Ольга Голотвина - Знак Гильдии

– От нашего лесовика вашему лесовику – поклон и привет!

И в ответ ей на ветке звонко и радостно засвистел дрозд.

– Вот послали Безликие детишек! – выговаривал дочери трактирщик Вьянчи. – Новые постояльцы нагрянули, работы выше головы, а тебя до утра не доищешься! А где этот бездельник Лянчи?

– Я тоже сейчас убегу! – обрадовала отца дерзкая девица. – Перекушу только. А брат в поселке, с рыбаками, и жена его тоже там. Мы известняк ломаем, дробим и на костре прокаливаем.

– В поселке! Поселка-то нет, одни развалины. А теперь чего затеяли – в чудище горелыми камнями пулять! Его даже стрелы не берут! Заезжий дурень додумался, а вы и рады стараться! Мать тоже там?

– Нет. С вечера ушла, сказала – всю ночь молиться будет.

– Молиться можно и дома. Если Хвостатая и впрямь богиня, то услышит откуда угодно. А нет, так и с берега не доорешься. Ступай к гостям!

– Ой, там уж и гости! Заглянула я, посмотрела. Рвань бродячая! Еще и слугу с собой за стол посадили!

– Обтрепались потому, что корабль потонул, а они два дня на досках. Ты бы послушала, до чего интересно рассказывают! Слугу за стол сажают – на то их воля. Платят же! И лопают так, что любо-дорого. А ты никуда не пойдешь! Тебе, вертихвостке, хоть камни жарить, хоть на чужих развалинах рыться – все едино, лишь бы с кем позубоскалить!

Юншайла обиженно повела круглым плечиком. Чепуху отец говорит! Как можно сравнивать? Развалины разбирают люди пожилые, прикидывают, что из утвари можно спасти, как дома заново ставить. Работа идет в тяжелом молчании, под вздохи и глухую брань, только иногда, не выдержав, заголосит женщина над своим разрушенным гнездом.

То ли дело – у костров! Девушки обломками досок перемешивают над огнем грязно-белый ноздреватый известняк, парни подтаскивают новые куски, тут же дробят. Шум, болтовня, поддразнивание... Среди девчонок королева, конечно же, семнадцатилетняя Юншайла Медленная Ночь, статная и высокая, как мать, с круглыми сильными плечами, с румянцем во всю щеку, с высокой грудью, при взгляде на которую парни забывают про всех чудовищ на свете! У кого так блестят глаза, как у Юншайлы? Кто умеет так небрежно покачивать бедрами при походке? У кого так невинно складываются алые губки, прежде чем огорошить злой насмешкой незадачливого ухажера? Будет ли красавица думать об опасности, что нависла над островом, если надо следить за мужской рукой, что нависла над твоей задницей? Никто не может похвастаться, что ущипнул или шлепнул Юншайлу и не получил в ответ увесистого тумака!

И в эти сладостные мечтания влезает нудный, зудящий голос:

– Ступай в подпол, принеси терновой настойки, оно для аппетита хорошо. Они, по правде сказать, и без настойки трескают за восьмерых. А я разыщу твою мать и Лянчи с женой. «Смоленая лодка» – не рыбачья хибара. Запремся, отсидимся – никакой слизняк не страшен! Пошляется вокруг да и уползет. – Вьянчи заметил рассеянно-мечтательный взгляд дочери, безошибочно угадал, о чем задумалась эта бесстыжая, и сорвался на крик: – Я с кем разговариваю?! Уши тебе оборвать, да?!

Юншайла, избалованное дитя, обожаемая доченька, небрежно откинула светлую прядь с аккуратного ушка:

– На, оборви! Оборви и успокойся!

Вьянчи только крякнул от досады. Не бить же ее, в самом деле, эту нахалку... эту красавицу, так похожую на мать!

Трактирщик собрался разразиться новой гневной тирадой, но тут дверь отворилась. На крыльцо вышел один из новоприбывших гостей.

– Эй, хозяин! Ты что-то говорил про настойку из терновника?

Юншайла гневно обернулась: кто смеет влезать в ее беседу с отцом?! И вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.

