Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

— Не вставайте, — бросил он Глокте.

«Я и не собирался».

Барнам сглотнул.

— Могу ли я предложить вашему преосвященству…

— Убирайся! — рявкнул Сульт, и старый слуга чуть не упал, спеша выполнить приказание. Архилектор проводил его презрительным взглядом.

«Доброе настроение нашей прошлой встречи вспоминается, как смутный сон».

— Проклятые крестьяне, — прошипел Сульт, садясь за узкий обеденный стол Глокты. — Еще один бунт неподалеку от Колона, и этот скотина Таннер снова в самой гуще событий. Непопулярные выселения обернулись кровавым восстанием. Лорд Финстер совершенно неправильно оценил настроения, в результате три его охранника убиты, а сам спрятался в поместье от разъяренной толпы, полудурок. Вломиться к нему они, к счастью, не могут, но удовлетворились тем, что сожгли половину деревни. — Сульт фыркнул. — Своей собственной деревни, черт побери! Вот что делает идиот, если его рассердить. Рушит, что под руку подвернется, пусть даже это его собственный дом! Открытый совет, разумеется, требует крови. Крестьянской крови — и много. Теперь придется инквизиции отправляться туда, разыскивать зачинщиков — или идиотов, которых можно выдать за главарей. Надо бы повесить самого болвана Финстера, но вряд ли это вариант.

Глокта откашлялся.

— Я немедленно собираюсь в Колон.

«Трепать крестьян. Вряд ли задание по мне, но…»

— Нет. Вы мне нужны для другого. Дагоска пала.

Глокта поднял брови. Впрочем, удивляться особенно нечему.

«Если вдуматься, то вряд ли это достаточное основание для того, чтобы такая фигура, как его преосвященство, втискивалась в мои узкие комнаты».

— Похоже, гурков впустили по предварительному сговору. Конечно, предательство, но в подобных случаях… вряд ли удивительное. Силы Союза вырезаны подчистую, но большинство наемников просто взяты в плен, а местных почти всех пощадили.

«Милосердные гурки, кто бы мог подумать? Чудеса все-таки случаются».

Сульт сердито взглянул на пятнышко пыли на безупречной перчатке.

— Я слышал, что, когда гурки ворвались в цитадель, генерал Виссбрук покончил с собой, чтобы не попасть в плен.

«Ничего себе. Не думал, что он сможет».

— Он приказал сжечь его тело, чтобы врагу на поругание ничего не осталось, и перерезал себе горло. Храбрец. Мужественное решение. Его будут чествовать в открытом совете завтра.

«Как прекрасно. Конечно, ужасная смерть с сохранением чести куда лучше долгой жизни в безвестности».

— Конечно, — негромко сказал Глокта. — Храбрец.

— Это не все. Вслед за этими новостями появился посланник. Посланник от императора Гуркхула.

— Посланник?

— Именно. Очевидно, хочет… мира. — Последнее слово архилектор произнес с презрительной усмешкой.

— Мира?

— Тут слишком маленькая комната для эха.

— Разумеется, ваше преосвященство, но…

— А почему нет? Они получили то, что им нужно. Теперь Дагоска у них, и дальше им некуда наступать.

— Да, архилектор.

«Разве только — через море…»

— Мир. Ужасно претит отдавать хоть что-нибудь, но Дагоска для нас никогда не имела особой ценности. Обходилась дороже, чем приносила дохода, если приносила. Всего лишь трофей для короля. Думаю даже, нам без нее лучше — бесполезная скала.

Глокта согласно наклонил голову.

— Совершенно верно, ваше преосвященство.

«Только непонятно, почему мы сражались за нее».

— К сожалению, из-за потери города вам невозможно оставаться его наставником. — Архилектор словно был очень доволен.

«Значит, снова старый рядовой инквизитор, да? Видимо, в высшие круги меня приглашать больше не будут».

— Но я решил дать вам возможность остаться на плаву. В качестве наставника Адуи.

Глокта помолчал.

«Значительное повышение, вот только…»

— Ваше преосвященство, ведь эту должность занимает наставник Гойл.

— Да. И продолжит занимать.

— Тогда…

— Вы разделите обязанности. У Гойла больше опыта, так что он станет старшим партнером и продолжит управлять отделением. Вам я буду давать задания, соответствующие вашим практическим талантам. Надеюсь, немного здоровой конкуренции пойдет на пользу вам обоим.

«Скорее, для одного из нас это кончится смертью, и всем понятно, кто тут фаворит».

Сульт тонко улыбнулся, словно прочитал мысли Глокты.

— Или просто станет ясно, что один из вас может наставлять другого. — Сульт невесело рассмеялся собственной шутке, а Глокта улыбнулся бледной беззубой улыбкой.

— Также я хочу, чтобы вы занялись посланником. Вы, кажется, знаете подход к кантийцам, хотя этому, пожалуй, не стоит отрубать голову, по крайней мере, пока. — Архилектор позволил себе еще одну маленькую улыбку. — Если у него на уме что-то помимо мира, я хочу, чтобы вы это выяснили. Если мы можем получить от него что-то помимо мира, то, разумеется, это тоже нужно выяснить. И лучше нам постараться не выглядеть так, словно нас высекли.

Он неуклюже поднялся и с трудом вылез из-за стола, по-прежнему хмурясь так, словно тесная комната — намеренное оскорбление его достоинства.

— И пожалуйста, Глокта, найдите себе квартиру получше. Наставник Адуи живет в таких условиях? Это позор!

Глокта смиренно склонил голову, что тут же отозвалось болью в копчике.

— Разумеется, ваше преосвященство.

Посланник императора оказался необычайно толстым, с тяжелой черной бородой, в белой шапочке и белой мантии, расшитой золотом. Он поднялся с места и скромно поклонился, когда Глокта перешагнул порог.

«Простой и скромный с виду, а тот эмиссар, с которым я имел дело в последний раз, был легкомысленный и заносчивый. Для другого дела — другой человек».

— Ну да, наставник Глокта, мне следовало догадаться. — Густой и глубокий голос, и на общем говорит, разумеется, превосходно. — На нашем берегу многие были разочарованы, когда вашего трупа не оказалось среди найденных в цитадели Дагоски.

— Надеюсь, вы передадите им мои искреннейшие извинения.

— Непременно. Меня зовут Тулкис, я — советник Уфмана-уль-Дошта, императора Гуркхула. — Посланник улыбнулся — полумесяц крепких белых зубов сверкнул в бороде. — Надеюсь, меня не ждет судьба эмиссара, посланного к вам в прошлый раз.

Глокта помолчал.

«Чувство юмора? Полная неожиданность».

— Полагаю, это будет зависеть от выбранного вами тона.

— Разумеется. Шаббед аль Ислик Бурай всегда отличался… неуступчивостью. Она переплелась с его преданностью. — Тулкис улыбнулся шире. — Он был страстным верующим. Очень религиозный человек. Ближе, пожалуй, к храму, чем к государству. Конечно, я почитаю Бога. — Кончиками пальцев он коснулся лба. — Я почитаю великого и святого пророка Кхалюля. — Снова касание. — Но служу… — его глаза встретились с глазами Глокты. — Я служу только императору.