Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

— В каком проспекте?

— В обыкновенном — наши ребята в игровых моментах, и мы на обложке в футбольной форме с обнажённым бюстом, без маек и бюстгальтеров.

— Нет, — сказала Даша. — Я не буду сниматься без майки и бюстгальтера.

— Да и правильно — тут смотреть не на что.

— А её Гладышева то ли возьмут в ЮАР, то ли нет.

— А если возьмут, то в запасе просидит весь чемпионат.

Последние реплики меня не тронули.

— Как это смотреть не на что? — возмутился и поцеловал Дашину грудь, ту её часть, что неприкрыта купальником.

Она накрыла мои уши ладошками, заглянула в глаза.

— Что ты делаешь?

— Люб…. буюсь. — почувствовал позыв страсти. — Жарко, искупаемся?

— У нас в домике прохладно. Идём.

Даша встала. Я задержался.

— Билли.

— Слаб ты, Создатель, все чувства на виду.

В двухместном домике действительно не было жары. Пахло сосновой хвоёй или смолой. И ещё духами.

Даша вертела в руках тюбик с кремом.

— Мама на массаж пошла.

— Давай я тебе сделаю. Это что за мазь? Ложись на живот.

Освободил спину от бретелек бюстгальтера и полупрофессионально размял её, втирая крем.

— Позволишь? — потянул вниз резинку плавок.

Даша без слов приподняла таз. Касаясь её ягодиц, бёдер, лодыжек, не испытывал жгучей страсти — Билли чётко контролировал организм. Закончив со ступнями, попросил:

— Повернись.

— Ой, — Даша повернулась и закрыла глаза ладошками.

Но руки её мне тоже были нужны — я их размял, растёр, разогрел.

Даша лежала передо мной в первозданной красе, пряча девичий стыд под дрожащими ресницами. Я массировал ей груди, живот, низ живота, наслаждался её доверчивостью и был рад, что не завожусь от страсти.

— Всё, — сказал, поцеловав большой пальчик её восхитительной ножки. — Ты жива?

— Иди сюда, — Даша протянула ко мне руки….

А вот теперь, Билли, отдохни. Отстегнул браслет с запястья и прильнул к любимой. Мне хотелось целовать её всю-всю. Но Дашины ладони вновь и вновь возвращали мою голову на исходную позицию — наши губы встречались и не расставались, покуда в груди хватало воздуха.

— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, — шептала Даша как заклинание, отдавая тело моим ласкам.

Вдруг в какой-то момент она застонала, закатила глаза, выгнулась дугой, захрипела. Потом и хрип прекратился, только конвульсии сотрясали тело.

Бог мой! Дашенька, что с тобой? Встряхнул её за плечи, пытаясь вернуть сознание. Вытер ладонью кровавую пенку с губ. Потом вспомнил про оптимизатор.

Билли, выручай!

Едва серебряный браслет обвил запястье, окаменевшие мышцы расслабились, и Даша рухнула спиной в кровать. Слабый стон сорвался с её губ, и груди заволновались от частых и глубоких вдохов. Слава тебе, Господи!

Даша открыла глаза.

— Лёша, прости меня.

— Что это было?

— Прости меня, прости, — Даша уткнулась лицом в подушку, и плач сотрясал её тело.

— Успокойся, успокойся, — шептал, целуя её плечи, спину, ягодицы.

— Прости меня, я подлая. Я хотела, чтобы у нас всё получилось, и чтобы ты на мне женился.

— Ну, что ты казнишься? Я хочу на тебе жениться.

— Это всё из-за квартиры, из-за зарплаты твоей. Нам негде жить и не на что. Мы решили с мамой окрутить тебя.

— Ну что ты говоришь? И квартира твоя и зарплата. Ведь я же люблю тебя.

— А я-то люблю другого!

Меня как обухом по голове. Опять Жека-инвалид, достал ей-бо.

А Даша продолжала:

— Там на заставе у папы солдат служил — Максим Кравченко. Мы с ним и сейчас переписываемся. Прости меня, Лёша, ладно?

Оптимизатор продолжал действовать — Даша совсем успокоилась, утёрла слёзы кулаком, потянула простынь, прикрыть наготу.

— И что мне делать?

— Не знаю, — Даша всхлипнула, вздохнула тяжко, потянула к себе одежду. — Отвернись.

Я вышел. И ушёл. Не знаю, что делать. Не знаю.

Когда спала жара, на футбольном поле состоялась игра — основной состав против скамейки запасных. За два тайма по тридцать минут закатили нам четыре безответных мяча. Очень хотелось отличиться, да видно день не мой, и оптимизатора не было. Я видел ухмылку главного и недоумённое пожатие плечами второго тренера — смотрели они в мою сторону.

Погодите, господа, ещё не вечер.

Вечером провожали гостей. Расстаёмся теперь до конца чемпионата, если конечно не вылетим на ранней стадии. Дашенька была грустна, а Надежда Павловна встревожена — всё посматривала на нас.

Даша сжала мою ладонь:

— Прости меня, Лёша.

Собрав всю твёрдость духа, заглянул в её глаза:

— Наверное, не вернусь в Россию. Хочу отличиться и получить приглашение в какой-нибудь закордонный клуб.

— Это из-за меня?

— Так или иначе, квартира ваша — можешь вызывать своего Максима в Москву. Ты позволишь? — отстегнул с Дашиной руки оптимизатор.

— Что это?

— Магнитный браслет. Нервы успокаивает.

— Я почувствовала.

— Прощай, Дашенька. Будь счастлива.

— Я буду думать о тебе, Алексей.

И на том спасибо — хотел сказать, но промолчал.

Даша с Надеждой Павловной вошли в автобус, а я подался в жилой корпус. Долго после отбоя не мог уснуть. Ворочался. Сосед по комнате Санёк Анюков зарычал:

— Ты спать думаешь?

— Как же спать, если думаешь?

— А не пошёл бы ты…. на природу.

Так и сделал — цапнул с тумбочки оптимизатор и выбрался из корпуса. Ноги принесли к домику, где ночевали Даша с Надеждой Павловной, где мы чуть было не стали близки. Где услышал горькую правду — у неё есть другой. Сел, спиною привалясь к мачтовой сосне, один-одинёшенек на всём белом свете — не любый даже милой.

Бедняжка — шептала хвоя, — испей смоляного аромата.

Луна дула щёки — в дураках, герой, остался.

Что вы понимаете? Надел оптимизатор.

— Поговори со мною, Билли.

— Хотел без меня все дела сделать?

— Без тебя не получается. Что такое с Дашей?

— Астма. В тяжелейшей, между прочим, форме. Девочка чуть не задохнулась.

— Ты спас её, спасибо, Билли.

— Я её вылечил.

— И ей не надо ложиться в клинику?

— Теперь нет.

— Это хорошо. Плохо то, что она меня совсем не любит.

— Думаешь, этого солдатика сразу полюбила, как увидела? Нет, поухаживал он, побегал за ней. И тебе придётся.

— Нет, Билли, её сердце уже выбрало — третий лишний.

— Лишним должен стать Максим.

— А нужна ли суета? Не проще довериться судьбе?

— Ты хочешь, чтобы родилась Настенька? Хочешь? А впрочем, это темы будущего — впереди у нас чемпионат.

Через две недели мы улетели в ЮАР.