Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

– Может быть, ты хочешь чего-нибудь другого? Пожелай – и сюда доставят любые кушанья.

Василиса окинула взглядом ломящийся стол, накрытый только для них двоих, и задумалась – каких же еще кушаний она может пожелать? Вот миска, доверху наполненная селедочными щеками. Вот заморские слизняки в раковинах – устерсы. Вот диковинный подземный гриб – тартюфель. Вот рагу из соловьиных языков. Вот суп из хвостов неродившихся поросят, извлеченных из утробы матери. Вот новорожденный козленок, сваренный в горных травах. Вот сладкие вина заграничные – фряжские, гишпанские и цареградские.

– Я исполню любое твое желание, пусть оно будет насколько угодно невыполнимым, – равнодушно сказал Кащей, чуть шевеля пергаментными губами. – Я – полновластный царь этой земли. Для меня нет ничего невозможного.

Василиса наконец проглотила злополучную виноградину и крепко задумалась. Она привычным жестом погладила цепочку на шее, провела пальцем по краешку хрустального бокала, не поднимая на Кащея глаз, и очень тихо сказала:

– Ты и в самом деле любишь меня, господине Кащей?

– Да. Не знаю, почему, – плотно сжал губы кошмарный старик, – но я действительно испытываю к тебе непреодолимое влечение. Для меня это странно. И необычно. Я очень давно ничего подобного не чувствовал.

– В таком случае – докажи это… – еще тише молвила красавица.

– Чем же я должен это доказать? Проси чего хочешь.

Василиса открыла было рот, чтобы попросить отпустить ее на волю… но тут же передумала. Попавший под чары Симтарин-травы, Кащей не отпустит ее тем более. Да и не очень-то хотелось Василисе несолоно хлебавши возвращаться в Тиборское княжество – там она теперь никто, вдова покойного Игоря, не более…

– Коли у тебя есть я – зачем тебе тогда все остальные супруги? – вкрадчиво спросила Василиса. – Суженый мой, разве могу я чувствовать себя по-настоящему любимой, если вынуждена делить тебя с еще сорока девятью красавицами?..

– Я дам им волю, – без раздумий ответил Кащей. – Весь сераль будет только твоим. Весь Костяной Дворец будет твоим. Все мое царство будет твоим. Скажи только одно слово – и все, что у меня есть, будет твоим. Пожелай – я высыплю к твоим ногам все золото моей казны.

– Ты так добр ко мне, господине… – похлопала ресницами Василиса. – Так щедр…

– В знак моей любви я готов отдать тебе любое сокровище, – равнодушно подтвердил Кащей.

– Любое?..

– Любое.

– Нет, господине Кащей, не любое… – медленно покачала головой княгиня, умело подпустив в глаза слезинок. – Ты обманываешь меня… Есть вещь, которую ты не доверишь мне никогда…

– Что же это за вещь?

– Тайна… Тайна, которую ты не раскроешь никому – даже мне… Тайна твоего бессмертия… Никто не знает, где кроется твоя смерть – и мне ты этого тоже не расскажешь… О нет, я вовсе не прошу ее раскрыть! – поспешно отвернулась Василиса, стараясь выглядеть как можно более опечаленной. – Но все же мне жаль, что одна недомолвка останется меж нами навсегда… Ты знаешь обо мне все… А вот я о тебе… увы…

– И всего-то? – бесцветным голосом спросил Кащей. – Ну, это не такая уж тайна. Видишь в углу голик?[59] В нем – моя смерть. Сломай его о колено – и я умру в тот же миг.

Василиса медленно перевела взгляд на указанный голик. Сухой, тоненький – в самом деле, сломать его легче легкого…

Прекрасная княгиня тут же вскочила со скамьи и метнулась в угол. Крепко схватив голик, она вернулась обратно, скинула со стола заморские яства и бережно водрузила на их место драгоценный пучок прутьев. Подпустив в голос испуганной дрожи, Василиса истово взмолилась:

– Господине Кащей, так спрячь же немедленно этот голик как можно дальше, запри на сто замков, поставь кустодию надежную!!! Разве же можно такое сокровище просто так в угол бросать?! А коли случайно кто сломает?! Всякое ведь на свете бывает! Прошу тебя – не ради себя, но ради меня – схорони его понадежнее!

Змеиные глаза бессмертного царя неотрывно смотрели на пыльный голик, ласково поглаживаемый нежными руками Василисы. Она лелеяла его так, словно вдруг обрела давно потерянное дитя.

Очень медленно разомкнулись иссохшие губы, и Кащей вымолвил:

– Я солгал. Моя смерть не в этом голике. Я просто желал взглянуть, как ты поступишь.

Василиса изумленно открыла рот, всплеснула руками и укоризненно покачала головой, всем своим видом выказывая негодование обманом, но одновременно – невольное восхищение столь изящной уловкой!

Однако в глазах она старательно прятала злорадный огонек. Этот замшелый колдун, возомнивший себя великим хитрецом, решил, что сумеет провести ее, Василису Премудрую! Конечно, она мгновенно догадалась, что ее просто проверяют – ну какой полоумный станет прятать свою смерть в дурацкий голик?!

Тем не менее, внешне она старательно подыгрывала Кащею – пусть думает, что она в самом деле желает защищать и оберегать своего «суженого»…

– Придвинься ближе, – холодно приказал жуткий старик. – Сейчас я расскажу тебе то, чего еще никому никогда не рассказывал.

Вот теперь Василиса и в самом деле обратилась в слух. Как только Кащей начал свой рассказ, алые губки пораженно разомкнулись и уже не смыкались до самого конца.

– Это началось очень и очень давно, – монотонно заговорил старик в железной короне. – В те незапамятные времена здесь не было еще ни Руси, ни моего царства. Вообще людей было куда меньше, чем сейчас, а вот нечеловеческих народов – заметно больше. Сварог в те годы только-только взошел в Ирий, Перун и Велес все еще были простыми смертными, а мой сводный брат Даждьбог-Денница даже не родился. Здесь – именно на этом месте, где сейчас стоит Костяной Дворец – появился на свет я. Я стал плодом случайной любви, кратковременного союза Вия и Живы. Оба они к тому времени уже стали богами, но еще достаточно молодыми, не успевшими в полной мере осознать свое величие. Ты видела моего отца – того, каков он есть сейчас. Но тогда он еще не был Старым Стариком, не был демоном, и выглядел совершенно иначе – его даже можно было назвать красивым. Я родился похожим на своих родителей. Правда, стать богом, подобно им, мне не удалось – далеко не все дети богов рождаются бессмертными. Нет, я родился смертным. Но щедрая примесь ихора в крови обещала мне очень долгую жизнь – многие века, возможно, даже тысячелетия. Потому тогда я не беспокоился о будущем. Я просто жил – жил весело и беззаботно, жил в свое удовольствие, радуясь всему вокруг. Я любил и был любим – в те времена я был завидным женихом и разбил немалое множество сердец. Но время шло, и постепенно на смену белой полосе пришла черная.

Кащей ненадолго замолчал, неподвижно глядя перед собой, постучал пальцами по столу и продолжил: