Денис Юрин - Самый сердитый гном

Каталина объяснила ситуацию подробно и доходчиво, как могла, ей больше нечего было добавить.

– Браво, – произнесла графиня и захлопала в ладоши. – Наконец-то тебе удалось внятно и членораздельно объяснить причины твоих деяний. Мое расположение к тебе восстановлено, ты прощена. А теперь ступай, завтра к ночи собери весь клан, у меня будет для вас задание! – Самбина небрежно махнула рукой и отвернулась, подведя тем самым черту под затянувшимся разговором.

– Воля твоя – закон, – прошептала Форквут заученную наизусть фразу и, низко поклонившись, направилась к выходу.

– Да, кстати, – внезапно пропела графиня, – когда битва с Нориком будет закончена, не забудь мне напомнить о твоем наказании!

– О каком наказании, за что?! – искренне удивилась Каталина.

– Слово вампира свято, нельзя нарушать его даже ради спасения целого клана. Нужно чтить традиции и не преступать законов Ложи! Ты же обманула священника: пообещала ему жизнь, а потом коварно убила!

– Я ему ничего не обещала, я только сказала, что исповедую его, а исповеди далеко не всегда заканчиваются отпущением грехов. – Каталина лукаво улыбнулась и скрылась за дверью.

Труд меняет любое живое существо, притом не всегда в лучшую сторону: толстый становится тонким, бодрый – изможденным, добродушный – озлобленным, а графиня Самбина научилась спать по ночам. Обычное явление для человека превратилось в настоящую муку для вампира, но распорядок службы при дворе был суров и не предусматривал ночных раутов. Бессонница и усталость сделали жизнь Самбины невыносимой, но к концу второго года пребывания в королевском дворце вампирша освоилась и привыкла. Даже в свободные дни, которые графиня почти всегда проводила или у себя в замке, или в небольшом двухэтажном особняке в центре Королевского квартала, Самбина спала исключительно по ночам, боясь отвыкнуть от привычки, приобретенной с большим трудом.

Как только дверь за Каталиной закрылась, Самбина тут же покинула софу и блаженно вытянула ноги на кровати. Последние дни были тяжелыми и чрезвычайно изнурительными. Долгие переговоры с кланами и интриги вельмож измотали Самбину, лишили ее сил, не говоря уже о непрекращающихся кознях придворных дам, старающихся в меру своих скромных возможностей занять ее место при короле. От повседневных забот не спасала даже уединенная жизнь в особняке. От полудня до заката приходилось общаться с людьми, с заката до рассвета – решать вопросы с вампирами, и только от рассвета до полудня Самбина была предоставлена самой себе. В эти сладостные часы делового затишья она полностью отдавалась крепкому сну.

Отяжелевшие веки закрылись, и долгожданная дремота завладела телом. Мозг вампирши уже ступил на тонкую грань между реальностью и забытьем, как в голове прозвучал сигнал тревоги. Не слышно было ни шороха, ни звука, но Самбина почувствовала в комнате чье-то присутствие, какого-то странного существа, пахнувшего иначе, чем человек или вампир. Глаза мгновенно открылись; не поворачивая головы, Самбина бегло, но тщательно осмотрела каждый метр погруженного во тьму пространства. Никого не было, мебель стояла на своих местах, вот только кресло у камина стало как будто больше, объемнее и источало тепло вместе с новым, чуждым ароматом. Именно там и притаился враг!

Графиня прыгнула быстро и приземлилась точно на изголовье кресла, где, по ее расчетам, должны были находиться голова и шея незваного гостя. Челюсти грозно щелкнули в воздухе и сомкнулись, поймав лишь пустоту. В самый последний момент от кресла отделилась рослая тень и беззвучно скользнула в сторону. От сильного удара заболела грудь, Самбина едва успела затормозить, чтобы не налететь на камин. К счастью, огонь не горел.

Полуночный визитер повел себя странно: он не пытался помочь графине подняться на ноги, но и не проявлял враждебности, просто молча стоял в углу и наблюдал за мучениями пытавшейся подняться на ноги женщины. Тут же последовавшая за принятием вертикального положения повторная атака была более осмотрительной и осторожной. Самбина больше не предпринимала эффектных, но бесполезных прыжков, а зажала гостя в узком пространстве между камином и комодом. Сильный удар выпущенных наружу когтей по едва видневшимся контурам головы должен был поставить последнюю точку в ночном поединке, но тень вывернулась и на этот раз: резко нырнула вниз, появилась уже за спиной нападавшей, заключила графиню в крепкие объятия, а затем вдруг оттолкнула ее на кровать.

«Кто он такой, что задумал?!» – крутилась в голове вампирши тревожная мысль, но подходящий ответ не находился. Незнакомец был слишком силен и ловок даже для опытного вампира и уж никак не походил на медлительных и неуклюжих людей, тем более абсолютно слепых и беспомощных в темноте. Графиня ощерилась и сжалась в комок, как загнанный в угол волк, на которого надвигался тигр. Она терялась в догадках и судорожно «пыталась понять, за что же ей предстоит дальше бороться: то ли за жизнь, то ли за честь.

Незнакомец не стал зажигать огня, он сделал шаг к окну и откинул с головы капюшон. Слабые лучи тускнеющего в ранний утренний час лунного света выхватили из темноты часть волевого молодого лица: длинные вьющиеся волосы, красивые, чувственные губы и удивительно правильной формы нос.

– Огюст, это ты?! – воскликнула графиня, широко раскрыв от удивления глаза и рот. – Не может быть…

– Может, – холодно произнес юноша, сделав еще один шаг к окну. Самбину ослепил яркий блеск чешуек плотно обтягивающей крепкое тело брони. – Только я сейчас не Огюст, а Мортас, безжалостный и кровожадный убийца, врывающийся в дома по ночам и убивающий спящих хозяев.

– Онарий твоих рук дело?! – Графиня пришла в себя и прикрыла распахнутые полы тонкого пеньюара.

Мортас, на лице которого уже не было ни глубоких трещин, ни уродливых язв, отошел от окна, сел на софу, бесцеремонно скинув на пол мешающие подушки, по-барски заложил ногу на ногу и только после этого утвердительно кивнул.

– Я так и знала! Ты всегда был жалким комедиантом, ничтожеством, наделенным неимоверной силой, тупым, ограниченным созданием, транжирящим ниспосланный на его глупую башку воистину божественный дар! – Самбина отошла от шока и дала волю эмоциям. – Ты же мог стать императором, властелином, почти богом, а во что превратился?! – Графиня закуталась в одеяло, встала с кровати и продолжила обвинительную речь, расхаживая по комнате и размахивая прелестными белоснежными руками. – Кем ты был за те триста лет, что мы не виделись: монахом, разбойником, отшельником, бродячим циркачом, и вот теперь у великолепного Огюста новая роль: ночной убийца, достойное применение сил, ничего не скажешь!