Светлана Гольшанская - В доме Охотника

Однако сейчас Герда смотрела настороженно и решительно, потешно сжав крохотные кулачки. Как же он соскучился! Хотелось прижать ее к себе крепко-крепко и не выпускать никогда. Николя застыл, стараясь держать спину ровно и не показывать, что голова идет кругом, а ноги подкашиваются от усталости. Разговор с Гарольдом окончательно его доконал. Появился новый спаситель? Что ж, пусть. Лишь бы избавил Упсалу от крыс. Тогда можно со спокойной совестью убраться отсюда. Жаль только, что слабость взяла верх. Да еще при Герде! Хуже не придумаешь. И уж конечно, она не смогла сдержать жалость. От этого словно огнем обожгло, сильнее даже, чем от пощечины. Он сорвался. Закричал и как последний трус забился в угол у себя в спальне. Ждал, когда Герда вернется, чтобы окончательно развенчать его. И она пришла… принесла завтрак и попыталась кормить его с ложечки, как маленького. Какое унижение!

Ел сам. Молча. Давясь каждым куском. И все не находил слова, которые бы мог ей сказать, объясниться. Только когда Герда собралась уходить, удалось выдавить из себя просьбу, что вот уже неделю жгла изнутри. Единственное чувство, последняя сладко-горькая эмоция. Останься. Побудь рядом. И ни о чем не спрашивай. Стоило обнять Герду, как ломкая болезненная пустота внутри заполнилась теплой негой. Стало так хорошо, что хотелось раствориться в этом чувстве. Кажется, он говорил какие-то глупости. Она отвечала. Николя наблюдал за всем поверх собственной головы, прислушиваясь лишь к ощущениям в теле. Почему он не решился позвать ее раньше? Ведь знал, что только от ее присутствия становится легче. Все чего-то боялся. Осуждения домочадцев? Глупый. Ноэль прав, к демонам совесть. В конце концов, это дом Николя. Здесь все сделано его руками. Здесь он устанавливает правила. Какая разница, что подумают остальные? Важно только, что подумает Герда. А она поймет, она согласится. Уже согласилась. Самая родная. Самая нежная. Моя.

Он, наконец, уснул. Провалился в тихий безмятежный сон без сновидений. Герда была рядом, и ничто уже не могло потревожить его покой. Ничто, кроме ненавистного язвительного голоса:

«Какая идиллия! Но ты так и не признался ей, хотя обещал. Самое время для последнего испытания. Держись, на этот раз поблажек не будет. Либо ты побеждаешь по всем правилам, либо я заберу Герду навсегда».

Николя вздрогнул, сильнее прижимая девушку к себе. Она все еще здесь, все еще с ним. Никто, никто не посмеет ее отобрать!

В дверь настойчиво постучали. Входную. Да так, что затряслись стены. Внутри засвербело тревожное предчувствие. Он что-то упустил. Что-то жизненно важное. Николя соскочил с кровати и, накинув домашний халат, сбежал вниз по лестнице. Проснувшись, Герда поспешила следом. На пороге снова стоял Гарольд, взволнованный в два раза сильнее прежнего. Из-за его широкой спины затравленно выглядывал мертвецки бледный Эйс.

Предчувствие усилилось. Что там Гарольд говорил утром? Появился новый избавитель от крыс? Должно быть, сунулся куда не следовало и нарушил шаткий мир с коренными обитателями Утгарда, который Николя с таким трудом установил.

— Дану похитили наших детей! — севшим голосом объявил Гарольд. — Только своего оставили, — бургомистр схватил Эйса за плечо и подтолкнул к Охотнику. — Говори!

Николя строго посмотрел на мальчика. Эйс сжался и горестно хлюпнул носом:

— Это не наши, честно. Они бы не стали. Это против воинского кодекса Дану… Лейфу просто понравилось, как играет дудочка, и он побежал искать музыканта. Но я никакой музыки не слышал, хотя всегда раньше него замечал, как крадется мышь или летит птица. Но никакой дудочки я не слышал! А Лейф словно сам не свой стал. Все твердил про красивую мелодию. Я его не пускал, сколько мог. Неправильно это, когда кто-то слышит то, чего нет. Я только на миг отвернулся, а его уже и след простыл. Убежал за своим музыкантом непонятным.

Николя нахмурился. Должно быть, это оно и есть, третье испытание. Только причем здесь Лейф?

— Пропал не только мой сын, но и все дети в городе. Все дети, кто мог ходить и кому не было двенадцати, — добавил бургомистр.

— Вожык! — вскрикнула Герда и прижала руки ко рту. — Он тоже говорил что-то про дудочку, которую мы с Финистом не слышали, а потом убежал, ничего не объяснив. Финист пошел его искать и до сих пор не вернулся.

Охотник со свистом выдохнул. Он слышал о демонах, которые могли похитить одного ребенка или двух, но чтобы увести всех детей города — какой же силой он должен обладать?!

В вышине пронзительно закричал сокол. Все подняли глаза. С небес камнем упала хищная птица. Через мгновение на ее месте на коленях стоял нагой Финист. Запыхался. Глотал ртом воздух. Герда подхватила с вешалки плащ и обернула вокруг оборотня.

— Я видел их, детей, — начал он, борясь с тяжелым дыханием. — Нагнал возле моста Биворн. Какой-то странный пастух уводит их в горы.

— Пастух?! — одновременно переспросили Николя, Гарольд и Герда.

— Как он выглядел, этот пастух? — перехватил разговор бургомистр.

— Безбородый старик. Высокий. В ветхом плаще и широкополой фетровой шляпе. Опирается на деревянный посох. И, кажется, у него один глаз заплывший, — дал исчерпывающее описание Финист.

— Это тот старик, который избавил нас от крыс. Я сам видел, как он это сделал. Заворожил их игрой на флейте и утопил в океане, — догадался Гарольд.

— Да-да, он играл на флейте, похожей на ту недоделанную, которую ты мне показывал, только из нее не доносилось ни звука, а дети шли за ним, как привязанные. Я попытался их остановить, но ничего не вышло. Даже силой не смог Вожыка утащить, — подтвердил оборотень.

— Должно быть, это он. Крысиный пастух. Понятно, как ему удалось то, что не получалось у вас, — ахнула Герда, встревоженно глядя на Николя. — Но если он действительно бог, то не стал бы брать что-то без разрешения. Он должен был вас об этом спросить.

— Разве же мы позволили, если бы он такое спросил? — развел руками Гарольд. — Он вообще почти не говорил. Только про свою награду — рыбу, древесину и шкуры.

— Так и сказал? — задумчиво прищурился Николя.

— Нет, но и так было понятно. Он попросил залог будущего благоденствия города, — недоуменно ответил Гарольд. — Сказал, это поможет ему разбогатеть.

— Дети — это и есть единственное будущее, которое может быть у города. Он попросил в награду детей. Единственное богатство, которое ему нужно, это жертвы! — Герда снова прикрыла рот ладонью.

— Я собственноручно придушу этого демонова проповедника! — взревел Гарольд.

— Не надо никого душить. Я разберусь, — попытался увещевать его Николя и повернулся к оборотню: — Финист, поседлай моего коня, пока я оденусь.