Робин Хобб - Золотой шут

— Я действительно убил трех человек, — не стал отпираться я. — И если для тебя это имеет значение, они бы с радостью меня прикончили — если бы я им позволил. — И тут у меня похолодели руки.

Вдруг ее сегодняшнее беспокойство не имеет ко мне ни малейшего отношения?

Джинна кивнула.

— Не сомневаюсь. Однако ты сам пришел к ним. Они не выслеживали тебя. Ты пришел к ним и убил.

Я попытался воспользоваться легендой, которую придумал Чейд.

— Я преследовал вора, Джинна. А потом у меня не оставалось выбора. Или я, или они. Мне это не доставило радости. И я не искал их жизней.

Она молча смотрела на меня. Я уселся в свое кресло. Феннел ждал, когда я приглашу его к себе на колени, но я медлил. Потом я спросил:

— Ты больше не хочешь, чтобы я к тебе приходил?

— Я этого не сказала. — В ее голосе появился гнев, но ей не понравилось, что я задал ей прямой вопрос. — Я… мне очень нелегко, Том. Ты и сам должен понимать. — И вновь Джинна многозначительно замолчала. — Во время предыдущей встречи… я думала, наши разногласия не имеют значения. Я всегда говорила, что люди лгут о тех, кто владеет Уитом. Всегда!

Схватив чайник, она принялась решительно разливать чай, словно пыталась доказать, что здесь все еще мне рады. Джинна сделала пару глотков и поставила чашку. Взяла кусок хлеба и сыр, но потом положила его на стол.

— Я знала Пэджета с самого детства и часто играла с его кузинами. У него было немало недостатков, но чужого он никогда не брал.

— Пэджет?

— Один из убитых тобой людей! Только не делай вид, что тебе не известно его имя! Ты ведь сумел его найти. А он знал, кто ты такой. Его несчастные кузины слишком напуганы, чтобы забрать его тело. Они опасаются, что их свяжут с ним. Именно этого я и не понимаю, Том. — Она замолчала, а потом совсем тихо добавила: — Ведь ты такой же, как он. Почему ты выслеживаешь и убиваешь людей Уита?

Мне пришлось поставить на стол поднятую чашку с чаем. Я набрал в грудь воздух, раздумывая над ответом.

— Меня не удивляют слухи. Люди говорят стражникам одно, а между собой обсуждают совсем другое. Мне известно, что Полукровки развесили по всему городу листовки, в которых говорится всякая чепуха. Что ж, давай прямо. Пэджет обладал магией Уита. Как и я. Но убил я его совсем по другой причине. Он был Полукровкой, а я — нет. — Джинна недоуменно посмотрела на меня, и тогда я спросил: — Ты знаешь, кто такие Полукровки, Джинна?

— Людей Уита называют Полукровками, — ответила она. — А некоторые из вас говорят, что они «Древняя Кровь». Но это то же самое.

— Не совсем. Полукровки — это наделенные Уитом люди, предающие других людей Уита. Именно они развешивают доносы, где написано: «Джинна человек Уита, а ее партнер — толстый рыжий кот».

— Неправда! — воскликнула Джинна. Похоже, она решила, что я ей угрожаю.

— Да, — спокойно согласился я. — Ты не владеешь Уитом. Но в противном случае я мог бы уничтожить твой дом и отнять жизнь, раскрыв твою тайну соседям. Именно этим и занимаются Полукровки.

— Какой-то бред. Зачем?

— Чтобы заставить остальных людей Уита плясать под свою дудку.

— Но что нужно Полукровкам?

— Они хотят власти. А для этого им требуются деньги и люди, готовые выполнять их приказы.

— Все равно я не понимаю, что им нужно.

Я вздохнул.

— Они мечтают о том же, что и другие люди Уита. Хотят спокойно пользоваться своей магией, не опасаясь петли и огня. Они рассчитывают, что их примут и им больше не придется жить, постоянно скрывая свои таланты. Представь себе, что тебя могут убить только за то, что ты умеешь делать амулеты. Ты бы захотела изменить такое положение?

— Но мои амулеты никому не причиняют вреда.

Я внимательно посмотрел ей в лицо.

— Люди Уита тоже.

— Нет, некоторые вредят, — тут же возразила Джинна. — О, не все, конечно. Но когда я была совсем маленькой, моя мать держала двух коз, которые давали молоко. Обе умерли в один и тот же день. А за неделю до этого она отказалась продать одну из них женщине, владеющей Уитом. Как видишь, люди Уита ничем не отличаются от других. Некоторые из них мстительны и жестоки, и они используют свою магию во вред другим.

— Магия Уита работает иначе, Джинна. С тем же успехом я могу сказать, что колдунья вроде тебя может посмотреть на мою ладонь и сделать так, чтобы на ней появилась линия, означающая скорую смерть. Или обвинить тебя в том, что ты взглянула на ладонь моего сына и сказала, что у него короткая линия жизни, и он вскоре умер. Ты виновна в его смерти? Ведь ты лишь сказала, что увидела.

