Михаил Пузанов - Перекресток: недопущенные ошибки

— Ну, здравствуй, Элоахим. Давно ты не появлялся в жизненных мирах…

Элоахим просто стоял и глядел на всех. Затем он медленно повернулся к Тарведашу и, едва не заикаясь, сказал:

— Ты же знаешь, я не лгу сейчас. Я видел много отражений, некоторые из них — из недалекого будущего. Я знал не только то, что кадуцей вернется, другие вещи про всех, кто здесь. Тар, я не лгу, все не так! Вообще, просто, все! Вплоть до количества и лиц людей, которые сейчас здесь стоят! Ни одно из отражений, ни одно из предчувствий — ничего.

— Любопытно, Шартарат. И что же ты успел увидеть? Из вариантов? Только сильно не пугай. Теперь-то уж зачем?

— Мирон должен был взять кадуцей — это так. Но Мирон, а передо мной стоит, одновременно и Мирон, и Люцифер Афранташ! Сам знаешь, так быстро бродягами не становятся — я не понимаю, по какому пути он прошел.

— Сложному и предельно сокращенному, — тихо прошептал Астерот.

— Еще я не вижу Нары, хотя, по идее…

— Да знаю я эту идею, сам так думал. Вроде как Нара — это Викторис, а принцесса Элоранта — сторонний персонаж. Прости, Лазурит, и ты Элоахим, Нары больше не существует. Ни в этом мире, ни в любом другом из «живых». Возможно, на время, возможно, навсегда.

— Я знаю, — Тихо и прямо ему в ухо прошептала Эллиона.

— Как всегда, почувствовала, милая? — Так же тихо спросил Тарведаш.

— Да. А вот та девушка — она самая, Викторис-оригинальная версия, правда? — Уже с озорной ноткой осведомилась Светлая, едва ли пальцем не тыча в ухмыляющуюся Элоарин, — Хорошая замена. С ней мы последний раз очень мило пообщались. Боюсь, дальше будет или большая дружба, или такая же большая, но бойня.

— Не волнуйся, пока она вместе с Люцифером, особых бед ждать не стоит. Свобода, друзья, любовь — прямо все и сразу. Да к тому же ты еще о ее последних приключениях не слышала — просто закачаешься!

Меж тем, Элоахим выжидательно смотрел на Астерота, ожидая сигнала продолжать. Тому оставалось только кивнуть.

— Еще видел, что Эйвелин доберется каким-то образом до одной из гробниц на севере Эльмитара и сдернет печать.

— Эйвелин?! - Лазурит наконец посмотрела на девушку, и тут же резко переменилась в лице. Жутко покраснела и искоса глянула на Тара. Эллиона приобрела до такой степени несчастный и ошарашенный вид, что это заметили едва ли не все, стоящие на палубе. Наконец, она справилась с собой и, придав тону одновременно нежности и ехидства, тихонько спросила:

— Эйвелин, милая, — Голос звучал очень строго, совсем по-родительски. Эйвелин вздрогнула и как-то странно посмотрела на Светлую. В глазах на секунду промелькнула искра, похожая на искру узнавания, но тут же потухла. Однако улыбка легкомысленной девушки со странными способностями стала шире:

— Да?

— Вот и молодец, что признала. Ты же не полезешь к гробницам, правда?

— Честно, они мне не нужны. Весело, конечно, но после произошедшего… Да я давно передумала, когда сама с собой совещалась. В общем, не хочу я никаких печатей ломать! Кончен этот разговор!

— Вот и хорошо, Эвилинити.

Лазурит виновато посмотрела на Тарведаша. Но в глазах у нее все еще мерцало озорное пламя — предвестник какого-то особого сюрприза, который Творящая пока что не знала, как преподнести… Эйвелин вздрогнула второй раз, и кажется, всем уже стало понятно, что произнесено было истинное имя девочки. Эллиона обернулась к удивленному Афранташу (Астерот-то уже по одному тону Лазурит догадался, кто такая Эйвелин — все-таки склерозом не страдал. Единственное, что его смущало — сильно изменившаяся со времени последней встречи внешность) и, улыбнувшись, сказала:

— Не удивляйся. Мирону она, может, и сестра, да только ты и сам своих так называемых родителей вряд ли теперь вспомнишь. А вот Арна, кажется, очень даже узнал. Здесь та же самая история, правда, отец Эйвелин и не подозревает, что он ее отец, — В этот момент Лазурит вновь оглянулась на Тарведаша. Сюрприз был преподнесен завернутым в обертку из легкомысленных намеков. И вот, наконец, Астрон все-таки без полуулыбки, совершенно искренне изумился!

— Ты хочешь сказать, перед тем, как прогнать меня из Радужного…

— Ну да, а что такого? Правда, тогда я считала тебя всего лишь веселым и занудным бродягой, ставшим мне на время любовником и советчиком. Но души-то не обманешь. Еще скажи, что она не похожа на тебя характером! Только попробуй, сама загрызу, лично! За вранье пред лицом любви! В глаза ей посмотри — такая же упертая, строптивая, но к тому же терпеливая и рвущаяся к книгам. Так ведь, Элизар? Она именно такая, я ничего не спутала?

— В десятку, герцогиня.

У Астрона голова пошла кругом. Даже его объемистая коробочка для удивлений существенно переполнилась. Данные оказались слишком разрозненными, чтобы что-то анализировать, а чувств — слишком много, чтобы их распутать. Единственное, что он понял — никакого иного залетного бродяги никогда в Радужном мире не было! История оказалась ложной, а вот Эвелинити-Эйвелин вполне даже настоящей и на редкость талантливой, хотя и со своими минусами. А еще — удивительно похожей многими чертами характера на Эллиону, в отличие от Викторис, напоминающей по нраву самого Тарведаша в прежние времена. Последние сомнения отступили под напором фактов: Эвелинити, как и Ви, оказалась истинной дочерью Астерота и Лазурит, а значит, нерушимая связь между ними существовала уже тогда, в дни создания Радужного мира. Значит, история Т'Хара и Эльза'Хары тоже могла принести еще со временем сюрпризы… Как там сказал Арн? Младшая дочь, средняя дочь… Так говорят, когда подразумевают еще и старшую! Час от часу не легче — сколько же их всего?…

Тарведаш потряс головой, избавляясь от неуместных сейчас мыслей:

— Все, давайте отложим темы родства до следующего раза. Голова сейчас взорвется от напряжения! Элоахим, ты видел еще что-нибудь?

— Вот за что его не люблю, где и насколько не прерви, все равно вернется к этому месту! — Прицокнула языком Лазурит.

— Я видел, как Элоранта…

— Элоарин, Шартарат, Элоарин. Теперь она зовет себя так, и я с ней полностью согласен — красивое имя.

— Да. Я видел, как она вновь призывает пустоту, но та срывается на голову ей самой и обрушивает на свой престол. По сути, она занимает место иного человека, менее на этом месте опасного, а Мирон становится под властью белой змеи охотником за духами пустоты. В конце концов, они сталкиваются друг с другом, и Мирон убивает Элоарин.

— Кошмар какой, — Выдавила из себя принцесса, лишь теснее прижимаясь к любимому, — Но теперь же всего этого не случиться?