Запрещённый приём (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

78

Я стояла снаружи, под солнечными лучами, стараясь не думать и не чувствовать, но у меня ни хрена не получалось. Олаф встал передо мной, практически загораживая мне солнце.

— Мы все-таки убили вместе. — Произнес он.

Я медленно повернула голову и посмотрела на него. Любой, кто знал меня достаточно хорошо, отошел бы подальше или попросту заткнулся. Очевидно, Олаф знал меня недостаточно хорошо.

— Но это было неудовлетворительно.

— «Неудовлетворительно»? «Неудовлетворительно»! Что за хуйня, Олаф? Что, блядь, за хуйня! — Заорала я, и поняла, что назвала его настоящим именем перед другими копами.

Я медленно вздохнула, стараясь проглотить свою злость и начать рассуждать здраво, а не просто бездумно реагировать, но у меня перед глазами по-прежнему стояла окровавленная блондинистая шевелюра Бобби и его мозги, расплесканные по полу. Мне хотелось орать — без слов, безнадежно и яростно вопить во все горло. Единственное, что меня сдерживало, это осознание того, что если я начну орать, то уже вряд ли остановлюсь. Не в смысле, что я скажу Олафу то, о чем потом пожалею. А в смысле, что я буду орать до тех пор, пока не сорву глотку, а когда мой крик стихнет, возможно, я заплачу, ну, или придумаю себе какое-нибудь более полезное занятие.

— Я сожалею. — Сказал Олаф.

Я уставилась на него, потому что из всех тех вещей, которые он мог бы сказать, чтобы попытаться меня успокоить, это был хороший вариант, особенно учитывая, что его выбрал Олаф. Я пялилась на него, не находя слов. Его лицо было пустым и спокойным лицом серийного убийцы. Не с таким лицом вы произносите, что вам жаль.

Я почувствовала энергию Никки еще до того, как внедорожник затормозил позади скорых и толпы местных зевак. У трагедии всегда бывают зрители. Сегодня я их всех ненавидела. Но именно толпа с мигалками помогла Никки и остальным понять, где я. Так что, может, мне не следовало их ненавидеть, но я ненавидела. Они оказались здесь не для того, чтобы помочь. Они просто пришли поглазеть. Они хотели хлеба и зрелищ. Господи.

Внезапно Никки оказался рядом со мной. Кажется, я немного провалилась во времени. Вот дерьмо. Я должна быть сильнее этого. Никки вел себя осторожно и не прикасался ко мне, потому что он чувствовал то, что чувствую я, а значит, он понимал, что если обнимет меня сейчас, то я начну орать, рыдать и отбиваться. Ближайшие несколько минут нам лучше обойтись без прикосновений.

— Анита, мне так жаль.

Я посмотрела на него, и Олаф все еще стоял достаточно близко, чтобы я могла видеть его через плечо Никки. Они оба сказали почти одно и то же, и у них обоих при этом были пустые социопатичные лица.

— Чего тебе жаль, Никки? Не ты его убил. Это сделала я.

— Ты не заставляла… его убивать Рико. — Заметил Никки.

Он хотел сказать «Бобби», но не стал напоминать мне имя. Лучше не думать об именах, если изрешетил кого-то пулями. Это просто тела, мясо, они не настоящие — не те люди, которых ты знал, или думал, что знаешь. Только так. Просто дохлое мясо. Его нельзя персонализировать. Я проглотила крик, который, казалось, застрял у меня в глотке. Ни одно слово не помогало мне избавиться от него, как будто я никак не могла подобрать подходящий звук. Я облизала губы. В горле у меня пересохло.

Пьеретта упала передо мной на колени:

— Я подвела тебя, моя королева.

— Встать! — Рявкнула я.

Никки схватил ее за руку и поднял на ноги.

— У нас тут публика. — Сказал он.

— Петра, нас снимают. — Добавил Итан.

Я обернулась, чтобы найти телевизионщиков, но нас окружали телефоны и смартфоны, которые снимали столько, сколько им позволяла полиция. Городские копы, которые все еще были в этом районе, вдруг появились, как по волшебству, чтобы помочь справиться с толпой зевак.

— Вы не должны были допустить этого! — Орал Ледук, направляясь к нам.

— Вы сами их выставили, помните? — Парировала я.

