Юрий Валин - Дезертир флота

К морю вышли через двое суток. Дождь только что кончился. Обрывки облаков плыли по небу, кидая на водный простор лохмотья солнечного света и беспорядочно смешивая в волнах золото, синь и свинцовую серость. Песчаный берег был невысок, но казалось, стоит вытянуть шею – и откроется далекий край мира. На горизонте взблескивали молнии уходящей грозы.

Теа застыла в седле. Вор первый раз видел подругу такой растерянной. Тронул худое плечо:

– Люди от начала времен плавают в океан. А лягушки вообще живут в море, на крошечных островах, где и плюнуть некуда. Им нравится. Просто привыкнуть нужно.

– Оно очень большое, – выдохнула лиска.

Фуа хихикнул.

Квазимодо бросил на него злющий взгляд:

– Ладно, давайте остановимся, перекусим тем, что осталось…

Лошади паслись, выискивая среди песчаных бугорков островки зеленой травы. Ветер нес запах соли и едких водорослей. Дров здесь было предостаточно, и Квазимодо без труда удалось развести костер. В последние дни путешественники питались остатками сушеного мяса и холодной болтушкой из муки. Сейчас можно было сварить супчик. Ныр принес еще охапку выброшенных волнами сучьев и одобрительно посмотрел на висящий над огнем котелок:

– Горячее будет? Это правильно. Я завтра рыбки наловлю. Поедим как нормальные.

Квазимодо сгреб друга за ветхую рубашку, зашептал в ухо:

– Ты, Лягушка бесчувственная, добрался до воды и рад. Рыжая боится, а ты еще и хихикаешь. Паразит перепончатый.

– Так я же не со зла. Она привыкнет, и ей понравится. Это же море, – пробормотал фуа. – Море – оно великое. Это каждый понимает.

Квазимодо тряхнул друга за рубаху.

– Это мы с тобой понимаем. А Теа его первый раз видит. Как ей не бояться?

К ногам подбежал Великий Дракон, предупреждающе свистнул.

– Молчи, выползок, – шикнул вор на мелкого гада. – Я твоего друга душить еще даже не начал.

– Он за мою рубашку беспокоится, – с достоинством объяснил фуа. – Ты ее, между прочим, если порвешь, сам зашивать будешь.

– Не буду я ничего шить. Давай, раз ты такой морской-разморской житель, успокой рыжую.

Оба парня посмотрели на сидящую в отдалении Теа. Лиска подперла подбородок обеими руками и горестно вглядывалась в морскую даль. Выглядела она очень несчастной.

– Да я уж сам думал, что она чересчур переживает, – прошептал фуа. – Да только что я ей скажу? Про акул, стурвормов, марулов,[58] да шторма ей рассказывать? Абордажными боями вашего Флота ее не удивишь. Про жемчуг и «слезы моря» ей, наверное, не интересно.

– Ты давай про все подряд. Про то, какая рыба вкусная в море водится, про то, как паруса гудят, когда ветер хороший попутный, и как в полдень вода бывает прозрачной до дна на сотню человеческих ростов. И про стурвормов можешь рассказать – какие из их шкуры подметки получаются. Главное, чтобы она поняла, что и на воде вполне жить можно.

– Ну и расскажу. Океан, если ты его знаешь, не любить никак нельзя. Да только ты бы ей сам все это объяснил. У тебя язык куда лучше подвешен.

– Она подумает, что я вру. В смысле – приукрашиваю. Чтобы красивее казалось.

– Что-то я не замечал, чтобы ты приукрашивать пытался, – недоверчиво сказал ныряльщик. – С рыжей ты правдивый аж до отвращения. Если б я тебя раньше не знал, совсем бы за больного принял.

– Ладно-ладно. Я обещал, что вам врать не буду, вот и не вру. Поэтому и рыжей про море рассказывать мне трудно. Я сейчас моря сам боюсь.

– Ты?! – поразился фуа. – С какой это стати?

– Потому что она боится. А я чувствую и начинаю бояться за нее.

– Ну да, любовь, – мрачно кивнул ныряльщик. – У вас любовь, а мне, значит, опять отдувайся. Ладно, пойду лису твою бесценную успокаивать. Но если ты с супом возиться будешь…

– Иди-иди, всем жрать хочется.

Ныр пошел к неподвижной рыжей, а Квазимодо сказал геккону:

– Что ты смотришь? Иди лук чисти.

Единственную луковицу пришлось чистить все же самому. Кидая в котелок мелко крошенное мясо, Квазимодо услышал, как прыснула смехом рыжая. Фуа размахивал обеими руками, ерзал по песку и о чем-то с увлечением повествовал. Судя по долетавшим словам – о приступах морской болезни, охватывающей поголовно всю команду, и о способах излечения этого недуга. Что в этом может быть веселого, представить трудно, но знать о таких «прелестях» морской жизни, бесспорно, полезно. Квазимодо вздохнул и принялся мешать варево.

Пальмовые рощи слились в сплошную, растущую вдоль полосы прибоя стену. Лошади шли по песчаной полосе пляжа под навесом шуршащих на ветру ветвей. Иногда волны докатывались до конских копыт. Глухой шум никак не желающего успокаиваться моря уже давно стал привычным фоном. Короткие дождевые заряды то и дело хлестали по плечам. Здесь, на морском берегу, вода, падающая с неба, казалась гораздо холоднее.

– Я тот мыс знаю, – преодолевая шум прибоя, громко сказал Квазимодо. – Мы сюда в разведку ходили, когда Метла со своими дружками дезертировал.

Ныр кивнул:

– Я слышал о том случае. Нам перед строем приказ зачитывали. Зря Метла тогда так сопротивлялся. Экую резню устроили. Народу больше чем при взятии Скара полегло.

Квазимодо пожал плечами:

– А что Метле еще делать было? Все равно бы его повесили.

– Я не хочу, чтобы вас вешали, – прокричала против ветра Теа.

– Мы тоже не хотим, – согласился вор. – Раз я этот мыс знаю – до города осталось не больше двух дней пути. Самое время остановиться, привести себя в порядок и еще раз все хорошенько обдумать…

– Плыть нам долго. Очень. Если на корабль вообще попадем. Так что решайте.

– Что решать? – удивился фуа. – Мы же уже все решили. Вечно ты, Ква, все запутываешь. На этом берегу прятаться смысла нет. Лорд Дагда, гад, хоть лет через пятнадцать-двадцать, но нас все равно найдет. Да и погода здесь мерзкая.

– Там, на Севере, будет холодно. Вы даже не подозреваете насколько.

– Док сказал, что мне будет полезен умеренный кон-тен-тен-тальный климат. И будет еще полезнее, если мы перестанем ждать Дагдовых убийц.

– Ну, я-то помеченный. А вас вполне могут и не найти, – осторожно сказал вор и тут же получил подзатыльник.

– Если ты это Ныру предлагаешь – то ты дурак пустоголовый, – прошипела до сих пор молчавшая лиска. – А если мне предложил, я тебе…

– Я должен был это сказать в последний раз. Потом будет поздно предлагать, – буркнул Квазимодо, потирая затылок. – А ты, любимая, мне когда-нибудь голову оторвешь.

– А ты глупости не болтай, – посоветовал ныряльщик. – Теа кругом права. Так что выкладывай свой план.

Квазимодо посмотрел в огонь маленького костерка, подсунул еще ветку: