Светлана Борисова - Колыбельная для вампиров

— Да? И твоему слову можно верить?

— Решай сам, — ледяным тоном ответил Ник.

И как ни странно показалось ему самому, но Палевский поверил гостю на слово. Внутреннее напряжение слегка отпустило, и он вновь закурил, выбросив предыдущую сигарету в старинную вычурную пепельницу. Вскочив на ноги, он принялся беспокойно ходить по комнате. Пока внимание присутствующих было приковано к хозяину дома, никто кроме Штейна не заметил, что Ник тоже расслабился, и в его глазах погас зеленый гневный огонек. Рени, сопровождавшая метания мужа неотрывным взглядом, недовольно поморщилась при виде того, что он непрерывно курит.

— Дорогой, прекрати маячить перед глазами, пожалуйста, сядь на место. Дай сказать мальчику то, что он хотел, — не выдержав, проговорила она с мягкой укоризной в голосе.

— Нашла мальчика! — хмыкнул Палевский, но все же послушался, и сел на место. — Знаешь ли, милая, сей милый мальчик будет постарше нас всех вместе взятых, — иронично добавил он и, взяв себя в руки, мгновенно скрылся за маской холодного спокойствия.

После слов мужа до Рени дошло, с кем они имеют дело. С недоверием на лице, она изумленно воззрилась на юношу.

— Ник, неужели это правда?

В ответ он мягко улыбнулся и сокрушенно развел руками, дескать, и рад бы отказаться, но что делать, если так обстоят дела.

— Боже мой, скажи я кому, так кто ж мне поверит?! — пробормотала ошарашенная Рени.

Тем временем растревоженный воспоминаниями более чем полувековой давности, Палевский чувствовал себя далеко не так спокойно, каким казался внешне. Слишком уж болезненными оказались ожившие картины прошлого, вызванные в его памяти появлением Старейшего. В прошлом он настолько сильно любил Эльжбету, свою бывшую жену, что и сейчас ее образ, возникший перед его внутренним взором, вызывал ощутимую боль в сердце. Изнервничавшегося Михаэля вдруг охватила такая тоска по ушедшей любви, что он, не обращая внимания на присутствующих, перенесся мыслями в далекие времена юности и погрузился в счастливые моменты беззаботных и счастливых дней.

«Моя прекрасная королева, зачем же ты убила моё сердце, прежде меня? — со светлой грустью подумал он и тяжело вздохнул. — Какое безумие юности! Ведь я был настолько ослеплён любовью, что не стал бы бороться с Эльжбетой за власть…»

Голос юноши не сразу пробился сквозь пелену воспоминаний Палевского и он, заметив встревоженный взгляд жены, виновато улыбнулся. Но его слабость длилась недолго, он перевел взгляд на Ника, и на его лице вновь появилась привычная маска холодного высокомерия и собранности.

— Я только что говорил присутствующим, — сказал юноша, вопросительно глянув на него, — что хотел бы продолжить своё представление…

— Я думаю, что все уже поняли, с кем имеют дело, — холодно перебил его Палевский.

— И с кем же, если не секрет? Что вы знаете обо мне кроме имени? Да и оно вам неизвестно, а только идиотская кличка «Старейший»… надо же, звучит забавно, действительно, сразу же воображаешь себе седобородого старца… — в голосе юноши прозвучала грустная ирония. — Впрочем, не стоит отвлекаться, время уже позднее. Если позволите, то я расскажу вам свою историю. Как я стал Старейшим для расы вампиров и попрошу, не перебивать меня, — тихо добавил он и повернулся к Рени. — Поверьте, миледи, я на самом деле пришел в ваш дом как гость.

— Я верю, Ник, — ласково сказала Рени. Стоя на грани, она обострённым шестым чувством видела в гордой душе бесприютное одиночество, которым он тяготился, но не знал, как избавиться без ущерба для собственного достоинства. — Знайте, в любом случае Вы для меня останетесь желанным гостем, — она ободряюще посмотрела на юношу. — Смелей, я с нетерпением жду Вашу историю.

— Спасибо за поддержку, миледи.

Всё-таки Ник с сомнением посмотрел на Палевского, но вскоре на его лице, как и у хозяина дома, появилась не менее привычная маска холодного высокомерия, и размеренным голосом он начал свое повествование.

— Господа, все началось, на этой же планете в немыслимо далекие времена. До того как появилась ваше название «Земля» мой народ называл её «Арея». За много тысяч лет до сегодняшнего дня на планете существовала единая высокоразвитая технологическая цивилизация эреев, которая по космическим масштабам почти мгновенно погибла в глобальной катастрофе. Угроза пришла из космоса и о ней знали заранее, но, к сожалению, уже ничего не могли поделать. Причина гибели оказалась банальной, но ее угроза не исчезла и в наши дни. Огромный астероид-бродяга, вывернувший к нашей планете неизвестно откуда, был замечен слишком поздно, и космические обсерватории не смогли вовремя просчитать его траекторию. Надеяться оказалось практически не на что, — взрывать астероид уже не имело смысла, поскольку он слишком близко подошел к планете, и его траекторию, как и траекторию его обломков, мы уже не могли изменить. Организовать базы на соседних планетах мы тоже не успевали.

Он глянул на присутствующих, и на его лице отразилась гордость за свой народ.

— Должен заметить, что к тому времени наша цивилизация уже освоила околосолнечное космическое пространство и готовилась к прорыву к звездам, — и горько добавил, — К сожалению, так и бывает частенько в жизни, глядишь вдаль и не замечаешь булыжника под ногами. Конечно, у нас существовала сеть баз на других планетах солнечной системы, но они носили больше научный или промышленный характер и потому жилые комплексы на них рассчитывались только на обслуживающий их персонал. При всем желании они никак не могли принять и разместить сотни миллионов эреев, но часть населения все же отправили на базы и до разумного предела укомплектовали их персоналом. К сожалению, никто из них катастрофу не пережил. Я неоднократно проверял околоземное пространство, но никто не отозвался на мой зов… и следов какой-либо разумной деятельности в околосолнечном пространстве нет.

Опустив голову, юноша помолчал, а затем выпрямился и посмотрел на Палевского.

— Ладно, что зря бередить душу, для тех эреев уже всё кончено. Теперь о том, как я оказался в вашем мире. Спасли меня родители, практически за миг до того, как на Арее разразилась глобальная катастрофа, пришедшая из космоса и уничтожившая почти все живое на планете. Немного о том, кто они: мой отец — Рай-ин-Рай Восточного Гана райтан Таятан Реази Вистанио таноэль Радужной короны из дома Вечного Лета — конструктор и разработчик новой космической техники, а мать — райтанэль Нида Роя Клиу, сентано Розового Лотоса, дома Вечной Осени — талантливый математик и астрофизик. С гордостью и нисколько не преувеличивая, я могу сказать, что мои родители — и отец и мать — были по-настоящему гениальными учеными. Перед катастрофой они вместе работали в области практических космических полетов и занимались разработкой первой в мире хронокапсулы. Это не пресловутая машина времени, но возникающее в ней стасис-поле отсекало ее от реального потока времени. Короче, созданное ими устройство оказалось сродни бреду современных фантастов об анабиозе, только процесс сохранности объектов в хронокапсуле построен несколько на ином принципе, но суть от этого не меняется.