Когда она заглядывала через окно в дом, этот парень сидел спиной к ней, девушка его толком не разглядела. Но теперь...

Гордый разворот широких плеч. Надменная загорелая шея – такая вряд ли умеет гнуться в поклоне! Сильные руки небрежно легли по обе стороны дверного косяка... небось обнимут – косточки хрустнут! А в лицо взглянуть сладко и страшно – таким холодным дерзким огнем мерцают зеленые глаза.

На госте – куртка и штаны братца Лянчи. Должно быть, отец дал сухую одежду. Но даже в этом старье заезжий красавец похож на принца в изгнании.

Если не Сын Клана, то уж Сын Рода, не иначе! Юншайла готова отрезать и съесть собственную косу, если это не так.

– Настойка? Да-да, я сейчас... – начал трактирщик, но дочь поспешно перебила его:

– Не беспокойся, отец, я сама! И в подпол сбегаю, и гостям прислужу.

Смирная, послушная, глазки опущены – не девушка, а чистый мед! Домашняя радость, скромница, работница, утешение родителям на старости лет...

Вьянчи подозрительно глядел ей вслед. Ох, как хотелось думать, что на нее так повлияли отцовские назидательные речи!

– Ты украл мое приключение! – весело негодовал Дайру. – Это я должен был морочить голову тем придуркам! Впрочем, ты управился не хуже.

Нургидан постарался не показать, как обрадовала его похвала напарника.

– А ты украл мое приключение, – благодушно отозвался он. – Посреди Подгорного Мира разыскать красотку и тут же начать с ней целоваться!

Дайру прикусил губу. Совсем не из хвастовства он рассказал о поцелуе. Есть железный закон: в Подгорном Мире нет секретов от напарников. А от учителя – и подавно. Вдруг в какой-нибудь складке есть Твари-вампиры, которые прикидываются красивыми девушками?

Шенги тихо блаженствовал, как курица, которой наконец-то удалось загнать под крыло непоседливых цыплят. Все здесь. Все целы!

А Ралидж уже предвкушал грядущие неприятности:

– Не странно ли, что нас вышвырнуло именно на Эрниди? Тот спящий Ящер говорил, что именно у здешней королевы хранится второй талисман. Кто же это нами играет – Безымянные или Серая Старуха?

– Серая Старуха, – серьезно отозвался Дайру. – Безымянные вряд ли к нашему приходу подогнали бы сюда чудовище. Слушай, красавица, – обернулся он к не по годам фигуристой хозяйской дочке, что кружила вокруг стола, – что тут у вас за чудовище завелось?

Та не ответила, даже головы не повернула. Поставила на стол блюдо с зеленью и устремила преданный взор на Нургидана: мол, что еще угодно господину?

Дайру не обиделся и не огорчился. Он знал, что даже без ошейника не выдерживает сравнения с блистательным Нургиданом. Поэтому он лишь пнул напарника под столом и бросил ему многозначительный взгляд. Тот понимающе кивнул и повторил вопрос слово в слово:

– Слушай, красавица, что у вас за чудище завелось?

Заслышав голос зеленоглазого красавца, деваха всплеснула руками, картинно возвела очи к потолочной балке и сообщила:

– За наши грехи наслано!

За этим сенсационным сообщением последовал беспорядочный, но выразительный рассказ о демонице, которая требует у королевы ее любимое драгоценное украшение, а в случае отказа грозит скормить остров свирепым гигантским слизням. Осталось неясным, при чем тут грехи эрнидийцев, за которые это бедствие наслано, но никто из гостей этим и не заинтересовался. Девушку забросали вопросами насчет демоницы и монстра. Нежась в лучах внимания, та сообщила еще новость, самую свежую: про изуверов, которые пытались ночью похитить и убить малолетнего принца. Дарнигар и король, которые спасли малыша, не вдавались в подробности, но стражники видели на руках ребенка следы от веревок. К тому же спасители принесли мальчика со стороны Тень-горы, на которой в древности вершились кровавые жертвоприношения. И теперь весь остров теряется в догадках...