Сергей Жилин - Иоанниты

– Ты же знаешь, что иоаннитов, ставших невольными соучастниками преступлений, никогда не наказывают строго? – спросил я товарища, удивляясь, как я с таким волнением не путаю слова и умудряюсь говорить связно.

– Да, и это справедливо, – совершенно не понял меня друг (что и понятно). – Но к чему ты это? Выдадим себя за жертв? Вроде как нас заставили завести детей? Ты как это представляешь?

– Про нас забудь – я придумал, как уберечь малышей.

– Говори, – затаив дыхание, прохрипел Эдмор.

– Надо обратить их в иоаннитов.

Здоровяк с силой моргнул, стараясь этим стереть то, что он посчитал безумным. Да, безумия в этом ровно столько же, сколько и смысла. Какое-то время в комнате звенела тишина.

– Ты серьёзно?

– Ещё бы. Только подумай, так, какое бы наказание не постигло нас, их ни за что не тронут. Орден не станет уничтожать маленьких иоаннитов, на них же нет никакой вины.

– Стой, стой… это всё логично, но невозможно. Подумай, что ты предлагаешь: извини, если сильно тебя недооценивал, но я уверен, что ты не умеешь обращать людей в иоаннитов – я тоже. Придётся идти с поклоном к Францу, а мы, вообще-то, именно этого и хотим избежать. Что он тебе, улыбнётся, выполнит нашу просьбу, а только потом будет разбираться с нашим проступком?

– Не один Франц это умеет, – возразил я, нервно улыбаясь.

– С Расселом ты не договоришься! – начал злиться Эдмор. – Коротышка тебя к дьяволу пошлёт, а если даже и согласится, без разрешения Франца пальцем о палец не ударит.

– Я не говорил, но он мой должник. Пойдём, по крайней мере, он нас выслушает.

С этим я не ошибся, Рассел с готовностью навострил уши, когда мы с Эдмором ввалились к нему в комнату и сказали, что нам нужна помощь. По всей видимости, чувство долга передо мной (ничтожеством в понимании коротышки) так тяготит его, что он рад любой возможности свести счёты.

Повезло застать его одного. Коротышка пригласил в комнату, устроился поудобнее на стуле и приготовился слушать.

Спустя минуты две он уже превратился в статую, безмолвную, неподвижную, лишённую эмоций. Однако по ходу повествования камень, из которого высечена статуя, трескался от клокочущего осуждения. Несколько раз коротышка сглатывал, что довольно трудно расценить как добрый знак.

Когда дело дошло, непосредственно, до просьбы, он просто согнулся и обхватил голову руками. Лишь каким-то чудом он не взвыл. Пожалуй, его стоит пожалеть: у нас с Эдмором все эти невероятные вещи растянулись на три с половиной года, в то время как на Рассела они обрушились в одночасье.

Мы закончили рассказ, а он ещё долго сидел, обхватив голову, без движения, лишь изредка издавая мычание от бессильного гнева.

Чего-то похожего я ждал. Но, почему-то, сегодня я намерен быть упрямым. Сегодня я верю в успех.

Спустя вечность напряжённого ожидания, буквально перепиливающего пополам, карлик оторвал ладони от лица и выдохнул на зависть паровозу. Утерев со лба успевший выступить пот, он переспросил:

– Значит, у вас по ребёнку, которых вы хотите, чтобы я сделал иоаннитами?

– Ты сам сказал…

– Я же не знал, что ты с таким припрёшься! – не стал Рассел дослушивать напоминание.

Не считаю нужным что-либо отвечать. Коротышка сказал, что в долгу передо мной, так что пусть не показывает гонор.

– Детей завели, кретины, – сам себе нашёптывает Рассел, а затем уже нам в разы громче. – Вы хоть знаете, что за это бывает?

– В Кодексе не сказано, – промычал Эдмор.

– Так давайте я скажу: вас убьют! Франц возьмёт вас за макушку и стащит кожу. Вы хоть понимаете, почему в Кодексе не указано наказание? Да потому что величайшие магистры, когда создавали Кодекс, даже и подумать не могли, что найдутся такие идиоты, которые начнут распихивать свой причиндал по девкам!

– Ты бы выбирал выражения.

– То есть, вы ещё снисхождения от меня ждёте? Вы в ударе, наглецы чёртовы.

В этом с ним не поспоришь: во мне расправляет крылья безумная наглость. Ведомый ею, я плюю на услышанное и спрашиваю:

– Так ты поможешь?

– Помогать ещё вам. Какого, собственно, вам вздумалось делать их иоаннитами? Думаете, задобрить так Франца? Не уверен, что он расплывётся в улыбке и предложит плодить семьи и династии иоаннитов. Может, конечно, идея ему понравится, и он тут же устроит оргию…

– Ты меня не слышал, – грубо перебил я коротышку. – Сам сказал, что нас за такой проступок могут наказать вплоть до лишения жизни.

– Это ещё в лучшем случае.

– Но мы не хотим того же нашим детям. Понимаешь, себя и жён мы не убережём, если тайна раскроется, но если дети станут иоаннитами, их не станут убивать. Не знаю, что с ними станется, но их точно не убьют.

Рассел надменно прыснул.

– В том ты прав. Однако подумай-ка хорошенько: Франц каким-то образом узнаёт о них, находит этих двоих… у вас же их по одному?

– Да.

– Слава богу, вы хоть ятлероские семьи не устроили. Так вот, Франц находит двоих карапузов, и что он видит? Кто-то сделал их иоаннитам. Мысли, что это он сам вытворил, пока был невменяемым, у него не возникнет, так что на кого он подумает? Смею заметить, что в Кодексе вполне чётко прописано моё наказание, и оно мне не нравится.

– Скажешь, что тебя заставили, – нашёлся я, однако идею выдал далёкую от гениальности.

– Интересно, как ты себе это представляешь? Двое недоучек пришли и заставили второго по силе иоаннита обратить их детей. Чем вы могли мне угрожать? Чем вы могли меня таким шантажировать? Сходите расскажите это необразованным беспризорникам – и те не поверят. За ваши глупости я своей шкурой платить не стану.

– Но нам нужна твоя помощь.

– Больше не хочу это слушать, убирайтесь!

Дальнейшие уговоры ни к чему не привели. Нам пришлось уйти, оставляя за спиной последний шанс, который теперь стал новой угрозой. Рассказав всё Расселу, мы вынуждены отныне жить со страхом, что он проболтается.

Но коротышка молчал. Мы каждый день виделись со всеми членами Ордена, но никто из них даже не бросал в нас косые взгляды. Рассел же старательно делал вид, что ничего не случилось. Словно разговор был для него дурным сном, который он уже позабыл.

Спустя две недели мы наведались к нему снова. Он орал уже меньше, почти не называл нас кретинами, даже дал пару советов, как можно удержать семьи в тайне.

Спустя ещё месяц он просто не впустил нас к себе.

Спустя ещё неделю Рассел согласился. На следующий день на двух иоаннитов стало больше. Но спокойствия это не принесло.

Троица международных полицейских заставила меня выложить всё, что я узнал за недолгое время пребывания в Фанеке. Я рассказал многое, включая многие догадки и выводы, основанные на интуиции и знании тонкостей Ордена. Глядя на то, как они переглядываются, я понял, что смог зацепить их.