Татьяна Устименко - Звезда моей судьбы

В прихожей я повстречала предельно расстроенного Иоганна, на все лады клянущего строптивую графиню, бесцеремонно выставившую его вон. Портной рассказал мне о том, что воительница ни в какую не желает надевать сшитое им платье и намерена сочетаться браком с любимым в любимом кожаном жилете. Ужас, кошмар, скандал! Единственное, на что он смог ее уломать, — это новые сапоги. Белые, с бантиками!.. В этот момент из спальни воительницы выскочила заплаканная горничная и опрометью бросилась вниз по лестнице. Я успела схватить девушку за рукав и испытующе всмотрелась в ее панически расширенные глаза:

— Что здесь происходит?

— Ее светлость велели их не беспокоить! — испуганно всхлипнула девушка. — И не нервировать, а то ей и так уже трупы прятать некуда!..

Я громко расхохоталась и решительно распахнула дверь спальни…

Ребекка сидела за столом — сердитая, неумытая и непричесанная. В кисейной ночной рубашке, из-под которой вызывающе высовывались ее новые лаковые белые сапоги, украшенные кокетливыми атласными бантиками. Воинский обруч лайил небрежно валялся поверх кучи скомканных и разорванных бумаг, а сама Ребекка сердито грызла порядком обтрепанное гусиное перо и сдавленно рычала сквозь зубы. Письменный стол и пальцы ее светлости были щедро заляпаны чернилами пронзительно-голубого цвета.

— Мемуары пишешь? — кивнула я на лежащий перед подругой лист бумаги, спихнула со стула прелестную свадебную вуаль, расшитую крупными жемчужинами, и подсела к столу.

— Хуже! — трагическим тоном сообщила подруга, с ненавистью косясь на свой подвенечный головной убор. — Клятву, которую должна буду завтра произнести перед алтарем. Чтоб ее мантикора три раза переварила!

— Все так плохо? — смешливо фыркнула я, любуясь мрачным лицом воительницы.

— Да, на мой взгляд, нет. — Ребекка выплюнула изо рта обрывки пера и уставилась в свои записи. — Ну я клянусь, что никогда не убью Беонира, даже если мы поссоримся, и не стану называть его лохматым и блохастым. Йона, скажи, разве это не самое главное в семейной жизни?

— Пожалуй, ты права! — многозначительно хмыкнула я. — А ты с кем-нибудь еще советовалась насчет того, в чем обычно клянутся перед алтарем?

— Советовалась! — нехотя призналась подруга, озабоченно морща лоб. — Заходил тут один молодой маг, посланный Джайлзом. Назвался опытным летописцем и графологом…

— И что? — заинтересовалась я.

— Да ничего! — Лицо лайил перекосилось от гнева. — Он попросил на изучение образец моего почерка, обещав на основании его выявить основные черты моего характера!

— И? — Я заинтригованно подалась вперед, ожидая услышать нечто сногсшибательное.

— Сказал, что я злая и агрессивная! — обиженно сообщила подруга, воинственно тыкая в бумажный листок острым кончиком пера. — У-у-у, бестолочь чародейская!

— А что ты с ним после этого сотворила? — Я затаила дыхание от предвкушения.

— Вестимо чего, — исчерпывающе рявкнула Ребекка. — По шее ему накостыляла! За вранье!..

В соседней комнате мучился Беонир, озабоченный той же самой проблемой — написанием супружеской клятвы.

— Здравствуй, Йона! — обрадовался ниуэ, увидев меня. — Ты-то мне и нужна. Подскажи, пожалуйста, как следует писать правильно: «какаешь» или «какаишь»?

— Тьма! — негодующе вскричала я, выхватывая из рук юноши черновик клятвы и недоуменно в него вглядываясь. — Ты в чем таком собираешься клясться своей невесте?

«Какаяшь ты красивая!» Именно так начиналась будущая речь жениха…

Я вприпрыжку выбежала из дома Ребекки, пребывая в отличном расположении духа и посмеиваясь. Теперь у меня не оставалось ни малейших сомнений в том, что союз двух самых дорогих для меня друзей станет необычайно счастливым и прочным, ибо их любовь возникла с первого взгляда и обязательно продлится до последнего вздоха!

Однако в моем прощальном маршруте имелся еще один памятный уголок, который я непременно намеревалась посетить. Это был переулок Кинжалов — грязная узенькая улочка, окруженная старыми приземистыми домами. Настоящий злачный закоулок, неприглядный и опасный, но зато именно там я встретила бога Шарро, открывшего мне глаза на многие происходящие в Блентайре события. И теперь я очень не хотела покидать город, не повидавшись еще раз со своим небесным заступником и спасителем. К повторной встрече меня подталкивало чувство вежливости, а еще острое желание то ли похвастаться успехами, то ли поплакаться о неудачах…

Кривоватая скамеечка стояла на прежнем месте. Я опустилась на шероховатые доски и задумалась, мысленно иронизируя над своей дремучей наивностью. Ишь о чем размечталась, простушка деревенская, — чтобы бог сошел с небес и поблагодарил тебя за все подвиги, совершенные во имя добра и света! Да разве боги имеют привычку по-простецки болтать со своими нерадивыми чадами, да к тому же…

Неожиданно я громко охнула, не смея поверить собственным глазам. Вторая половина скамейки, еще миг назад пустая, внезапно оказалась занята высокой худощавой фигурой, облаченной в черный плащ. Непонятно откуда появившийся гость откинул капюшон, являя мне свое красивое лицо, несомненно принадлежащее мужчине благородного происхождения в самом расцвете лет. Я ошеломленно разглядывала его высокий чистый лоб, огромные глаза миндалевидной формы, изящно-впалые щеки и высокие скулы, окаймленные черными кудрями. Он чем-то напомнил мне и Ардена, и Кантора, и Джайлза, и Лаллэдрина, и даже брата Флавиана…

— Да, все закономерно, ведь во мне живет часть души каждого из вас! — с улыбкой подсказал бог, отвечая на мой невысказанный вопрос. — Здравствуй, дитя мое!

— Пресветлый Шарро! — Я вскочила со скамьи и учтиво поклонилась, но бог ласково погладил меня по голове и попросил сесть обратно.

— Благодаря тебе я снова обрел свой истинный облик, — подтвердил мою догадку Шарро. — Я пришел сказать спасибо. Отныне добро снова ценится и уважается, оно открыто живет в Блентайре, свершаясь в каждом его доме, на каждой улице! В каждом сердце!

— Пожалуйста! — смущенно пробормотала я, радостно краснея и опуская глаза.

— Видишь, вот ты и добилась всего, чего хотела, — лаконично напомнил мне бог. — Встретилась с Арденом, нашла Колокол Судьбы, раскрыла все тайны Блентайра и спасла Лаганахар. Какой награды ты желаешь за свои подвиги, девочка?

— Я? О… — Я ненадолго задумалась, а потом откровенно призналась: — Да я даже и не думала о какой-то награде. Я всегда считала, что добрые дела нужно творить бескорыстно, ради восстановления мира и справедливости.