Кэтрин Куртц - Камбер-еретик

Ивейн печально покачала головой.

— Нет, Камлин, его здесь нет. Я попытаюсь сделать для тебя все, что смогу. Как ты думаешь, тебе удастся уйти в транс? Нам нужно очистить раны, а это будет очень больно, если я не смогу контролировать тебя в контакте. Ты позволишь мне это сделать?

Мальчик едва кивнул и закрыл глаза. Ивейн вошла в контакт, чувствуя, как послушно опускаются его защиты. Она погрузила его в глубокий обезболивающий сон, какой умели вызывать не-Целители при помощи партнера. Затем Ивейн осторожно освободила от бинтов одно из запястий, кровь хлынула из раны, и Бартоломью, поддерживавший мальчика, отвернулся.

Ансель отвязал от седла походную лекарскую сумку и открыл флакончик с резко пахнущей зеленой жидкостью, которой Райс обычно очищал раны. Передавая Ивейн смоченный лоскут, он покачал головой.

— Это, правда, поможет? — спросил он безнадежно. — Он выживет или превратится в беспомощного калеку? Взгляните, что с его рукой. Гвозди просто разорвали ее надвое.

Прикусив губу и не желая признавать его возможную правоту, Ивейн протирала раны на запястье, осторожно погрузив в них пальцы. Кровотечение долго не удавалось остановить. Только истратив все бинты, Ивейн решила, что помочь больше ничем не может. В это время в контакте с Камлином она почувствовала чье-то призрачное присутствие. Обернувшись, она увидела за своим правым плечом трехлетнего Тиега.

— Ради Бога, Тиег, ты же должен спать!

Взглянув на Дамона, все еще растиравшего руки и ноги Камлина, она вздохнула и попыталась зажать раны, ладони стали мокрыми, кровь текла и по ее рукам.

— Дамон, отведи его обратно. Он слишком мал для этого.

— Нет! Я не маленький! — запротестовал Тиег, хватая мать за руку и сжимая ее с неожиданной силой, когда Дамон попытался оторвать его. — Нет! Тиег поможет!

Ивейн снова почувствовала странное покалывание в голове, присутствие кого-то, похожего на Райса. Тиег?

Удивленная, она остановила Дамона и внимательнее посмотрела на Тиега. Мальчик тотчас перестал пищать и, обвив пухлыми ручонками шею матери, поцеловал ее в щеку.

— Тиег поможет мамочке, — серьезно объявил он, его ореховые глаза заглянули в ее голубые. — Мы вылечим Камлина, да, мамочка? Мы вылечим его, как папа. — В то же мгновение возник поток энергии Целителя, ненаправленный, неумелый, но Ивейн почти поверила, что у них действительно получится.

Неужели это действительно было? Ивейн задержала дыхание и медленно выдохнула. Попытаться стоило.

— Хорошо, дорогой. Ты можешь помочь мамочке. Крепко возьми маму за руку, смотри на Камлина и думай о том, как сильно ты хочешь помочь ему. Договорились?

— Я понял, — просто ответил он, выглядывая из-за ее плеча, и рассеянно положил подбородок на ее плечо.

Ивейн искала и устанавливала целительные пункты вне всякой логики и правил, но у нее все получилось. Она вошла с сыном в более тесный контакт и испытала те же самые ощущения, что во время работы с Райсом. Совершенно не понимая, как это удалось, она направила поток целительной энергии.

Все было привычно, все, как с Райсом. Только сейчас Тиег давал силы, которые она направляла. Она была соединительной нитью, по которой поступала целительная энергия. Они могли это сделать!

Ивейн знала, что Ансель и стражники во все глаза смотрят на нее, но не обращала внимания. Она подняла руку Камлина, смело сжала пальцами сквозную рану, почувствовав, как увеличился поток энергии, несущей с собой тепло жизни к разорванным костям, мышцам и сухожилиям. Через ее пальцы в рану вливался поток целительной энергии, которая раньше принадлежала Райсу, а теперь их сыну.

Ивейн ощупала запястье другой рукой и заметила, что кости возвращаются в нормальное положение, мышцы и сухожилия срастаются, а затем, когда она отняла руку, рана затянулась. Она осмотрела запястье Камлина с тыльной стороны, там тоже было все гладко. О пройденном мальчику будут напоминать едва заметные шрамы на руке и рубец в душе, для исцеления которого нужен другой Целитель, у нее недостаточно мастерства, чтобы заживить душу так, как это сделал бы Райс. Но по крайней мере кости срослись, и тело выздоравливало.

Во время первой части операции Ансель с удивлением наблюдал за ней и Тиегом, но, поняв, что именно они делали, тотчас развязал второе запястье и постарался как можно лучше очистить. Теперь Ивейн перешла к этим ранам и тоже исцелила их. Затем положила окровавленные руки на грудь мальчика, снимая напряжение готовых разорваться мышц, и наконец заживила следы побоев.

Ивейн чувствовала, что силы ее истощены так же, как и силы Тиега, но сын с упреком взглянул на нее. Тогда она попросила Бартоломью поднять лежавшего в беспамятстве Камлина, чтобы осмотреть его спину.

С усталой улыбкой Ивейн заживила рубцы на спине, тонких сильных ногах, смыла с рук кровь и, собрав оставшиеся силы, обратилась к его памяти о том, что было до того, когда они пришли на помощь. Когда она закончила, Камлин, завернутый в несколько плащей, мирно спал. Тиег тоже уснул, свернувшись калачиком, засунув большой палец в рот, с блаженной улыбкой на усталом лице. Осторожно выбравшись из сознания сына, Ивейн взяла его на руки, в безотчетной благодарности прижала к себе и передала Дамону. Бартоломью поднял мирно посапывавшего Камлина, а Ивейн снова присела на колени, вздохнула и потерла поясницу. Ослабив контроль над собой, она почувствовала сначала едва ощутимый, потом более сильный толчок в животе. Ивейн напряглась, и боль быстро ушла.

— С вами все в порядке? — спросил Ансель, увидев пробежавшую по ее лицу гримасу боли, и взял ее руку.

Она овладела собой и кивнула.

— Вроде бы да. Мне кажется, еще одному Целителю не терпится появиться на свет. Такие схватки были и раньше. Когда Тавис потерял кисть, я была беременна всего несколько месяцев, но и тогда мне пришлось уйти из комнаты. По-моему, дитя не любит дисгармонии.

Ансель знаком велел Томасу и Арику подогнать повозку, послал Дамона и Бартоломью поискать, не осталось ли в башне живых людей, а сам вновь принялся осматривать замковый двор.

Некоторое время спустя Бартоломью и Дамон вернулись. На своих плащах они несли завернутое в одеяло тело худощавой седовласой женщины, одетой просто, но изысканно. Облик ничего не говорил о ее положении и достатке, выражение ее лица было таким безмятежным, что могло показаться, будто она умерла во сне. Когда Дамон положил женщину на расстеленные Бартоломью одеяла, Ивейн стояла перед нею.

— Тетя Эйслин, сестра моего отца, — тихо сказала она. — Где вы ее нашли, Дамон?

— На верхнем ярусе башни, миледи. В комнате все поломано, но ее никто не трогал. Остается предположить, что она задохнулась в дыму пожара, прежде чем они ворвались.