете, что я появился бы здесь и позволил Эйдриану даже близко подойти к Урсалу, не подготовившись должным образом к возможным последствиям? Неужели, любезный герцог, вы думаете, что за эти годы я потерял разум и стал более беспечным?

Герцог Калас вперился глазами в драгоценные камни, прекрасно понимая, что слова Де'Уннеро — не пустая бравада.