Кэтрин Куртц - Год короля Джавана

Хьюберт покачал головой.

— Я так и думал, — продолжил Полин. — Насчет их битвы с Имре у меня нет точных сведений. Однако я получил доступ к официальным записям архиепископа Энскома, где регистрировались все крещения и смерти. Именно Энском крестил маленького принца, а затем дал ему последнее причастие. Что любопытно, следующей записью идет некий Хамфри Галаро, священник ордена святого Михаила, который также получил последнее причастие в этот самый день. Полагаю, это вполне подтверждает историю, которую я слышал, что Синхил с помощью магии уничтожил человека, погубившего его сына.

— Господи Иисусе, — помолчав, выдавил Хьюберт. — Но даже если это и правда, почему вы думаете, что сыновья его могли унаследовать эту магию? Алрой уж точно не обладал подобной силой, а Джаван наверняка давно использовал бы ее, если бы мог.

— А откуда нам знать, что он этого не сделал? — невозмутимо парировал Полин. — Именно поэтому я и попросил мастера Димитрия присоединиться к нам сегодня. Это не означает, что я подозреваю Джавана во владении высшей магией, унаследованной от отца, добавил он, заметив перепуганный взгляд Хьюберта. — Но думаю, что, возможно, он владеет некими более тонкими приемами. Из троих принцев, по-моему, именно он более всего подвергался влиянию Дерини. Вспомните, Хьюберт, ведь Целитель Тавис О'Нилл был его постоянным спутником многие годы, покуда не бежал из столицы.

— Это голословные утверждения, — начал Хьюберт. — Не мог же он…

— А что если он способен использовать чары истины? — продолжал настаивать Полин. — Что если он может силой заставить людей говорить ему правду? Тавис вполне мог обучить его чему-то подобному. Может быть, он даже умеет заставлять людей забывать о случившемся, после того как подчинил их своей воле. О чем, как вы думаете, вы с Джаваном говорили до того, как он исповедовался в терзающих его плотских страстях к девице, которую до сих пор старательно избегал. Вы можете вспомнить? Какие вопросы он мог задать о том, что вам в действительности известно насчет похищения Райса-Майкла.

По мере того, как Полин громоздил свои обвинения, глаза Хьюберта буквально вылезали из орбит, и он все сильнее стискивал свои пухлые ручки. Когда Полин закончил, голубые глаза архиепископа были полны искреннего ужаса.

— Боже правый, но как такое возможно? — выдохнул он. — Разве…

Голос его пресекся, ибо в этот миг он вновь встретился взором с Димитрием и не смог отвести взгляда. Теперь он понял, к чему вел Полин. Со слабой улыбкой Димитрий привстал и положил руки ладонями вверх Хьюберту на коленях, и приглашающе взглянул на архиепископа.

— Есть ли в этом для вас что-либо знакомое, Хьюберт? — прошептал Полин ему на ухо. — Что на самом деле творил Джаван, когда я вошел к вам в тот вечер, и как часто он делал это раньше? Может быть, именно поэтому вы поверили ему много лет назад, когда он заявил, будто чувствует в себе призвание к религиозной жизни и пожелал отправиться в аббатство. Я всегда поражался, как легко ему удалось обмануть вас. Обычно вы далеко не столь доверчивы.

— Все было совсем не так, — возразил Хьюберт. — Это невозможно. Я наверняка догадался бы.

— Думаю, мастер Димитрий все покажет нам в действительности, — заявил Полин. — Это единственный способ выяснить наверняка. Вам достаточно лишь коснуться его ладоней.

Сердце Хьюберта колотилось, страх сковывал его. Но, постепенно, гнев выместил все опасения, — гнев, что, возможно, Джаван и впрямь использовал его. Он явственно помнил исповедь короля. Но если на самом деле этого никогда не было…

Весь дрожа, он заставил себя опустить стиснутые кулаки на колени, не сводя взгляда с ладоней Димитрия. Затем, глубоко вздохнув, он с трудом разжал руки и коснулся ладоней Дерини.

И ничего не произошло. Контакт длился уже несколько секунд, и Хьюберт не верил собственным глазам. Спустя полдюжины ударов сердца, он выдохнул наконец с облегчением. И когда он вновь медленно вздохнул, Димитрий бросил небрежный взгляд на их соединенные руки, а затем легко провел большими пальцами по запястьям Хьюберта.

— Я не причиню вам боли, — произнес он мягко, впервые за все это время подав голос.

У него был легкий восточный акцент, впрочем, довольно приятный, а во взгляде таились неизведанные глубины, от которых Хьюберт, как ни силился, не мог отвести взора, стремясь погрузиться в их блаженную пустоту.

— Расслабьтесь, милорд, — попросил его Дерини, и Хьюберт ощутил, как в сознании его появляется неожиданная легкость. — Не стоит чинить мне ненужных преград, просто расслабьтесь…

В следующее мгновение Хьюберт дернулся в кресле, внезапно пробудившись, и с изумлением обнаружил бородатого незнакомца, стоявшего перед ним на коленях с молитвенно сложенными руками. Полин сидел рядом в кресле, а отец Лиор стоял у очага за спиной незнакомца. Все они смотрели на него выжидающе.

— Помните ли вы хоть что-то, что произошло за последние полчаса? — негромко спросил его Полин.

Хьюберт рывком повернулся к верховному настоятелю Custodes.

— О чем вы? — спросил он. — И кто этот человек?

Вместо ответа Полин кивнул бородачу, который легко коснулся руки Хьюберта кончиками пальцев. Наплыв воспоминаний был столь ошеломляюще внезапным, что архиепископ подавился криком. С изумлением уставился он сперва на мастера Димитрия, а затем на Полина.

— Так значит, Джаван и впрямь влез в мое сознание, — прошептал он. — Как же я мог ничего не заподозрить?

— Вашей милости повезло, что у Халдейна не было времени завершить то, что он начал на прошлой неделе, — промолвил Димитрий и отошел к очагу и встал рядом с Лиором. — Не могу сказать наверняка, что именно его интересовало, ибо он не оставил никаких следов, однако уверен, что никакой исповеди не было и в помине.

— Но я ведь помню…

— Только потому, что он сам вложил вам в память эти мысли, — возразил Димитрий. — Не знаю точно, как ему это удалось, но, полагаю, ваша милость может не сомневаться, что ему известно по меньшей мере то, что похищение его брата было ненастоящим… равно как и причины этого похищения. Скорее всего, он знает, что в этом участвовали вы и милорд Полин… хотя и не осмелится обвинить вас напрямую, чтобы не выдать источника своих сведений. Если бы милорд Полин не помешал ему в тот раз, он вполне мог бы скрыть все следы своего вмешательства.

— А он… делал это прежде? — осмелился спросить Хьюберт. — Неужели именно так он внушил мне, что испытывает истинное религиозное призвание?

Димитрий многозначительно пожал плечами.

— Не могу сказать наверняка. Он слишком юн, чтобы владеть подобными силами, даже будь он Дерини по рождению. А в ту пору он был еще моложе. Если он каким-то образом и касался ваших мыслей, то наверняка проделывал это крайне осторожно. Вот на прошлой неделе это был очень смелый шаг… хотя и блестяще исполненный. Будь у него хоть чуть-чуть больше времени, боюсь, я не сумел бы ничего обнаружить.