У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ III

Сунь У-кун снял табличку с пояса бесенка, засунул ее себе за пазуху, а затем хотел было столкнуть труп в горный поток, но, представив себе ужасный дым и огонь, которые он только что видел, раздумал и не решился даже искать пещеру дьявола. Он быстро поднял посох, пронзил насквозь бесенка и, подхватив его труп, помчался обратно, чтобы сообщить пока о своем первом подвиге. В пути он успел подумать да поразмыслить, а потом со свистом прибыл в Пурпурное царство. Между тем Чжу Ба-цзе, который расположился перед парадным залом Золотых колокольчиков и охранял покой царя и Танского монаха, невзначай повернул голову и вдруг заметил в воздухе Сунь У-куна, тащившего бесенка.

– Вот тебе на! – огорченно произнес он. – Если бы я принес беса, мне бы это не посчитали за заслугу!

Не успел он это сказать, как Сунь У-кун прижал книзу передний край облака и сбросил мертвого бесенка прямо к ступеням зала. Чжу Ба-цзе подбежал к нему, ударил его своими граблями и громко воскликнул:

– Это заслуга моя, почтенного Чжу Ба-цзе!

– Какая же заслуга? – спросил Сунь У-кун.

– Провести меня вздумал? Не выйдет! – закричал Чжу Ба-цзе – У меня есть доказательство! Видишь на бесе девять отверстий? Это от моих граблей.

– А ты погляди лучше, есть ли у него голова?

– А он таким и был, без головы, – возразил Чжу Ба-цзе. – Я еще подумал, почему это он даже не вздрогнул, когда я хватил его граблями…

– Скажи, где наставник? – перебил его Сунь У-кун строго.

– Он сейчас в парадном зале беседует с правителем.

– Попроси его сюда!

Чжу Ба-цзе поспешно вошел в зал и кивнул головой Танскому монаху. Тот сейчас же встал и вышел из зала. Сунь У-кун сунул в рукав наставнику грамоту о войне и сказал:

– Спрячь у себя и пока не показывай правителю!

Не успел он произнести эти слова, как показался сам правитель, который тоже вышел из зала и направился к Сунь У-куну со словами:

– Преосвященный отец монах! Рад твоему прибытию! Что можешь сообщить мне о дьяволе?

Сунь У-кун, указывая рукой, ответил:

– Разве это не черт-оборотень здесь у ступеней крыльца? Ведь это я убил его.

– Несомненно, это черт-оборотень, – сказал правитель, – но не Сай Тайсуй. Того я видел собственными глазами. Он ростом больше одного чжана, а плечи у него в пять раз шире, чем у простого смертного. Лицо с золотистым блеском, голос громоподобный. Разве похож он на этого заморыша?!

Сунь У-кун рассмеялся.

– Выходит, ты, правитель, знаком с дьяволом! Верно, это не Сай Тайсуй, а бесенок, посланный глашатаем. Мы встретились с ним в пути, я убил его и доставил сюда, чтобы доложить о первой удаче.

Правитель расхохотался:

– Ладно, ладно, ладно! – с удовлетворением проговорил он. – Зачтется тебе как первая заслуга! Я много раз посылал гонцов добывать сведения об этом дьяволе, но никто из них не мог сообщить ничего определенного. А ты, преосвященный монах, впервые взялся за это дело и уже изловил бесенка, да еще успел вернуться сюда! Ты и в самом деле владеешь волшебными чарами!

Обратившись к слугам, царь приказал:

– Подать сюда подогретого вина! Отблагодарим почтенного монаха за его заслугу!

– Пить вино не такое уж важное дело, – молвил Сунь У-кун. – Ты лучше скажи мне вот о чем. Когда ты расставался со своей Золотой царицей, не оставила ли она тебе каких-нибудь вещиц на память? Дай мне что-нибудь.

Слова «вещицы на память» словно ножом вонзились в сердце правителя, он не сдержался, и слезы заструились по его лицу.

Вот что поведал он Сунь У-куну:

В тот год, когда беда случилась эта,Которой я доселе не постиг,Чудесным праздником мы все встречали лето,Как вдруг, издав громоподобный клик,Сам дьявол, злой Тайсуй, предстал пред нами,Сверкая грозно круглыми очами.Он пожелал жену мою похитить,Грозился уничтожить мой оплот,И мною обожаемый народЖестоким разорением обидеть.Я, как отец о подданных радея,Сам отдал милую жену злодею.Расстались с ней мы в этот час суровый,Печаль глубоко в сердце затаив,Не побеседовав, не вымолвив ни словаИ даже слез горючих не пролив.Не проводив супругу до повозкиИ не проехав с ней до перекрестка,Остался я тогда один как перст,И ничего на память не осталось…А как утешила б меня любая малость!Но лишь скорбям с тех пор мой дух отверзт…

– Государь мой, – начал утешать его Сунь У-кун. – Зачем так убиваться? Ведь ты находишься в кругу своих близких! Если от твоей милой царицы у тебя ничего не осталось на память, то не может быть, чтобы в ее покоях не было ничего любимого ею. Дай мне хоть что-нибудь.

– А зачем тебе? – поинтересовался правитель.

– Видишь ли, – отвечал Сунь У-кун. – Этот дьявол дей – ствительно обладает огромными чарами. Я видел, как он напускает дым, огонь и песок. С ним в самом деле будет не легко справиться. Но, положим, я одолею его, все равно царица не пожелает последовать за мной, так как совершенно меня не знает. Она поверит мне лишь в том случае, если я передам ей одну из ее любимых вещиц. Тогда я легко смогу доставить ее сюда. Теперь ты понимаешь, почему я хочу взять с собой такую вещицу.

– Во дворце Солнца Золотой царицы, в ее покоях, хранятся четки из чистого золота, – сказал правитель. – Она никогда с ними не расставалась, но, так как в праздник Лета полагается носить разноцветные нити, она сняла свои любимые четки. Сейчас они хранятся в шкатулке. Мне тяжело смотреть на них, так как они напоминают мне ужасную разлуку. Всякий раз, глядя на эти четки, я вспоминал ее прелестное, словно выточенное из яшмы, личико, и здоровье мое сразу же резко ухудшалось.

– Хватит говорить об этом, – остановил его Сунь У-кун. – Вели лучше принести золотые четки. Если тебе не жаль, дай две штуки, если жаль, я возьму только одну.

Правитель тут же приказал Яшмовой царице принести четки. Она вынесла их и передала царю. Увидев четки, царь несколько раз воскликнул:

– О горячо любимая, ласковая моя царица!

После этого он передал четки Сунь У-куну. Тот принял их и надел себе на руку.

Он не стал пить вина в честь своей первой заслуги, а вскочил на облако и с резким свистом понесся прямо к горе Чудесного оленя-единорога. На этот раз ему было не до того, что-бы любоваться видами. Он сразу же принялся отыскивать вход в пещеру.

Пока он шел, до его слуха донеслись голоса и крики. Остановившись, он стал вглядываться, напрягаясь изо всех сил, и увидел, что у входа в пещеру столпилось множество стражников разных рангов, охраняющих ворота.