Виктор Кувшинов - Лэя

Но тут его ждал прокол — Федя был недоступен на всех телефонах и частотах.

Ноги сами вынесли его из института и повели в магазин на дозаправку. По своей старой холостяцкой привычке он ничего лучше не придумал, как пойти домой и напиться. Правда, в надежде на то, что Федька все же объявиться, он решил начать с пива.

Плюхнувшись на диван и открыв банку, он так и замер, отхлебнув только пару глотков и забыв об окружающей его реальности. Мысли так и вертелись вокруг событий последних дней. А событий было так много, что ему их было трудно переварить. Сначала вспомнился Буль, который пытался шутить, как всегда, но это ему плохо удавалось. Все-таки сильно он очеловечился, пожив в реале. Стал слишком серьезно относиться к окружающей действительности и своим личным отношениям в частности, растеряв по дороге остатки своей ангельской мудрости.

Женька спрашивал его:

— Ты же такой старый, как же тебя эдак угораздило втюриться, как мальчишку?!

— Сам дурак! — буркнул ангел в ответ.

— Надо признать, ты прав по всем позициям, — пришлось согласиться Женьке.

— Я думаю, что только сейчас и сумел постичь всю мудрость мироздания.

— И в чем же она? — приготовился к ангельскому откровению Женька — В ощущениях и взаимодействии душ. А высшей формой этих взаимодействий является любовь, — мечтательно ответил ангел.

— Ну, открыл Америку! Это и без тебя было известно!

— А вторая часть мудрости заключается в том, что каждый должен дойти до этого сам! Никакие учебники не помогут, — немного грустно завершил свою философскую мысль Буль.

— Оно и видно, что ты дошел до этой мудрости!

— Представь себе, да! И ты, кажется, тоже!

— Только объекты наших воздыханий разбросаны по разным сторонам галактики! — грустно усмехнулся Женька.

А до этого было пышное празднование в небесной Эриане. Все приглашенные сэйлы были страшно расфуфырены, и Бульский драный джинсовый костюм мог бы вызвать удивление, если бы не большая разница в культурах двух цивилизаций. Сэйлы просто не поняли, что этот костюм далеко не парадный. Ленгли торжественно сообщил, что Женька вместе с Лэей отныне имеют статус спасителей Сэйлара и им были вручены какие-то висюльки, наподобие тех, что иногда вешает президент своим подданным, разыгрывая спектакль перед телезрителями. Висюлька хорошо блестела, и только Женька подумал, что если к ней приделать крючок, то можно неплохо ловить рыбу, как Буль ему шепнул на ухо:

— К этой финтиклюшке прилагается открытый и неограниченный астральный кредит.

— А что это значит? — тихонько спросил Женька.

— А это значит, что в твоем распоряжении столько астральных ресурсов, сколько ты пожелаешь или сколько выдержит их цивилизация. Это, помимо всего, еще и знак огромного, можно сказать, безграничного доверия к твоей благородности.

— Значит, наша Служба уже обеспечила себе финансовую базу?

— Ну, это тебе видней! — шепнул еще раз Буль, а торжества, тем временем, продолжались.

Лэя была просто ослепительна. Наконец до Женьки дошло, кого он посмел полюбить.

Действительность точно соответствовала поговорке: "любить так королеву, украсть так миллион!", вернее, несколько превосходила ее — любил он не престарелую королеву, а юную восхитительную принцессу, а увел не миллион, а вообще, весь банк Сэйлара.

А до этого был выход в астрал. На изнанке его и Лэю уже ждали и рукоплескали.

Женька сразу попал в объятия Славки, Федьки и Буля, а Лэю окружили родители, Зар и ангелы. Так что снова они встретились только на празднике.

А вот до этого… — мысли перескочили к моменту заоблачного полета на шаре, когда они начали исподволь прощаться друг с другом. Они не говорили об этом — это было слишком больно. Хватило ляпнутой Женькой перед полетом фразы про сдачу тела Зару, которая расколола изнутри их беспечное счастье, выдерживавшее до этого любые трудности магического мира, но спасовавшего перед надвигающейся угрозой разлуки.

Лэя была бесконечно ласкова с ним все шесть дней полета и страшно сокрушалась, что он ничего не ест. Женьке стоило немалого труда убедить ее, насколько это полезно для него и насколько противопоказано Лэе в ее теперешнем положении.

Женька ужасно беспокоился по поводу того, что она вынуждена пить дистиллированную воду и есть одни лепешки. Он инструктировал ее, сколько и каких фруктов, овощей, рыбы и мяса она должна будет есть, чтобы ребеночек родился здоровым. Лэя сумела «выдумать» несколько книг, которые она читала когда-то в библиотеке и они коротали время за изучением истории Сэйлара. Иногда, по ночам Лэя во сне выходила в астрал и передавала приветы Женьке от его приятелей и обратно, но сильно астральными путешествиями не злоупотребляла, так как это все-таки было связано с некоторым риском.

У Женьки все время крутился на языке вопрос: "Не жалеет ли Лэя о том, что сблизилась настолько с ним?", но глядя в ее глаза, понимал, что только обидит ее такими словами. Было видно, как значительнее и мягче становится ее взгляд, когда она мельком гладила свой животик, как бы пытаясь нащупать, не стал ли он увеличиваться. Она почти каждый день счастливо рассказывала ему, что она чувствует их малышку. И хотя это и повторялось раз от раза, как на сломанной пластинке, Женька с радостью выслушивал эту весть вновь и вновь, как самое великое откровение.

С каждым часом полета становилось теплее, и на шестой день они увидели за облаками горы. Это было горное кольцо, опоясывающее страну Высоких Горизонтов.

Женька лихорадочно всматривался в изломы каменных хребтов, пытаясь найти знакомые очертания. Ошибка влево или вправо могла быть очень большой. Но им повезло. Когда они уже оказались над самой кромкой зоны дождей, Женька понял, что одна заснеженная вершина характерной формы, далеко справа была совсем рядом с ними, когда они шли через горы. До района, где они оставили Хлюпа, было около дня пути — не так уж и много, учитывая сравнительную безопасность здешних мест.

Было видно, что ожидание предстоящей встречи с Хлюпом добавило бодрости начинавшей тихо грустить Лэе.

Оказалось, что Хлюп провел время в гостях с большой пользой. Он действительно переориентировался с Лэи на Шэл и чувствовал себя превосходно, только немного скучая по хозяйке. Подходя к стойбищу, Лэя волновалась, какая будет у малышей реакция на то, что они оставили их лошадок у Ноа. Но те даже и не вспомнили о лошадях, так они были рады прибытию великой волшебницы. Хлюп уже занимал в племени второе место после вождя и провел широкую агитационную работу в пользу своей бывшей хозяйки. Его образованность была на несколько порядков выше соплеменников, поэтому за уважением ему далеко ходить не пришлось. К тому же, впервые за долгое время племя оценило почти беспечную жизнь в отсутствие их главных врагов — уничтоженных Лэей солков.