Феликс Крес - Королева войны

Снабжение являлось основной головной болью Восточной армии. Денег постоянно не хватало, но еще более серьезной проблемой была доставка еды для пяти тысяч человек — так, чтобы никто об этом не знал… Незадолго до прибытия первых дартанских легионеров лагерь более-менее снабдили продовольствием, но этих запасов не могло хватить надолго. Тереза не строила иллюзий — она была более чем уверена, что не одна голова трудится над решением загадки: а куда, собственно, деваются караваны повозок и вьючных животных и для кого они везут свой груз? Ей хотелось продолжать обучение своих солдат, но еще больше ей хотелось наконец выступить на войну, прежде чем станет ясно, что восемь армектанских легионов, собранных под Тарвеларом, и гарнизон Тройного пограничья — это не все, чем располагает империя. Плохо обученные солдаты, о которых никто не знал, стоили вдвое больше, чем отборные войска, о которых было известно врагу. Когда именно правда обнаружится — было вопросом нескольких недель, а может быть, даже дней.

Измученная до предела постоянной скачкой, командующая армией по ночам почти не спала, вместе с лучшими своими командирами составляя планы кампании. Поступали сообщения шпионов и разведчиков, подтверждающие или отрицающие существование различных мостов, паромных переправ и бродов. Другие приносили известия о собранных под Роллайной железных полках Ахе Ванадейоне внушающей тревогу численности, обеспеченных всем, что только можно желать на войне, и ожидающих неизвестно чего. Тереза давно считала совершенно очевидным, что дартанская гражданская война была лишь первым шагом к отказу повиноваться империи. Почти наверняка за этим стояла таинственная госпожа Буковой пущи, а приходившие из Дартана известия лишь подтверждали ее догадки. Уже открыто говорилось о возвращении королевы (именно королевы, не короля!), восстановлении королевства, могуществе Золотого Дартана… Однако пока что ничего не происходило. Воскрешенные рыцари королевы (и опять-таки — а почему не короля?) стояли под Роллайной. Из Буковой пущи никто не вышел. Никакие войска. Только в самом Добром Знаке, похоже, почти не осталось солдат. Куда их забрали? В военный лагерь под Нетеном, о котором говорил разведчик? Если так — а это было вполне вероятно, — то они ждали на направлении удара Западной армии, у дороги, которая была теперь важнейшей артерией Шерера. Армектанские легионы должны были вторгнуться в Дартан, ибо только таким образом можно было вынудить все силы Первой провинции к обороне юго-западной части края. Она сомневалась, что тяжелые отряды Сей Айе, даже под предводительством Йокеса, смогут удержать эту дорогу. Это войско не предназначалось для обороны леса! Армектанские лучники с севера могли варить себе суп в шлемах лучшей, возможно, тяжелой конницы в мире. Но была еще пехота, были еще знаменитые лесничие Сей Айе. И неизвестно что еще, поскольку кто знал, что на самом деле находилось за стеной деревьев? А если этих лесничих не пятьсот или даже не тысяча, а две тысячи? Кто мог поклясться, что это не так? Человек с луком стоил в пятьдесят раз меньше, чем человек в полных доспехах, с рыцарским снаряжением и на боевом коне, тоже покрытом доспехами. Почему в Сей Айе не могло быть двух, трех, четырех тысяч лесничих, если у них две тысячи таких конников? Если бы войска Сей Айе сумели без помощи Эневена остановить наступление армектанских легионов на рубежах Буковой пущи, стоящие под Роллайной отряды перечеркнули бы весь план кампании. Восточная армия могла войти в восточный и центральный Дартан, сея там опустошение, растерянность и ужас, разрушая владения Домов, но не тогда, когда над ее головой висел железный молот Эневена. Постоянно избегая встречи с Ахе Ванадейоне, командующая Восточной армией могла самое большее — особенно во главе своих дартанских легионов — сжечь одну-другую деревню, послать конный рейд для разгрома небольшого городка. Это — опустошение? Это — лишающее воли к борьбе завоевание? А где разрушенные дворцы Роллайны? Где ночное зарево вдоль всего горизонта, а днем — черный дым?

Все чаще ей приходила в голову мысль, что переход дартанских солдат все же не удалось сохранить в тайне… Что его благородие Эневен ждет под Роллайной именно ее и ее ненадежную армию.

Первое поражение обрушилось на империю еще до того, как зазвенели скрещенные мечи. Тереза, поглощенная без остатка организацией армии, учениями, поездками за снаряжением и, наконец, планированием кампании, не хотела ни о чем больше слышать. В конце концов, однако, казначей Восточной армии прорвался в ее обитель в лесном лагере, выдержав перед дверью настоящий бой с часовым. Полусонная Тереза, вырванная из дремоты, на которую у нее нашлась пара свободных минут, с недоверием смотрела на солдата, который дрался в дверях с урядником. Урядник пнул солдата в ногу и ударил кулаком в плечо. Солдат схватил урядника за горло и прижал к стене.

— Что здесь происходит? — хрипло спросила надтысячница.

Драка прекратилась.

— Ваше благородие не спала два дня, — сказал запыхавшийся десятник, настолько злой, что готов был обругать всех вокруг, даже командующую. — Я отпустил легионера и сам встал на часах. Завтра ваше благородие поведет меня на войну! — с неподдельным гневом бросил он. — Я не собираюсь погибнуть в первом же сражении только из-за того, что ты неделю не спала!

Урядник хрипло дышал, массируя сдавленное горло. Наконец он обрел дар речи и произнес:

— Пять дней… хррр… Уже пять дней, как я велел сказать вашему благородию… И ничего! А я не знаю, что делать! Хррр! Какие расходы сократить?! Жалованье?! Снабжение?!

Голая по пояс Тереза перестала тереть покрасневшие веки и выбралась из койки, грозно встряхивая маленькими и все еще тугими грудями пятидесятилетней женщины, которая, вместо того чтобы кормить детей, таскала тяжести вместе с солдатами на плацу. Она ополоснула лицо водой из стоявшего у стены ведра, наконец подняла его и вылила содержимое на голову. Босая и полуголая командующая армией являла собой не лучшее зрелище для двоих присутствовавших в комнате армектанцев. Они начали говорить одновременно, но она утихомирила их жестом.

— Спасибо, десятник. Обещаю, что перед выступлением высплюсь, поскольку в том, что ты сказал, немало истины. Но сейчас я уже не сплю, так что дадим слово казначею, он ведь готов задержать нам жалованье.

Десятник глубоко вздохнул, по-военному кивнул и вышел. Тереза поискала рубашку.

— Ну? Почему ты хочешь урезать расходы?

— Не могу поверить, что никто вашему благородию не сказал! — Урядник был явно напуган.