Патрик Ротфусс - Страхи мудреца. Книга 2

Со времен учебы в медике я знал, что такие раны в живот, как та, что я ему нанес, смертельны. Знал я и то, что смерть эта долгая. Долгая и мучительная. При надлежащем уходе он мог бы прожить еще целый оборот. Но даже и один, в глуши, он умрет от такой раны только через несколько дней.

Неприятных дней. По мере распространения заражения у него начнется горячка и бред. При каждом движении рана будет раскрываться снова. Встать он не сможет: у него перерезаны поджилки. Значит, если он захочет двигаться, ему придется перемещаться ползком. Сейчас его, наверное, уже терзают голод и жажда.

Но от жажды он не умрет. Нет. Я оставил рядом с ним целый мех воды. Я положил его там перед уходом. Не по доброте душевной. Не ради того, чтобы сделать его последние часы более сносными. Я оставил его, потому что знал, что с водой он проживет дольше и страдать будет сильнее.

Этот оставленный мною мех был самым ужасным поступком, который я когда-либо совершал, и теперь, когда мой гнев перегорел и улегся, я жалел об этом. Насколько дольше он проживет из-за этого? На день? На два? Не больше, чем дня на два, это точно. Я старался не думать о том, какими будут эти два дня.

Но даже когда я прогонял из головы мысли об Аллеге, на меня набрасывались иные демоны. Я вспоминал эпизоды той ночи, все, что говорили фальшивые актеры, пока я их убивал. Те звуки, с которыми мой меч вонзался в их тела. Запах горелой кожи, когда я их клеймил. Я убил двух женщин. Что подумала бы о моих деяниях Вашет? Что подумали бы другие?

Измученный тревогой и недосыпом, я весь день снова и снова возвращался все к тем же мыслям. Лагерь я разбил по привычке, разговор с Эл поддерживал чистым усилием воли. Время спать наступило прежде, чем я был готов к этому. Я снова улегся, закутавшись в шаэд, перед палаткой девушек. Я мельком замечал, что Крин начала смотреть на меня с той же озабоченностью, с какой смотрела все эти два дня на Эл.

Прежде чем уснуть, я целый час пролежал с раскрытыми глазами, гадая, как там Аллег.

А когда я уснул, мне снилось, как я их убиваю. Во сне я бродил по лесу мрачной смертью, не ведая колебаний.

Но на этот раз все было иначе. Я убил Отто, и его кровь брызнула мне на руки, как раскаленный жир со сковороды. Потом я убил Ларена, и Джоша, и Тима. Они стенали и вопили, корчась на земле. Их раны были ужасны, и отвернуться я не мог.

А потом лица изменились. Я убивал Терена, бородатого бывшего наемника из моей труппы. Потом я убил Трипа. Потом я с обнаженным мечом гонялся по лесу за Шанди. Шанди кричала и плакала от страха. Когда я наконец ее догнал, она вцепилась в меня, сбила с ног и уткнулась лицом мне в грудь, всхлипывая и умоляя: «Нет, нет, нет! Нет, нет, нет!»

Я пробудился. Я лежал на спине, охваченный ужасом, не понимая, где кончается мой сон и начинается явь. Несколько секунд спустя я понял, в чем дело. Эл выползла из палатки и свернулась клубком, прижавшись ко мне. Она уткнулась лицом мне в грудь, ее рука отчаянно цеплялась за мой локоть.

— Нет, нет! — всхлипывала она. — Нет, нет, нет, нет, нет!

Потом голос у нее пресекся, но тело содрогалось от беспомощных рыданий. Моя рубашка промокла от жарких слез. Она расцарапала мне руку до крови.

Я принялся бормотать что-то утешающее и гладить ее по голове. Много времени спустя она затихла и в конце концов погрузилась в тяжелое забытье, по-прежнему крепко цепляясь за меня.

Я лежал совершенно неподвижно, боясь разбудить ее неосторожным движением. Зубы у меня были стиснуты. Я думал об Аллеге, Отто и остальных. Я вспоминал кровь, вопли, запах горелой кожи. Я вспоминал все это и мечтал о том, чтобы сделать с ними что-нибудь похуже.

Больше мне кошмары не снились. Временами я думаю об Аллеге — и улыбаюсь.

На следующий день мы добрались до Левиншира. Эл пришла в себя, но по-прежнему оставалась молчаливой и отстраненной. Однако теперь дело пошло быстрее, особенно после того, как девушки решили, что достаточно оправились и могут по очереди ехать верхом на Серой.

Прежде чем устроить полуденный привал, мы миновали девять километров, и девушки мало-помалу начали приходить в возбуждение, узнавая знакомые места. Холмы на горизонте. Кривое дерево у дороги.

Но по мере того как мы приближались к Левинширу, они становились все тише.

— Он вон за тем холмом, — сказала Крин, слезая с кобылы. — Садись теперь ты, Эл.

Эл посмотрела на нее, на меня, на свои ноги. Она покачала головой.

Я посмотрел на них.

— С вами все в порядке?

— Папа меня убьет…

Крин говорила почти шепотом, на ее лице отражался неподдельный страх.

— Сегодня твой папа будет одним из счастливейших людей на свете, — сказал я. Потом решил, что лучше быть честным. — Может, он, конечно, и рассердится тоже. Но только потому, что последние восемь дней он не находил себе места от страха.

Крин это, похоже, слегка успокоило, но Эл разрыдалась. Крин обвила ее руками и зашептала что-то ласковое.

— Никто на мне не женится! — всхлипывала Эл. — Я же должна была выйти замуж за Джейсона Уотерсона, помогать ему держать лавку. А теперь он на мне не женится! И никто не женится!

Я посмотрел на Крин и увидел в ее влажных глазах тот же страх. Но у Крин глаза были злые, в то время как в глазах Эл застыло отчаяние.

— Мужчина, который так считает, — просто дурак! — сказал я, вложив в свой голос всю убежденность, какую сумел найти в себе. — А вы слишком умные и красивые, чтобы выходить замуж за дураков.

Эл это как будто немного утешило. Она уставилась на меня, как будто искала что-то, во что можно верить.

— Нет, правда, — сказал я. — Все, что случилось, — не ваша вина. Постарайтесь этого не забывать в следующие несколько дней.

— Ненавижу их!!! — бросила Эл, изумив меня этой внезапной вспышкой ярости. — Ненавижу мужиков!!!

Она стиснула поводья Серой так, что костяшки побелели. Лицо у нее исказилось, превратившись в гневную маску. Крин обняла Эл, но, когда она посмотрела на меня, я увидел, что в ее темных глазах молчаливо отражается то же чувство.

— Ты, конечно, имеешь право их ненавидеть, — сказал я, испытывая такую ярость и беспомощность, как никогда в жизни. — Но ведь и я тоже мужик. Мы не все одинаковые.

Мы немного посидели там, меньше чем в километре от городка. Попили водички, перекусили, чтобы успокоиться. А потом я повел их домой.

ГЛАВА 135

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Левиншир был городок небольшой. Там жило сотни две народу — сотни три, если считать с соседними фермами. Когда мы приехали, было время обеда, и проселочная дорога, делящая городок пополам, была тиха и пустынна. Эл сказала мне, что ее дом на том конце городка. Я надеялся провести туда девушек так, чтобы их никто не заметил. Они были измученные и усталые. Последнее, что им было нужно, — это толпа судачащих соседей.