Охотники за книгами Сезон 1 - Коллектив авторов
И все же она молилась.
Туннель обрушился прямо им на головы. Вторая рыцарь раскинула сеть и отбросила в сторону пойманные ею падающие камни.
Ближе к концу лабиринта выяснилось, что проход перекрыт валуном. Пятый рыцарь прикоснулся к камню и потянул его в сторону, как пластилин, освобождая проход.
Уже совсем близко.
Первая вытянулась, как собака на охоте, — она очень надеялась, что это напрягается она сама. Доспехи облегали ее, будто вторая кожа.
Когда пятый рыцарь закончил освобождать проход, первая повела всех внутрь. Там, в сыром круглом склепе с саркофагами, расположенными вдоль стен, стояла Грейс Чен.
Эхо песнопений наполняло комнату. С нарождающихся сталактитов капала вода. Рыцари двинулись вперед.
***
Сэл обнаружила Перри распоротым и пригвожденным в центре костяной башни.
Когда волна света втащила Сэл и Арона внутрь, в первый момент она хотела следовать за криками — но не могла, потому что они доносились отовсюду. Эхо воплей, полных страдания, отскакивало от костяных стен. Следуя за огненным язычком по лабиринту, Сэл лихорадочно подумала, что, возможно, она тоже кричит.
Поворот, еще поворот и еще поворот в недрах костяной башни. Сэл гадала, как она потом найдет обратную дорогу. Довольно нескоро она рискнула оглянуться, вспомнив про жену Лота, про соляные столбы, про Орфея. За ее спиной метров на тридцать тянулся зал с высокими сводами — вплоть до раскрытых дверей и кожаного поля за ними.
Вскоре после этого они обнаружили Перри.
Кто-то вспорол его от ключиц до паха, содрал половину кожи и мышц, с груди и живота, и пришпилил их, точно крыло бабочки, к столу. Руки и ноги Перри были приколоты к столешнице серебряными булавками. Еще одна булавка, длинная и тонкая, пронзала шею. Грудь вздымалась и опадала. Сэл видела, как бьется его сердце.
Он был жив.
Сэл подбежала к нему. Раскрытые глаза дрогнули, закатились, уставившись сразу на все и ни на что — а потом остановились на ее лице. Зрачки сузились. Ее едва не вырвало. Она не допустит, чтобы ее вырвало, не даст этому месту довести себя до такого состояния.
Арон выругался. Его родной язык был похож по звучанию на срезание цветов.
— Перри, — позвала Сэл. — Идем. Давай-ка вытащим тебя отсюда.
Она подавила тошноту и дотронулась до булавки в его шее.
…прижат к асфальту, захлебывается собственной кровью, другой мальчик сидит на нем сверху, молотит кулаками, и он не может дышать, не может дышать, не может…
Сэл отдернула руку.
— Сэл, — произнес Арон. Не ее брат. Ее брат лежит на столе, нужно только его вытащить. — Сэл.
Все это ненастоящее. Не забывай. Перри бы столько не прожил, будь он вот так же выпотрошен в реальности. Твой мозг цепляется за известные ему категории, пытается придать форму тому, что ему не понятно.
Когда она в прошлый раз обнаружила Перри в мире демонов, у него было совсем мало воспоминаний — а ведь именно воспоминания и приковывали его к этому месту.
— Сэл!
Глаза жгло, она не могла дышать. Утерла лоб рукавом. На кожаном поле перед башней вздулись пузыри, вязкие, рубиново-красные, и рванулись вперед на хлюпающих ложноножках. Ладно. А она еще гадала, что случилось с кровавым следом.
— Я могу его освободить, — сказала Сэл. — Но мне нужно время.
Кровавые сгустки проникли в зал, вспучились, взревели.
— Посмотрим, что я могу сделать, — сказал Арон, и за плечами ее брата затрепетали крылья.
Сэл снова повернулась к телу — вернее, к душе, распростертой на столе. С жизненно важными органами, пронзенными серебряными иглами, что, безусловно, означало, в рамках этой тупой, безумной, кривобокой логики духов, что его удерживают те моменты, которые он не может забыть. За спиной Сэл Арон вступил в битву. Звуковой фон невозможно было определить — пронзительные вопли, цвета, воплощенные в звук, удары, которые прокатывались по ней горячей волной, заставляя стены башни пульсировать и изгибаться. Сэл, ни на что не обращая внимания, схватилась за серебряную иглу.