— Мы бы не допустили этого, если бы могли здесь остаться. — Добавил Итан.

Тот факт, что наш вежливый Итан вмешался в разговор, означал, что он был расстроен не меньше всех нас. Он часами разговаривал с Бобби, но теперь это все было напрасно. Ледук подошел к Итану, напирая на него так, как он уже делал с Миллиганом и Кастером ранее, пытаясь подавить своими размерами более худого мужчину.

— Ну, а теперь ему только одна дорога — в морг, потому что вас тут не было.

Я решила, что с меня хватит, или же мне просто нужна была цель, на которую я могла без зазрения совести направить свою ярость и боль. Какой бы ни была причина, но я вклинилась между ними, отодвинув Ледука от Итана, и заорала:

— Это, блядь, твоя тюрьма, и двое твоих помощников палили по твоему же заключенному. Что за гребаным цирком ты здесь заведуешь, Дюк?

Он попытался подавить меня всем своим весом и ростом, буквально заставив меня отступить своими объемами. Я отпихнула его, выставив руки вперед, так что сама коснулась его первой. Не стоит этого делать, когда ситуация накалена до предела, если только вы не планируете спровоцировать драку. Шериф довольно ощутимо пихнул меня в ответ, я потеряла равновесие и оступилась. В следующий миг я метнулась к нему. Никки заблокировал меня, перехватив одной рукой через плечи, и оттащил меня назад.

— Отпусти меня! — Заорала я, и ему пришлось это сделать.

Миллиган и Кастер схватили меня вместо него. Эдуард и Ньюман перехватили Ледука.

— Босс! — Крикнул Кастер.

Я сопротивлялась, но не дралась всерьез. Вот и весь контроль, что у меня остался.

— Ты должен был присматривать за Бобби! — Рявкнула я. — Если хочешь кого-то винить, так здесь дохуя кандидатов!

— Я уже сказал, что возил Троя к адвокату — вот почему меня здесь не было. — Ответил шериф, и он уже больше не кричал.

Он взял себя в руки достаточно, чтобы Эдуард отступил от него на шаг. Ньюман остался рядом с ним, но он скорее держал руку на спине у Ледука, чем реально удерживал его, хотя я не думаю, что нам удалось одурачить зевак с их телефонами.

— Зачем? Ему еще даже не выдвинули обвинение.

— Его никто не собирается обвинять, ну, или, по крайней мере, не собирался. Бобби не хотел, чтобы ему выдвинули обвинение. Но теперь он мертв, и я понятия не имею, что будет с Троем.

Я не хотела успокаиваться. Я хотела продолжать купаться в собственной ярости, потому что это было приятнее, чем все прочие эмоции, которые душили меня изнутри. Ни одну из них я чувствовать не хотела. Я подкармливала свой гнев, называла его ласковыми именами, чтобы он не оставил меня на съедение всем прочим чувствам, которые я сейчас испытывала.

— Анита, у тебя кровь. — Сказал Эдуард.

Я нахмурилась в его сторону, как будто он заговорил на другом языке. Он кивнул на мое бедро. Я опустила глаза, проследив за его движением, и увидела на штанине кровь и свежие отметины от когтей. Первая мысль, которая у меня промелькнула: «И что? Подумаешь, очередной шрам». Рана еще даже не болела, а значит, она скорее всего была серьезнее, чем я думала, либо я все еще была в шоке. В тот момент я вспомнила, что получила ее в тот момент, когда оттолкнула с дороги Эдуарда. Я и так была носителем ликантропии, так что мне вреда уже не будет. Я уставилась на бедро Эдуарда, но у него на ноге кровь была ниже, ближе к колену — вероятно, потому, что он был выше меня.

— Я думала, что спасла тебя. — Сказала я.

— Ты спасла меня от инвалидности на всю оставшуюся жизнь.

— Или не спасла. — Возразила я.

— Не сомневайся в себе. Ты подставилась под удар ради меня. Вот что я запомню.

— Тебе придется пройти тест.

— Я знаю.

Мы посмотрели друг на друга.

— Моя кровь же не попала в твою рану? — Спросила я.

— Пока трудно сказать. — Ответил он.

Я кивнула. Эдуард, конечно же, был прав, но я могла думать только о том, что в попытке спасти его от териантропии Бобби я могла заразить его своей собственной. Как будто чем больше я старалась, тем хуже делала.