— Ну конечно, нет. Но это — не то же самое, что убить чужих коз.

— Именно об этом я тебе и толкую. Я не могу убить кого-то при помощи Уита.

Джинна склонила голову и посмотрела на меня.

— О, перестань, Том. Твой огромный серый волк убил бы свиней того типа, если бы ты его попросил, не так ли?

Я долго сидел и молчал. Потом мне пришлось ответить.

— Да, наверное, он бы убил. Если бы я был таким человеком, то мог бы использовать своего волка и Уит таким образом. Но я не такой.

Она молчала еще дольше, чем я. Наконец, очень неохотно проговорила:

— Том, ты убил трех человек. И лошадь. Разве это не сидящий в тебе волк? Разве не Уит сделал тебя таким?

Я встал.

— Прощай, Джинна, — сказал я. — Спасибо за доброту. — И я направился к двери.

— Только не уходи так, — взмолилась она.

Я остановился, чувствуя, что на моем лице появилась гримаса.

— Я не знаю другого способа уходить. Зачем ты открыла мне дверь своего дома? — с горечью спросил я. — Почему пыталась навестить, когда я лежал без сознания? С твоей стороны было бы благороднее прямо сказать, что ты обо мне думаешь.

— Я хотела дать тебе шанс, — подавленно ответила она. — Я хотела… я надеялась, что были другие причины, кроме твоего Уита.

Положив руку на засов, я колебался. Мне не хотелось лгать, но я не мог промолчать.

— Конечно, были. Кошелек лорда Голдена. — Я не стал смотреть ей в лицо, чтобы проверить, поверила ли она мне.

Она и так знала слишком много такого, что могло угрожать ее жизни.

Я аккуратно закрыл за собой дверь. На солнце набежали тучи, и тени легли на сразу посеревший снег. Все моментально изменилось — так часто бывает в самом начале весны. Феннел умудрился выскользнуть вслед за мной наружу.

— Тебе лучше вернуться, — сказал я ему. — Здесь становится холодно.

Холод это не так уж плохо. Холод может убить тебя, только если ты стоишь на месте. Нужно двигаться.

Хороший совет, кот. Спасибо. Прощай, Феннел.

Я вскочил в седло Вороной и развернулся в сторону замка.

— Поехали домой, — сказал я лошади.

Она охотно побежала обратно в стойло, к своей кормушке. Я позволил ей самой выбирать темп и погрузился в размышления о собственной жизни. Вчера я чувствовал обожание Дьютифула. Сегодня — страх и отвращение Джинны. Более того, сегодня я понял, как глубоки предрассудки Джинны относительно людей Уита. Мне казалось, что она принимала меня таким, какой я есть. Однако я ошибался. Она считала меня исключением, но, когда я убил трех человек, ее страхи выбрались наружу. Людям Уита нельзя верить; они используют свою магию во зло. Я вдруг осознал всю глубину ее предубеждений, и меня охватило отчаяние. Но за этим стояло другое. Я получил очередное напоминание о том, что не могу служить Видящим и иметь собственную жизнь.

Не надо возвращаться к прежним мыслям, Приносящий Перемены. Разве могут мгновения твоей жизни принадлежать кому-то, кроме тебя? Вы, Видящие, единая кровь и стая. Посмотри на целое. Здесь нет связывания или разделения. Стая принадлежит тебе. Жизнь волка принадлежит стае.

Ночной Волк, выдохнул я.

Однако я понимал, что его со мной нет. Черный Рольф оказался прав: иногда мой мертвый волк возвращался ко мне, как нечто большее, чем память, но меньшее, чем его истинная живая часть, оставшаяся во мне. Та частица моей души, которую я отдал волку, продолжала жить. Я расправил плечи и крепче сжал поводья. Моя Вороная фыркнула, но не стала возмущаться. Мне показалось, что для нас обоих будет лучше побыстрее вернуться в замок, и слегка пришпорил лошадь. Мы поскакали по заснеженной дороге к замку.

Я сам завел Вороную в конюшню и позаботился о ней. Мне потребовалось на это в два раза больше времени, чем обычно, и стало стыдно: я так давно не ухаживал за своей лошадью, что она отнеслась к моей заботе без малейшего энтузиазма. Потом я заставил себя пойти во двор и заняться фехтованием. Меч мне пришлось одолжить. В город я ездил, вооруженный лишь кинжалом. Глупо, конечно, но у меня не было выбора. Когда я зашел в свою комнату, чтобы взять свой уродливый меч, его там не оказалось — наверное, его забрал кто-то из городских стражников, когда меня арестовали. Блестящий клинок, который подарил мне Шут, по-прежнему висел на стене. Однако я не сумел себя заставить пристегнуть его к поясу. Меч был символом уважения, которого он больше ко мне не питал. И я решил, что не стану его носить в тех случаях, когда не исполняю роль телохранителя лорда Голдена. Впрочем, для упражнений лучше всего использовать деревянный меч. Я отправился на поиски партнера.