Гарри Тёртлдав - Мечи легиона

Тасо Ван с размаху хлопнул его по плечу.

— Ну, ничего, ничего, — успокаивающе произнес он. — Люди имеют право на зрелище. Кому доставит удовольствие свадебная процессия, если, глазея, вымокнешь до нитки.

Жрец Нейп покачал пальцем под носом у дипломата-хатриша:

— Тасо, друг мой! У тебя довольно циничный взгляд на вещи. — Неип изо всех сил пытался говорить укоризненно, но его пухлое лицо, казалось, было создано для веселья, и жрец не смог удержаться от улыбки.

— Циничный взгляд на вещи? У меня? Отнюдь! Реалистичный — не более того. — Ван принял вид человека, достоинство которого глубоко уязвлено. — Ежели хочешь увидеть цинизм, то погляди хотя бы на этого прожженного циника. — Маленький хатриш указал на Скавра. — Интересно, почему он выбрал в свидетели тебя? Не для того ли, чтоб заполучить в свою причудливую компанию хотя бы одного видессианина?

— Чума на тебя, Тасо, — возмутился Марк, задетый. — Я выбрал Нейпа потому, что он — мой друг. Кроме того, вот там стоят Гуделин и Леймокер. И Скилицез тоже будет здесь, если сможет прийти. Они тоже имперцы!

В последней битве Скилицез получил несколько ран, но больше всего страдал от перелома колена — убитая лошадь рухнула прямо на него прежде, чем он успел соскочить с нее. Он едва ковылял, да и то опираясь на две трости.

И все же в лукавых насмешках Вана крылось зерно истины. Почти все собравшиеся сегодня в маленькой комнатке Большой Тронной палаты видессианами не являлись. Пестрая одежда придавала компании Скавра довольно любопытный вид.

Гай Филипп явился в полной боевой форме — от подбитых гвоздями римских солдатских сапог до украшенного жестким конским волосом центурионского шлема. Красный офицерский плащ ниспадал с его плеч. Марку оставалось только завидовать, припоминая все те ругательства, которыми ветеран осыпал какого-то незадачливого дворецкого, когда тот попытался было уговорить римлянина надеть церемониальную видессианскую одежду.

Виридовикс облачился в горящую на солнце кирасу. На нем красовались широкие видессианские штаны — неплохая замена более плотным брюкам, которые предпочитали кельты. Никакого головного убора он не носил, открывая на обозрение копну длинных, пышных рыжих волос. Виридовикс намывал их лимонной водой, пока они не встопорщились, как львиная грива.

— Пусть девочкам будет на что полюбоваться, — не без гордости пояснил он Горгиду.

В честь торжества грек облачился в традиционную одежду своего народа — хитон из белоснежной шерсти до колен. Скавр серьезно подозревал, что этот нехитрый наряд когда-то был одеялом.

— В таком тряпье ты и дня в степи не протянешь, — сказал греку Ариг. — У тебя все отмерзнет в первой же сильной метели, и ты запоешь сопрано не хуже любого евнуха.

Вождь аршаумов облачился в кожаные штаны, рубаху из тонкой замши и куртку из волчьей шкуры. На ногах у него были сапоги из сыромятной кожи. Марк радовался присутствию Арига на свадебной церемонии куда больше, чем сам вождь. Ариг рвался отплыть в Присту, чтобы как можно скорее вернуться в Шаумкиил, но шторма оборвали эти планы. Навигация по Видесскому морю прекратилась до весны.

Сенпат Свиодо перешучивался с Багратони на своем языке. Накхарар откинул голову назад и громко, раскатисто захохотал. Его шапка, сплетенная из прутьев — традиционный головной убор васпуракан, — свалилась на пол. Гагик наклонился, чтобы поднять ее. Это было не слишком разумно — рана на ноге накхарара еще не вполне зажила.

Красавец Сенпат, как всегда, нахлобучил свою треуголку с цветными лентами.

Нейп, разумеется, был одет в голубой плащ видессианских священнослужителей. Лаон Пакимер выбрал для себя на этот раз видессианскую одежду, но вряд ли такую, которая привела бы в восторг дворцовых евнухов — строгих блюстителей протокола. По причинам, известным только одному Пакимеру, он облачился в одеяния члена уличной шайки: тесные брюки ужасного, кричащего зеленого цвета и льняную рубашку попугайной расцветки с рукавами необъятных размеров, связанных тесемкой у запястьев.

Только Гуделин и Тасо Ван оделись соответственно церемонии. Их халаты доходили им почти до пят. Однако внешность Вана несколько портила необъятная бородища.

И, наконец, Леймокер. Суровое обветренное лицо и белые волосы делали его заметной фигурой. В городе адмирала хорошо знали.

Слуга-евнух заглянул в комнату:

— Прошу занять места, господа, если вас это не затруднит. Церемония начинается.

Марк отправился на свое место в первом ряду и чуть не споткнулся. Его церемониальный халат был ничуть не легче доспехов Гая Филиппа и к тому же был намного менее удобным. Бархат вишневого цвета весь топорщился золотым и серебряным шитьем, которое делало одежды просто неподъемными. Не облегчали жизнь Скавра и жемчуг с драгоценными камнями, в изобилии красовавшиеся на груди, воротнике и по рукавам. А широкий золотой пояс, усыпанный рубинами, сапфирами, аметистами, инкрустированный искусной эмалью, весил куда больше, чем солдатский пояс с мечом, ножнами и кинжалом.

При виде столь вопиющей неловкости жениха евнух возмущенно фыркнул. Затем он огляделся, желая убедиться, что вся разношерстая компания заняла надлежащие места. Повернувшись к церемониальному свадебному кортежу спиной, он произнес:

— Сюда, пожалуйста. Вы не раз репетировали это, так что все должно получиться как по маслу, — добавил он ободряюще.

Ни один видессианский придворный, пока он в здравом уме, ни одной мелочи не доверил бы слепому случаю. Под руководством евнухов трибун изучал план процессии тщательнее римских строевых упражнений.

Плотный, расшитый золотом бархат халата противно шуршал и поскрипывал, когда Марк медленно двинулся за евнухом. Но едва только процессия вышла из здания, Марк порадовался тяжести своего одеяния. Их встретил холодный осенний ветер.

За спиной плотно упакованного в халат жениха отчетливо слышалось клацанье зубов. Ариг не выдержал — усмехнулся. Горгид злобно прошипел:

— Ну, ну, забавляйся. Надеюсь, в Соборе тебя хватит сердечный приступ.

При этих словах Ариг засмеялся еще громче.

— Я помню это место, — пробормотал Виридовикс. — Здесь мы сражались, чтобы посадить Гавра на трон и сбросить этого… молодого Сфранцеза.

И спасти Алипию из лап дяди Ортайяса, Вардана Сфранцеза, вспомнил Марк, и прогнать Авшара из города. Неужели прошло уже два года? Казалось, это случилось только вчера.

Бронзовые двери Большой Тронной палаты бесшумно отворились. Великолепные барельефы этих ворот были изувечены в тот день, когда легионеры выбили створки тараном, но видессианские мастера залечили раны так умело, что заплат почти не было видно.