Хаски и его учитель белый кот. Том 1 - Жоубао Бучи Жоу
Чу Ваньнин переварил тот факт, что ему только что дали прозвище «маленький учитель», и внутренне просчитал шансы избавиться от него. Как ни крути, но они были практически равны нулю, поэтому он мог только сухо ответить:
— Ммм, это неплохо.
Мо Жань повернулся к официанту:
— Уважаемый, принеси еще один горшочек соевого молока для моего братишки.
Чу Ваньнин с довольным видом взялся за второй горшочек соевого молока.
Он родился сладкоежкой. Когда-то из-за его любви к пирожным у него начались проблемы с зубами, и старейшине Таньлану пришлось приложить немало усилий, чтобы восстановить его зубы. С тех пор Чу Ваньнин контролировал себя и воздерживался от избытка сладостей.
Возвращение в детство имело неожиданное преимущество, позволяя ему пробовать любые десерты.
Мо Жань смотрел, как он ест, подперев щеку рукой:
— У тебя вкусы такие же, как у Учителя.
Чу Ваньнин слегка поперхнулся, но сумел сохранить спокойное выражение лица:
— Старший брат говорит о старейшине Юйхэне?
— Да, — Мо Жань кивнул с улыбкой, и пододвинул корзинку с паровыми булочками к Чу Ваньнину. — Попробуй это. Думаю, тебе они тоже понравятся.
Чу Ваньнин взял завернутую в лист бамбука булочку на пару и откусил маленький кусочек. Теплый пар хлынул из булочки, внутри оказалась мягкая и сладкая начинка из бобовой пасты.
— Нравится?
Чу Ваньнин откусил еще кусочек и кивнул:
— Вкусно.
Мо Жань улыбнулся:
— Тогда скушай еще.
Все трое болтали за едой. Чу Ваньнин внезапно вспомнил о предыдущей теме, и, закончив свою четвертую булочку, спросил Сюэ Мэна с притворной беспечностью:
— Кстати, молодой господин, вы упомянули ранее, что у каждого старейшины есть прозвище. Если моего Учителя называют Мусорным Князем, то какое прозвище у старейшины Юйхэна?
Глава 54. Этот достопочтенный пытается отвоевать десерт
— Учитель? — Сюэ Мэн мгновенно стал серьезным. — У него нет прозвища. Никто не смеет шутить над ним на Пике Сышэн.
— Чушь собачья, просто люди знают, что ты любишь Учителя, и не говорят тебе правды, — Мо Жань закатил глаза и, наклонившись к Чу Ваньнину, прошептал: — Не слушай его. На Пике Сышэн самое большое количество прозвищ у старейшины Юйхэна.
— О? Правда? — Чу Ваньнин слегка приподнял брови, демонстрируя живейший интерес.
— И какие, например?
— Если вежливо, то Белый Дух[1].
[1] Дух, забирающий людей в царство мертвых.
— Почему его так прозвали?
— Потому что он всегда одет в белую одежду.
— А еще?
— Китайская капуста.
— А так почему?
— Потому что он всегда одет в белую одежду.
— А еще?
— Паровая булочка.
— Но почему?
— Потому что он всегда одет в белую одежду.
— А еще?
— Маленькая вдова.
— ...?!
— А знаешь почему? — Мо Жань не замечал убийственный огонь, вспыхнувший в глазах Чу Ваньнина. — Потому что он всегда одет в белую одежду…
— …
Хотя старейшина Юйхэн чувствовал, что его терпение на пределе, но все же не мог остановиться:
— А еще как?
Мо Жань посмотрел на лицо Сюэ Мэна и прошептал:
— Ох, боюсь, что мой двоюродный брат сейчас опрокинет котел с горячим супом мне на голову.
Сюэ Мэн ударил по столу кулаком и процедил сквозь стиснутые зубы:
— Вздор! Кто позволил им так называть Учителя?! Какая капуста, какая булочка, какая еще вдова?! Им всем жить надоело?!
— Ах… — Мо Жань притворно тяжело вздохнул. — Тебе это не нравится? Но слышал бы ты, как некоторые ученицы называют нашего наставника... Слащаво до тошноты.
Глаза Сюэ Мэна округлились еще больше:
— Что они говорят?
— Что еще могут сказать эти безголовые девицы? Все эти напыщенные бредни: Цветок Груши в свете убывающей луны, Белый Снег солнечной весной, Линьаньский Терновник, Прекрасный Цветущий Лотос. Боже мой, какая ересь!
Чу Ваньнин: — …
Сюэ Мэн: — …
— Это еще нормально. Старейшине Таньлану из-за его гнилого характера и посредственной внешности о таких прозвищах только мечтать.
Из двадцати старейшин старейшина Таньлан имел худшие отношения с Чу Ваньнином, поэтому он не удержался от вопроса:
— А какие прозвища у него?
— Зимний Разносол, Зеленая Горчица. Слишком мрачный тип, — сказал Мо Жань и, оценив реакцию на свои слова, плотоядно ухмыльнулся: — Мэнмэн, не смотри на меня так, у тебя тоже есть прозвище.
Сюэ Мэн словно проглотил сырое яйцо:
— Что? У меня тоже?
— Да, — Мо Жань рассмеялся.
Сюэ Мэн постарался придать лицу безразличное выражение. Прочистив горло, он спросил:
— Как они меня называют?
— Пин-Пин[2].
[2] 屏 píng пин - защита, ширма, щит.
— Что это означает?
— Что, неужели так сложно понять? — плечи Мо Жаня тряслись от с трудом сдерживаемого смеха. Наконец, он не выдержал, хлопнул в ладоши и выдохнул:
— Павлин распустил свой хвост[3], ха-ха-ха…
[3] 开屏 kāipíng распустить хвост кайпин — распустить хвост.
Сюэ Мэн вскочил и заорал:
— Мо Жань! Я убью тебя!
Когда три человека всласть напились и наелись, пришло время возвращаться на Пик Сышэн. Недалеко от жилых помещений для учеников старейшины Сюаньцзи Чу Ваньнин распрощался со своими глупыми учениками. Сюэ Мэн попросил его о встрече в бамбуковом лесу для продолжения тренировок. Чу Ваньнин не знал, когда вернет свой первоначальный облик, поэтому не осмелился назначить встречу, однако согласился в будущем продолжить общение, если у него будет свободное время, чтобы прийти.
Когда ученики отошли достаточно далеко, он запрыгнул на карниз ближайшего дома и по крышам вернулся в Павильон Алого Лотоса.
На следующее утро Чу Ваньнин проснулся и, увидев, что он все еще ребенок, затосковал.
Он стоял на скамейке и полдня смотрел на отражение человека в медном зеркале, даже не задумываясь о том, что хорошо бы уже и расчесать волосы. Из-за всей этой истории у него совсем опустились руки. Поэтому во второй половине дня он пошел разыскивать Сюэ Чжэнъюна.
— Что? Ты виделся с Мо Жанем и Сюэ Мэном вчера?
— Да, и сказал им, что я ученик Сюаньцзи, а они мне поверили, — ответил Чу Ваньнин. — Если Сюэ Мэн спросит, поддержите мою легенду. Кстати, я медитировал в течение десяти дней, но никаких улучшений нет. Если это не работает,