…кровь у него во рту, дышать не может, поднимает руку — защититься от опускающихся кулаков…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Ее сжатые губы разомкнулись в улыбке. Это как раз просто. Даже не придется лгать.
…и вот он свободен, а парень, что постарше, лежит на асфальте, глядя в небо, кровь течет из его рта, а над ними обоими стоит женщина-серафим с косичкой, держит камень в руке, и на лице у этого ангелочка выражение: если ты еще, блин, рыпнешься…
Булавка выскользнула у брата из горла. Сэл помнила, как ощущался камень в руке, когда она ударила по голове Бобби Ганнела. Ее наказание продлилось потом целый месяц, ей пришлось выслушать длинную тоскливую нотацию о том, что нельзя так поступать, но момент удара... Оно того стоило. Правда же, ангелочек?
Перри всегда был склонен к театральным эффектам.
Сэл отбросила булавку и не услышала, как та упала. Стены прекратили кричать.
— Сэл?
Черт, у нее слезы текут. Ладно. Только не распускай сопли.
— Я тут, Перри.
— Сэл, мне больно.
— Знаю. — Она поцеловала его в щеку, в лоб. Отстранилась — ее рубашка спереди была в крови. — Давай. Я тебе помогу.
«Ты же знаешь — сказала Рука. — Ты не помогаешь».
Сэл проигнорировала ее и потянулась к следующей булавке.
***
Грейс дала себе полную свободу.
В бою своя математика: аккуратно уравнивать величины силы, слабости, досягаемости, скорости, устойчивости к риску, намерений. «Какова моя мотивация?» — в бою это почти так же важно, как и на сцене. Фехтовальщик, ведущий в счете пять очков, сражается в ином темпе, чем его соперник, и радуется, что есть время для импровизации, красивой защиты, атаки под совершенно неожиданным углом — всему этому находится место; боец, занявший удачную позицию, будто просеивает зерно, выискивая подлинно золотой дебют. Владение ситуацией — это не просто поиск пути в физическом смысле, это глубже, чем перевес сил и засада. На внутренней территории ловушек и ям почти столько же, сколько и во внешнем мире. Оступился — упадешь.
Грейс не нравилась магия, что за ее спиной творила Асанти. Ей не нравился этот ангел — или кто он там — в шкуре братца Сэл. За последние несколько дней было совершено столько ошибок и принято столько опрометчивых решений. Их команда раз за разом пыталась зацепиться за выступ в стене пропасти, но падала все ниже.
Однако Грейс в состоянии встать между друзьями и мечом.
Рыцари Первого отряда умеют обращаться со своими инструментами. В их распоряжении — реликвии, собранные за много веков, проверенные, прошедшие обряд очищения. Это невероятно умелые хирурги, и в их руках скальпели, тонкие и острые, будто шепот, — и это все равно лишь люди с оружием в руках.
А Грейс сама — оружие.
Она бросилась на первую, уклонилась от перчатки — объятой пламенем и наделенной силой крушить сталь, выдернула плечо соперницы из сустава, выбила колено и двинулась к фигуре в длинных одеждах, которая расчищала дыру, проделанную в баррикаде Лиама. Схватила за талию, перекрутила все тело — рыцарь полетел по воздуху, но одежды раскинулись, вонзились в камень, развернули фигуру, выпустили щупальца в направлении Грейс. Та обошла их танцевальным движением и ударила рыцаря в горло, а потом отскочила обратно к дверям — разделаться с третьей. Первая из рыцарей все еще падала.
Долго она так не продержится. Запас свечи — и жизни — конечен. Но ведь так оно со всеми. Ей хотя бы дано выбирать, как этим воспользоваться.
***
Сэл вытащила иглу из разъятой груди брата, бросила, как и остальные, через плечо. Игла упала беззвучно. Осталась последняя — проходившая сквозь стальной нагрудник и пронзавшая сердце Перри. Когда Сэл освободила его руки, они повисли безжизненно, ноги тоже. С каждой вытащенной иглой тварь у нее в груди туже сжималась в комок, язычок пламени утончался, натягивался, точно резиновая лента, которая вот-вот лопнет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Сэл Брукс, черт возьми, подумай, что ты делаешь.