Галина Львовна Романова - Странствия Властимира

— Погодь, Рат! А меня ты признаешь?

— Уж честно ответить — не сразу, но только с моим другом плохие люди не ездят, а коль такой окажется, подле долго не задержится — не равняться вороне с соколом, — ответил псоглавец. — Ты ведь тот гусляр?

— Да, он самый. Сколько лет миновало, как мы расстались, а я все князя покинуть не могу, потому как судьба нам уж выпала такая. Прежде чем наказанием нам грозиться, лучше бы выспросили, что мы с князем в одиночку вдали от Резани его делаем, отчего нам дома не сидится подле жен да детей малых!

— А что случилось? — невинно молвил псоглавец.

— Долгая то история, — хмуро отмолвил князь.

Рат оглянулся на старика, и тот кивнул разрешающе.

— Ладно уж, — молвил седой псоглавец, — коль ты их за своих знакомцев признал, и сами они готовы поклясться, что не выдадут иным людям того, что глаза их увидели, можем им открыться. Проводим их в наш стан, ежели никто из них рта не раскроет, где он лежит!

— Друзей своих мы ни словом, ни делом не выдавали, — ответил на это Буян. — На том стоим.

— Что ж, тогда добро!

Трое молодых псоглавцев при этих словах старика взяли под уздцы славянских коней. Облака вели двое — Рат не хотел отойти от князя и делить с кем-то честь проводить резанца в стан. Старик и остальные шли рядом, кроме одного скорого на ногу охотника.

Незаметно в степи поднялись балки и пологие холмы. Меж ними в прорытом ею же овраге вилась тонкая мелкая речка с мутной грязноватой водой. Колючий кустарник и камыш толпились на берегах. В седловинах холмов росли небольшие рощицы. Эти перелески в извивах речки живо напоминали Вла-стимиру некоторые просторы родных мест, которые он не видел уже очень давно, и сердце князя загрустило, торопясь на север.

Стан псоглавцев показался неожиданно — ни дымка костра, ни запаха волков, ни шороха, ни оброненной вещи или обглоданной кости не попалось на пути. Да и самый берег ничем не отличался от других мест, но вдруг ведущие под уздцы лошадей псоглавцы разом остановились, и в тот же миг, не дав гостям осмотреться, из травы, из-за камней и кустов, даже из самой земли бесшумно поднялись волки.

В первый миг, углядев вокруг остроухие, знакомые до боли морды, Властимир позабыл, где находится, и потянулся к оружию. Но предупредительный Рат остановил его порыв.

Выждав немного, псоглавцы по одному стали выходить из таких неприметных мест, что любая лошадь могла перешагнуть через затаившегося воина и не обнаружить его. Многие — даже волчицы — были при оружии, и, глядя на их решительные твердые морды, славяне поняли, что им доверяют: если бы хотели, псоглавцы перебили бы их всех из засады в один миг.

Убедившись, что гости оценили их число и умение затаиваться, псоглавцы занялись своими делами, от которых их отвлекло появление гонца с известием о пришельцах. Откуда-то появились сухие ветки и кизяк — разметанный в спешке костер. Пока одни раскладывали его и разводили огонь, остальные выволокли несколько только что убитых степных антилоп-сайгаков и споро занялись разделкой туш. Подростки побежали вдоль течения реки искать водопой.

На славян почти не обращали внимания. Гости спешились, и те же псоглавцы, что вели их коней, занялись лошадьми.

Буян пошел за ними, чтобы при случае дать совет, а князя и Мечислава пригласили к костру.

Седой псоглавец оказался вожаком этой стаи. Людей приветствовали как его гостей и близких друзей — случай редкий у волков. Как шепнул все тот же Рат, Властимир был чуть ли не единственным человеком, спасшим псоглавцу жизнь.

Тонкая струйка дыма поднималась в небо, унося с собой нежный аромат жареного мяса. Волки жили в норах, вырытых под корнями кустов. Обычно их невозможно было заметить. Но сейчас все ходы были обнаружены, и перед каждой горел костер, на котором жарилось мясо. Костер вожака был самый большой — вокруг него расселись сам старик, его семья, Рат и трое людей.

Обрезки мяса, срезанные с туш вместе с кожей, салом и мелкими косточками и запеченные на углях, ходили по кругу. Каждый отрывал или отрезал кусок по вкусу и передавал остатки соседу. Вне очередности подавали угощение только не привычным к местным обычаям людям.

Заговорили только после того, как последний кусок мяса был съеден и пустые черепа сайгаков были отданы на игрушки детворе. Женщины-волчицы и дряхлые старики потихоньку ушли, а к костру вожака подсели остальные волки — многие с оружием. По их настороженным взглядам Властимир понял, что они ждут рассказа.

Князь повел свою речь очень осторожно. Он поведал о том, как, уйдя в поход против хазар, по возвращении нашел в городе своем волков. Как выгнал их, да уж потом вызнал, что те с собой увели его жену. Как потом, ни себя, ни людей своих не щадя, искал он Веденею в лесу, как нарвался на устроенную засаду и как полег его отряд в бою неравном, кроме тех воинов, что защищали княгиню и увезли ее прочь. Как потом взяли его в плен и ослепили, боясь силы его и отваги…

На этом месте псоглавцы повскакали на ноги, хватаясь за оружие. Огнем вспыхнули их глаза, шерсть встала на спинах дыбом — ни дать ни взять, собаки. Все они оборотились к рассказчику, и подумалось Властимиру, что сейчас набросятся на него эти твари, но никто с места не сдвинулся — поворчали да и успокоились.

Про остальное рассказывал князь скупо — как за дни плена не раз отчаяться успел, как боги и судьба послали ему мальчишку Лютика, что добыл ему в лесах трын-травы да сам погиб, псоглавцем зарезанный. Как после прилетали те, кто науськал волков на Резань — старые враги князя, светлые Аги. Сказал он и о том, что крепко пугнул их в чужих краях Буян — так крепко, что с тех пор они не показываются: не то и правда восвояси убрались, не то под Резанью новые козни готовят. О своих странствиях в чужих землях с друзьями князь и вовсе не говорил — добавил только, что, сыскав средство, чтоб вернуть себе глаза, он сейчас едет назад — отомстить волкам за град порушенный, за свой плен и унижение.

— В том месяце год сравнялся, как отпустили они меня в надежде, что я без помощи в лесу смертью голодной умру, — закончил он свой рассказ. — Много воды утекло, а только жажда мести во мне слабее не стала.

Волки сидели, опустив головы, в настороженном молчании. Кто-то угрюмо переглядывался с соседом, кто-то ковырял ножом в земле, кто-то тупо смотрел на почти угасший костер. Властимир подумал, что мало кто из них доволен его словами.

— Коль можешь, прости меня, Рат, — вымолвил он вполголоса, — ты здесь хозяин, а я гость. Но твои собратья мои враги, и я…

— Я всем рассказывал, что ты мне добро сделал, — так же тихо ответил псоглавец. — Неужели никто из тех, кто пришли под твой город, не слыхали слов моих?