Геннадий Ищенко - Счастливчик Ген (СИ)

— Пока нет. Земля там только начала просыхать. Я узнавал, первые поставки начнутся примерно через декаду.

— Вот что, Маркус, нужно скупить всю серу, которая есть в столичных аптеках и переправить в замок. Мельницы и жаровни готовы?

— Жаровни уже в замке. Из заказанных десяти чашек с пестиками для растирания пока готовы только две.

— Мне пока больше и не нужно. Бочонки готовы?

— Готовы, но мы их пока не отправляли. Дороги еще не слишком хороши для возов, а спешки в этом деле, как ты сам сказал, нет.

— Тогда, когда купите серу, организуйте мне сопровождение в замок и доставьте туда купленную серу и чашки. С углежогами договорились?

— Договорились и купили по небольшому мешку угля трех пород деревьев, с которыми они работают. Все это пока в ордене.

— Значит, и уголь отправите вместе со мной.

— Все это я сделаю, хотелось бы знать, для чего все это? И чем нам могут грозить большие закупки серы королевским двором Гардии?

— От тебя у меня секретов нет, но лучше не рассказывать, а показать. У тебя нет желания наведаться в замок вместе со мной? Мы за три дня должны управиться вместе с дорогой, а здесь пусть пока покомандует Лонар. А сера в Гардии — это очень плохо. Если это то, о чем я думаю, то это война. И почти наверняка война именно с нами.

— Я поеду, — сказал Маркус. — Завтра выполним все твои поручения, а послезавтра сразу после завтрака будь готов к поездке, я вместе с эскортом подъеду прямо к дворцовым воротам.

Маркус попрощался со всеми и уехал к себе.

— Видишь пользу от языка ордена? — спросил я у Ника. — Мы свободно разговаривали, а тебя никто не гнал — все равно ничего не поймешь.

— Я язык знаю, но тоже почти ничего не поняла, — призналась Лана. — Ясно только, что послезавтра ты едешь в графство на три дня. И еще ты говорил о войне с Гардией.

— Ты больше болтай, так я Маркуса попрошу тебе знание языка стереть. Не будет тебе ни песен, ни стихов. Хоть Ник и свой человек, но разговор был не для его ушей.

Младшая обиделась на меня и ушла в спальню.

— Зря ты на нее так! — попеняла мне Алина. — Кое в чем она еще ребенок. Ты бы не ее ругал, а лучше важные разговоры вел не в ее присутствии. Сказал бы, мы бы и вышли.

— В следующий раз непременно так и сделаю, — пообещал я. — Тебе с поэмой еще долго возиться?

— А что, нужны деньги?

— Самому что ли обидится? — в потолок сказал я.

Алина отложила рукопись, подошла ко мне и обняла за плечи.

— Ну извини, — прошептала она. — Подумаешь — неудачно пошутила.

Она уселась мне на колени и прильнула к губам. Лана заводила меня своей страстью, а с Алиной я сходил с ума от ее нежности и ласк.

— Пойдем в спальню, — слегка охрипшим голосом сказала она. — Ну его, этот ужин! Слуга потом все равно что‑нибудь принесет, а охранник накормит ларшу. А то подрастет еще немного малыш, и мне уже многого будет нельзя. То‑то младшей будет радость развлекать тебя за нас двоих!

Я, ничего не говоря, подхватил ее на руки и понес в спальню, на ходу закрыв дверь ногой.

— Меня прогнали, а сами втихаря целуются! — возмутилась младшая. — И не вздумайте мне врать! Вон, губы у обоих, как оладьи! Я тоже хочу!

Если кто‑нибудь подумает в процессе моего рассказа, что я чем‑нибудь недоволен и хочу отговорить кого‑то от того, чтобы брать двух жен, это будет ошибочное мнение. В двойном браке, как и в любом явлении вообще, можно отыскать и положительные стороны, и отрицательные. И чего для вас будет больше, за вас самих никто не скажет. Лично я был счастлив.

Следующий день прошел как обычно и ничем особенным не запомнился, кроме того, что жены были особенно ласковыми и предупредительными, и не отходили от меня ни на шаг.

