Ян Ирвин - Темная луна

Лиану хотелось выкрикнуть: «Да, да, я привел ее, она прячется вот за этой самой стеной». Хотя, вполне возможно, Рульк сам об этом знает.

Но на лице Лиана не отразилось никаких эмоций. Он словно натянул на себя маску. Самоуверенный, надменный, даже дерзкий. Рульк остановился на две ступеньки ниже, и теперь они смотрели друг другу прямо в глаза.

— Нет, — ответил Лиан, равнодушно глядя куда-то мимо Рулька, зевнул и прислонился к перилам. Карон не двинулся с места, но его красные глаза сузились, и он начал лениво сжимать и разжимать кулак. У Лиан заболела голова, но по сравнению с предыдущими приступами это было ерундой. Юноша научился справляться с болью, но он боялся, что Карана, почувствовав его страдания, выйдет из своего укрытия. Лиан поднял руку:

— Прекрати!

Рульк был заинтригован. Он разжал пальцы. Боль прошла.

Лиан решился.

— У меня есть к тебе предложение, — невозмутимо произнес он.

Карон рассмеялся с искренним удивлением.

— Или, точнее, я хочу заключить с тобой пари, — продолжил Лиан.

— Я не заключаю пари, — ответил Рульк. — Ты просто приведешь ее ко мне.

— Ее здесь нет. Но я могу это сделать. Сейчас она пойдет ради меня на что угодно.

Лиан говорил убедительно. Карана вздрогнула в своем укрытии.

— Сам ты ее не найдешь. Во всяком случае в ближайшее время. — Лиан собирался сыграть на том, что Карана срочно нужна Рульку и это как-то связано с его черной машиной. Но если он ошибался и у Рулька достаточно времени…

— Я могу уничтожить тебя. Ты будешь корчиться в таких муках, каких не испытывал еще ни один человек, — сказал Рульк, ударив кулаком по ладони. — Она будет моей.

— Я знаю, но, если ты убьешь меня, это не поможет тебе ее найти. В Баннадоре множество тайников и убежищ, твои люди собьются с ног, разыскивая ее. Давай лучше пойдем друг другу навстречу. Ты провел в одиночестве тысячу лет, а мое предложение, по крайней мере, развлечет тебя. В Ночной Стране ты мне кое-что пообещал.

Рульк был озадачен.

— Говори, — произнес он наконец.

— Я вызываю тебя на состязание! Мы оба владеем искусством слова. Если ты выиграешь, то получишь Карану. Если победителем стану я, ты отдашь мне Таблицы Рендера и освободишь меня от этого проклятия.

— Ты хочешь сразу две награды! Для человека, вступившего в игру без козырей, неплохо. Да, наглости тебе не занимать, летописец.

— Это профессиональное. — Рульк расхохотался:

— Ты и вправду развлек меня. Я рад, что ты пришел. Но ключ к тайнописи каронов я не дам ни одному человеку!

— Тем он будет для меня ценнее. Ты уже согласился на это однажды, припоминаешь? К тому же все это давно стало историей, а тебе принадлежит будущее Сантенара.

— Если я отдам его, то уже не смогу взять назад. Кто знает, что готовят нам грядущие столетия. Нашей расе будет нанесен непоправимый ущерб. И потом, — Рульк потер подбородок, — ставки слишком неравны. Что еще ты можешь мне предложить?

— Себя, если проиграю.

— Невелико приобретение! Если проиграешь, то будешь моим в любом случае.

— Преданный слуга стоит сотни рабов. Думаю, что смогу тебя развлекать.

— Я не променяю тайну моего народа на твои байки. — Лиан уже хотел повысить свою ставку, сделав последнее предложение, но остерегся. События развивались чересчур быстро, и Рульк прекрасно контролировал ситуацию.

— Я подожду, — сказал Лиан. — Мне очень хочется получить Таблицы, но я могу прожить и без них. Зачем ставить телль, чтобы выиграть гринт.

— Да и я не тороплюсь, я уже прождал тысячу лет, подожду еще.

Они посмотрели друг другу в глаза. Но может ли Рульк ждать? И если да, то намеревается ли? Тысяча лет — это целая вечность, он либо научился за это время терпению, либо, наоборот, потерял его окончательно. Лиан привык чутко улавливать настроение своих слушателей и понял, что Рульк лжет. Карон знал: если он опоздает, подобной возможности у него может не появиться еще очень долго. Лиану необходимо было сделать вид, что его это не волнует. Он начал читать про себя длинное сказание, которое знал наизусть. Лиан часто применял этот давно проверенный способ, чтобы успокоиться и отвлечься от ненужных мыслей.

Рульк все еще пристально смотрел на него. Лиан опустился на ступеньку и закрыл глаза, мысленно проговаривая знакомые строфы. Рульк несколько растерялся. Его враги никогда не вели себя так. Может, Лиан обладал силой, о которой карон не знал. Дзаиняне — загадочный народ, всегда трудно понять, что у них на уме. Время шло.

— Если ты потерял навык, то я дам тебе время прорепетировать, — тихо произнес Лиан.

— Я не нуждаюсь ни в каких репетициях! — взревел Рульк. — А теперь слушай мои условия. Во-первых, судить нас будут гаршарды. Несмотря на то что они мои слуги, в их честности можешь не сомневаться. Я назначу трех судей, полагаю, ты уже встречался с ними: это Ярк-ун, Ятха и Идлис. Если я выиграю, то вы с Караной мои, оба. Если проиграю, то позволю тебе выбирать: ты сможешь забрать девчонку, хотя это поставит меня в затруднительное положение, либо я отдам тебе Таблицы. Таково мое предложение. У тебя есть минута, чтобы все обдумать. Если ты отказываешься, то я лично отправлюсь в Баннадор и приведу сюда Карану. Время у меня есть.

Проиграл он или победил? В глазах Лиана блеснула алчность, но он мгновенно снова принял равнодушно-нагловатый вид. Юноша принялся рассуждать вслух:

— Она доставила мне массу хлопот и не меньше удовольствия. Так что я даже привязался к ней. Думаю, ты просишь слишком много.

— Ты несговорчив, летописец! Я знаю, как страстно ты желаешь завладеть моим секретом. Если бы ты не пошел на компромисс в Ночной Стране, то ни тебя, ни Караны здесь сейчас не было бы.

Лиан настолько растерялся, что чуть не выдал Карану. Откуда Рульк знает? Знает ли?

— Ее здесь нет, — сказал он.

— У тебя осталось десять секунд, — напомнил Рульк.

— Что ж, я принимаю твои условия! Радости, которые она мне дарила, я легко смогу купить. Никто не скажет, что я не старался спасти ее. Но это выше моих сил. Не скрою, я буду по ней скучать. Но на Сантенаре много молодых женщин, и такому летописцу, как я, с радостью отдастся почти каждая. За Таблицы я бы продал родную мать. — Его глаза горели. — Ни один мастер-летописец не получал еще такой награды. Я построю собственную школу, Чантхед по сравнению с ней будет просто дырой…

— За кого ты меня принимаешь, летописец? — спросил Рульк ледяным тоном.

Поток слов Лиана тут же иссяк, а вместе с ними и вся уверенность. Он выглядел теперь как растерянный школьник. Рульк продолжал: