Джек Вэнс - Лионесс: Зеленая жемчужина

«Без него я не уйду».

«Как хочешь! Оставайся в Танджектерли и продолжай заботиться об этой твари, утоляя свою извращенную страсть! Отдай мою котомку, сейчас же!»

«Не отдам».

«Тогда мне придется снова играть на свирели».

«А я швырну в тебя колбу с колдовскими осами. Нужно было это сделать раньше!»

Висбьюме разразился проклятиями, но задерживаться уже не мог: «Я ухожу на Землю — там меня ждут богатство и почести. Прощай!»

Ученик чародея взбежал по ступеням на террасу, звонко ударил ключом по чугунному столбу и исчез.

Глинет склонилась на коленях над Кулом, лежавшим с закрытыми глазами, и гладила ладонью его побледневший лоб: «Кул, ты меня слышишь?»

«Слышу».

«Я здесь, с тобой. Ты можешь подняться на ковровола? Мы уедем куда-нибудь в лес, и ты будешь отдыхать, пока не поправишься».

Кул открыл глаза: «Ковроволу нельзя доверять. Он боднул меня».

«Только потому, что Висбьюме играл на дьявольской свирели. От природы он смирный».

«Наверное, так оно и есть. Что ж, посмотрим, смогу ли я забраться к нему на спину».

«Я тебе помогу».

Привлеченные происходящим, кругом начали собираться местные жители; некоторые из них отозвались возмущенными насмешками на попытки Глинет помочь Кулу. Глинет не обращала внимания на зевак, и в конце концов Кул вскарабкался — точнее, вполз — на ковровола. Зеваки плотно окружили зверя и принялись обрывать кисточки с ковра. Глинет достала из поясной сумки колбочку с жалящими насекомыми и бросила ее в толпу; зеваки тут же разбежались с криками боли.

Через час Глинет заставила ковровола повернуть с дороги на луг и заехать за небольшую рощу; там она бросила якорь и увеличила волшебный коттедж. Свалившись на койку, Кул лежал в бессознательном бреду, и Глинет с тревогой наблюдала за ним. Ей казалось, что Кул внутренне меняется — выражение его лица отражало эти изменения, иногда настолько быстрые, что они сливались в какую-то пелену. У нее мутнело в глазах? Или это просто была игра воображения?

Наконец Кул очнулся; Глинет продолжала неотрывно на него смотреть. Кул произнес тихим, слабым голосом: «Мне снились странные сны. Когда я пытаюсь их вспомнить, у меня кружится голова». Он встрепенулся и попытался подняться, но Глинет заставила его лечь: «Не беспокойся! Отдыхай и не думай ни о каких снах!»

Кул снова закрыл глаза и стал говорить — рассеянно, словно во сне: «Со мной беседовал Мурген. Он сказал, что я должен тебя охранять и привезти тебя к хижине. В том, что я тебя люблю, нет ничего странного, потому что я живу только благодаря этой любви. Но ты не должна меня любить. Я наполовину зверь. Один из голосов, говорящих со мной изнутри — голос свирепса. Другой голос еще хуже — он безжалостен и кровожаден, он призывает к немыслимым погромам и разврату. Третий голос громче всех: когда он говорит, другие молчат».

«Я тоже долго думала об этом, — ответила Глинет. — Ты сказал правду. Меня поражает твоя сила, я благодарна тебе за защиту, но я люблю в тебе другое — доброту и храбрость; этому Мурген не мог тебя научить. Они из другого источника».

«Приказ Мургена непрерывно звучит у меня в голове: я должен тебя охранять и привезти тебя к хижине. Куда еще? Придется возвращаться».

«Через всю бесконечную голубую степь?»

«Именно так».

«Мы поедем, когда ты восстановишь силы».

Глава 17

За два дня до последней в этом году Ярмарки Гоблинов Меланкте снова прибыла в гостиницу у перекрестка Твиттена, известную под наименованием «Смеющееся Солнце и плачущая Луна». Она заняла те же апартаменты, что и раньше, и незамедлительно отправилась на ярмарочный луг, где надеялась найти Зука и напомнить ему об интересовавших ее цветах.

Зук только что прибыл; он разгружал коробки и склянки с запряженной пони тележки с помощью паренька ничем не примечательной наружности. Заметив Меланкте, толстяк вежливо кивнул, прикоснувшись двумя пальцами к шляпе, и продолжал работать; судя по всему, он еще не намеревался уделить все свое внимание желанию Меланкте купить диковинные цветы.

Меланкте зашипела от досады и встала прямо напротив торговца, раскладывавшего товары: «Вы не забыли о нашем договоре?»

Зук прервался на секунду, уставившись на нее непонимающим взглядом. Его лицо прояснилось: «Ах, да! Разумеется! Вы — та самая госпожа, которой не терпелось купить цветы!»

«Именно так, уважаемый Зук. Как вы могли так скоро меня забыть?»

«Я ничего не забыл! Но моя голова вечно забита тысячами всевозможных мелочей и забот, отвлекающих внимание. Один момент!»

Зук дал указания помощнику, после чего провел Меланкте к стоявшей поблизости скамье: «Вы должны понимать, что людям моей профессии нередко приходится иметь дело с покупателями, обещающими горы золота, но неспособными расстаться с медным грошом. Насколько я помню, вы хотели приобрести еще один цветок — или пару цветков — чтобы украсить свою неотразимую прическу».

«Я хочу купить все эти цветы, сколько бы их ни было — один, два, десять, сто!»

Зук медленно кивнул и обратил взор в пространство: «Рад, что мы понимаем друг друга. Такие цветы обходятся недешево; кроме того, я уже составил целый список знатоков, заинтересованных в этих редкостях — но мне еще предстоит проконсультироваться с поставщиком по поводу возможностей его секретной оранжереи».

«Другим покупателям придется обращаться к другим торговцам — я заплачу сполна, не беспокойтесь!»

«В таком случае приходите завтра, в это же время; надеюсь, что смогу получить какие-нибудь определенные сведения от садовника».

Меланкте не смогла вытянуть из Зука никакой дополнительной информации; лысый толстяк наотрез отказался назвать таинственного садовника, выращивавшего поразительные соцветия, и в конце концов Меланкте вернулась на постоялый двор раздосадованная, но неспособная удовлетворить свою прихоть.

Как только она ушла, Зук задумчиво вернулся к работе. Через несколько минут он подозвал помогавшего ему паренька — при ближайшем рассмотрении либо чистокровного сильвана, либо сильвана с незначительной примесью человеческой крови и крови гоблинов. Издали он почти не отличался от обычного подростка — разве что его движениям не хватало резкости и угловатости, свойственной большинству людей. Но серебристая кожа, бледно-зеленые с золотым отливом волосы и огромные глаза с темно-серебристыми зрачками в форме семиконечных звезд выдавали в нем сильвана. Пригожий и послушный, он казался простоватым — даже туповатым. Зук приветствовал возможность пользоваться помощью существа, не отличавшегося ни склонностью к воровству, ни сварливостью, и хорошо платил сильвану; поэтому, как правило, им удавалось ладить. Зук позвал сильвана по имени: «Йосип! Ты где?»