О нашем путешествии в графство писать не буду, скучная, долгая и достаточно грязная поездка. Дороги в основном уже просохли, но сверху грязи еще хватало. Коня уже можно было пустить рысью, не рискуя его при этом загнать, но и сам конь, и всадник собирали на себя достаточно грязи из‑под копыт как встречных конников, так и от попутчиков. Для скорости мы выехали, имея каждый по заводному коню, и несколько раз во время пути их меняли. В Расвел не заезжали и объехали его стороной, свернув на дорогу, ведущую к моему замку. Остановились только один раз в придорожном трактире, пообедав в пустом трапезном зале, после чего вновь погнали коней, чтобы до темноты успеть доехать до места. Замок показался, когда солнце скатилось к краю горизонта, и на землю легли длинные тени. Пока мы до него добрались, начало смеркаться. Все сильно устали, и люди, и лошади, поэтому мы сунули поводья лошадей в руки подоспевших братьев, подхватили свои сумки и пошли приводить себя в порядок. По пути я устало отмахнулся от управляющего, который хотел дать мне отчет о делах графства, и от старшего брата Ралфа Саднея, который заправлял здесь силами ордена и тоже хотел о чем‑то поговорить. Надеюсь, и Лардок, и Ралф меня правильно поняли. Помывшись и кое‑как приведя в порядок одежду, я зашел в отведенную мне комнату, бросил сумку с вещами и повалился в кровать.

Поговорить с ними утром, после завтрака, все‑таки пришлось, но я прямо сказал, что у меня много дел, и чтобы они говорили покороче. Потом, ни на что больше не отвлекаясь, я занялся тем, ради чего сюда и приехал — изготовлением пробной партии пороха. При этом я время от времени давал пояснения, находящемуся рядом Маркусу.

— Этот порох, — говорил я. — Полностью изменил ведение войн и дал толчок развитию многих областей знания, повлиявших впоследствии на жизнь всех людей. Если есть исходные вещества для его изготовления, делать его несложно. Можно просто все измельчить и смешать с небольшим давлением, но я знаю способ получше.

Я действительно знал такой способ, и все пропорции смеси, причем не из прочитанных книг, где ничего подобного не было. Наше государство, по–видимому, очень беспокоилось, что кому‑нибудь придет в голову заняться кустарным способом изготовлением черного пороха. По крайней мере, никакой конкретики в книгах не было. Единственное исключение — это учебник истории для ВУЗов, в котором приводились пропорции китайских пороховых составов, а насчет Европы говорилось, что они были другими. Как я понял, то, о чем писали, из‑за малого содержания селитры в основном применялось, как топливо для ракет. Получил я свои знания совершенно случайно. Порох я сделал бы и без них, но провозиться пришлось бы намного дольше. А так я точно знал, что и как делать. Источником моих знаний был старшина Скворцов. Помимо прочего, он у нас в части заведовал вещевыми складами, которые мы называли каптерками. Сыновья офицеров практически не интересовались ни работой отцов, ни самой частью, которую от городка отделял высокий забор и небольшое одноэтажное здание КПП. Я в этом смысле был исключением. Во время учебного года я на территории части тоже не появлялся, мне было просто не до того, а вот летом, когда не было школы, и разъезжались приятели, положение несколько менялось. Мы тоже уезжали, но не каждый год и всего на один месяц. А таких месяцев в лете, как известно, целых три, поэтому, намучившись от безделья, я частенько посещал территорию части, в основном ту ее часть, где работали подчиненные отца — связисты. Меня все прекрасно знали и даже вопросов не задавали, когда я в поисках отца заходил в помещение штаба, бегал к связистам или просто болтался по территории. Даже иногда кормили в солдатской столовой, когда я в нее забредал, хотя мать такое не поощряла, так как ее готовка оставалась мною невостребованной. Вот в одно из таких «путешествий» по части я все и узнал. Скворцов, которого я тогда знал просто, как старшину, находился в одной из каптерок в компании двух солдат. Что‑то они там перетаскивали и пересматривали, а к тому времени, когда меня туда принесло, решили сделать перекур, во время которого старшина и завел заинтересовавший меня разговор. На меня они никакого внимания не обратили.