Людмила Минич - Ступени в вечность

На этот раз наказание длилось дольше, гораздо дольше, чем в подземелье Корки. Когда все затихло, вокруг валялись безмолвные тела, и только последние лишенные седоков аинче метались по пустоши. Неподвижные лица, бледные и истощенные донельзя, с темными кругами вокруг глаз, пугали Маритху. У того, что оказался ближе всех, невидящие глаза были широко распахнуты, но уже никуда не глядели, и девушка потянула за поводья, стараясь увести отсюда своего аинче. Всадник из нее никудышный, зверя только понесло в противную сторону? Маритхе пришлось спрыгнуть, чтобы оттащить его обратно, но вялые затекшие ноги не устояли, разъехались, и она растянулась неподалеку от хранителей.

Чьи-то руки подняли ее, снова посадили в седло, вернее, на прежнюю подстилку. Девушка сначала покрепче ухватилась за поводья, потом обернулась, уже зная, кто там сзади. На этот раз не Раванга пришел ее спасать, и почему-то это греет сердце… Только Великий никогда бы не устроил… такого ужаса. Он бы что-нибудь сделал, проучил их… Но по-иному.

— А что с ними? — спросила она вместо приветствия и усовестилась. — Ты опять меня спас…

— Что тебе до них?

Как сильно его голос внутри отдается! Наверно, это Нить ее дрожит. Они давно не встречались лицом к лицу, и девушка была рада этому дню.

— Жалко, — пробормотала Маритха. — Знаю, знаю… жалость — уродливая… Ты говорил. А они что… их Нити станут короче?

— Они не умрут. По крайней мере, далеко не все. Кто послабее, быть может. Кто-то утратит разум. — Он чуть-чуть прикрыл глаза. — Двое. Васаи как раз из крепких. Он жил бы и здравствовал. Если бы вернулся в Табалу. Но он не вернется.

— После… — Она запнулась, не зная, как назвать все это.

Аркаис сам взялся за поводья ее аинче, повел его сквозь следы схватки прочь. Он не подавал никаких знаков адика, но зверолюди, чрезвычайно невозмутимо наблюдавшие за происшедшим, последовали за Маритхой.

— Я давал Васаи возможность избегнуть наказания, и не одну. У него был выбор, поэтому не стоит сочувствовать глупцам. За ними много чужих жизней. Скоро там могла бы оказаться и твоя. И если другие мне безразличны, то твоя — нет.

Голова сладко закружилась и сразу встала на место, Маритха только пошатнулась. Конечно, она же Ключ к Двери, которой жаждет Аркаис. И спорить с ним… вон как опасно. Она оглянулась, следы незримой схватки еще виднелись даже лучше, чем раньше, — путники держали путь вверх по наклонному плато,

— А почему Васаи в Табалу не вернется? Раз живой остался… Я бы на его месте уже со всех ног… — пожала плечами Маритха, стараясь не поддаваться собственному возбуждению от его последних слов.

— Я вижу два образа его судьбы. Ни один из них не ведет в Табалу. Его люди не пойдут с ним к Истокам. Власть свою он потерял. Более того, я нанес сокрушительный удар по его способностям Ведателя. Он никогда не будет прежним, хоть и так особенной силой не отличался, скорее изощренностью… кое в чем. А здешние земли, они коварнее нас обоих. — Аркаис усмехнулся. — Васаи уже осмелился мне противостоять, в то время как в Табале ему это в голову не приходило. Теперь же… Когда теряешь так много, велик соблазн вернуть все сразу и большей мерой, даже страх не помешает мечтать о самом несбыточном. Ведатель все еще надеется отыскать таинственный Храм, а с ним и высшее могущество. И он знает, что Великий Раванга упорно куда-то движется…

— Откуда? — перебила Маритха.

— Он Ведатель.

— И что? Никогда не поверю, чтобы какой-то Ведатель видел мысли самого Раванги!

— Дело не в мыслях, — покачал головой Аркаис.

Маритхе показалось, что он говорит охотно, поясняя ей премудрости ведательского ремесла. Казалось, разговор, затеянный девушкой для своего успокоения, и ему доставляет странное удовольствие.

— Ведатель видит не только Нити, но и многое другое. Человек живет двойной жизнью, тело — в этом мире, а Нить — в мире незримого. Ведатель силен тем, что видит часть, спрятанную от обычного человека. Для него Нить как для тебя твое тело. Что ты видишь, когда смотришь на меня? — застал он Маритху врасплох.

— Я? — протянула она. — Я… ну… тебя. Погоди… Раз было… и даже не раз… Ты был другим! Высоким-высоким! — вспомнила она. — И лицо… другое.

— И какое тебе больше нравится?

Он что, опять насмехается? Не видно что-то…

— То, оно совсем другое, — пробормотала девушка. — Непохожее. Совсем не здешнее.

— Ты не ответила.

— Они… разные, — кусала губы Маритха. — И оба… — так и не осмелилась она закончить.

Ее притягивало и то, и другое. Наверно, ее привлекло бы и третье, и четвертое, если у него есть еще.

— Тебе повезло увидеть больше, чем многим другим. Но я спрашивал не о том. Когда ты смотришь на меня, что ты видишь? Лицо, глаза, скулы? Насмешку над миром, к которой уже привыкла? А что за ними? Что внутри? Что у меня под арчахом? — Надо сказать, арчахом его легкое развевающееся одеяние назвать было никак нельзя, — Ты не видишь даже цвета моей кожи. Вдруг я… уже мало похож на человека? И моя кожа покрыта чешуей, как у песчаной змеи? Или вроде того? А что под ней? Что внутри?

Маритха начала понимать. Однако про кожу, как у змеи, ей не понравилось. Она представляла себе… несколько иное.

— Так и Ведатели? Видят Нить только сверху? А внутри там еще что-то спрятано?

— Так и Ведатели. Чем сильнее дар, тем глубже он проникает. Кроме того, ты живешь в этом мире и оставляешь следы. Глубокие на песке, еле заметные на горных дорогах. Долгосрочные на других человеческих Нитях. Какая-нибудь тварь учует твой запах, а какой-то мужчина — твой аромат. Следы повсюду. И Ведатель тоже их оставляет, и тем больше, чем больше его сила. Его мощь искажает первозданное пространство. И другой Ведатель может если не проследить, то хотя бы ощутить такое присутствие. Надо просто смотреть и слушать мир, и он сам укажет нужный след. Васаи не очень умен, но хитер, он не очень силен, не глубок, но следить он умеет. Для него не остался незамеченным приезд Сына Тархи в Табалу. Правда, — усмехнулся он, — Сын Тархи и не задавался целью скрывать свое присутствие. Напротив.

Из пыльного облака, танцующего неподалеку, показался аинче, один из убежавших от людей Васаи, и спокойно потрусил прямо к ним. Аркаис остановился, дождался зверя.

— Справишься? — кинул он ей поводья.

— Ты же знаешь, что нет.

Он уже вскочил в седло, но снова взял ее поводья. Уменьшившийся отряд двинулся теперь еще скорее, хотя шагал Сын Тархи и без того очень быстро. Легко, плавно, будто скользил над пустошью. Красиво и уверенно, как и все, что он делал.

Маритха оглянулась в последний раз на следы схватки. С кем?