Анна Аршинова - Девочка по имени Аме

Яцуно пожала плечами.

— Какой в этом толк? Акито сказал, что сестра вернулась. Значит, ками просто лжет. Я не знаю, каковы причины, но он лжет.

— Возможно.

Девушка нахмурилась, с подозрением посмотрела на Садахару.

— Ты что-то знаешь?

— Подозреваю.

Пальцы невольно сильнее сжали браслет. Яцуно всегда верила Накатоми, потому что знала, что он обладает особенной интуицией. И если он что-то подозревает, значит, это небезосновательно.

— И что ты хочешь от меня?

— Чтобы ты сделала печать для Данте. Когда он вернет себе человеческий облик, мы точно сможем сказать, действительно ли он Сарумэ Амэ, понимаешь?

— Бред.

— Почему же?

— У него мужское тело, а Сарумэ Амэ — девушка.

Садахару засмеялся. Похоже, он знал нечто, о чем другие и не подозревали. Но как? И откуда? Хотя, кто знает, откуда Накатоми доставал сведения…

— Это полный абсурд, — ответила Яцуно. — Но я сделаю печать только ради Акито. Ты знаешь, в какой Данте школе?

— Бизен.

— Бизен? Это же сумасшествие! Мне нужно будет столько данных! И многие из них придется получать лично, то есть…

Нет- нет, это почти невозможно. Бизен — самая сложная школа из всех. Принадлежность к ней всегда звучала как диагноз. Бизенцам даже кольца подбирались тщательно, делались на заказ, долго и кропотливо. Поэтому не получится…

Садахару развел руками.

— Тебе придется с ним подружиться.

Яцуно поморщилась.

— Какая гадость!

— А ничего не поделаешь. Сдается мне, что командир крепко влип.

Девушка бы после такой новости отказалась от всего этого, но все же доверяла Накатоми. Его самые безумные теории и предположения оказывались всегда верными.

— Что ты имеешь ввиду?

— Пока не знаю, — честно ответил Накатоми. — Но, надеюсь, нашему командиру не подсунули фальшивую "сестру".

Таманоя Яцуно не могла остаться безучастной.

Хитрость и гордость Ямато-дэн

— … и вот теперь он меня ненавидит! — закончил Данте изливать душу первому встречному ками. Первый встречный ками смотрел сочувственно, и порой даже сочувственно кивал. Ну, или просто делал вид.

— Ничего. Я думаю, что это просто вопрос времени. Твой брат во всем разберется, и у вас все наладится.

Данте посмотрел на ками с шальной надеждой.

— Думаете?

— Уверен.

Амэ Удзумэ закивал, а потом заставил себя улыбнуться. Улыбка вышла кривой, никуда не годной, слегка грустной, но все же искренней. После тщательного излияния души он почувствовал себя лучше. Во всяком случае, его больше не трясло, как в лихорадке, и не хотелось бесследно исчезнуть с лица земли.

— А если не разберется?… Хотя, нет, мне нужно верить в лучшее, — произнес Данте, поднимаясь со скамейки, на которой они разговаривали. Это было тихое, уединенное место, на сто процентов подходящее для того, чтобы делиться секретами. Сюда и привел его неожиданный утешитель.

— И правильно, — ками тоже поднялся. Он сложил руки на груди, спрятав их в широких рукавах шелковой туники. Данте успел заметить, что на его запястье надет широкий браслет из красного металла.

— Спасибо вам, — Амэ поклонился. — Мне, наверное, уже пора. А то мой родитель… на уши поставит всю Академию. Ох… — он закатил глаза. — Как бы мне хотелось, чтобы за мной перестали следить, точно я дитя малое. А то вечно…

Ками сдержанно улыбался. Данте еще раз поклонился и припустил по дорожке. Сделав несколько шагов, остановился.

— У меня к вам небольшая просьба, — вежливо произнес он, оборачиваясь. — Вы не могли бы меня до общежитий проводить…

— Конечно, — согласился ками и двинулся в совершенно противоположную сторону.

Данте оглянулся на Главную башню, которая гордо возвышалась из-за деревьев, и, украдкой вздохнув, последовал за своей "жилеткой". На душе полегчало. Не сказать, что обида прошла, а дурные предчувствия покинули его, но теперь все казалось не таким мрачным. Да, в Акито надо верить. Он разберется, обязательно разберется.

— Какая у тебя школа? — спросил ками.

Данте поравнялся с ним и теперь шел шаг в шаг.

— Бизен.

— А, — понимающе закивал собеседник. — Бизен — единственная школа, которая не переживает предательства. Верность для них — главное.

Амэ в ответ пожал плечами. Он не знал, что на это ответить. Может, так и было на самом деле.

— А у вас какая?

— Сошу, — ками посмотрел на Данте с лукавым прищуром. Молодой Хищник пока в хитросплетениях школ не разбирался, но, наблюдая за выражением лица собеседника, решил, что его просто разыгрывают.

— Не верю, — произнес он.

— Что, не похоже? — со смехом спросил ками.

Данте судорожно припоминал, что говорил Хорхе насчет этой школы. Вспомнился Эдгар, и сразу стало все ясно.

— Сошу воинственны. А вы выглядите мирно.

— Но ты же не видел меня в бою, так? — Данте кивнул. — У Сошу много обличий, как и у других школ. Однажды ты это поймешь.

— Может быть.

Ками остановился. Данте вопросительно посмотрел на него.

— Мы пришли.

— Так скоро?

Он оглянулся. И правда, пришли. Деревья, казалось, расступились, и показались знакомые очертания общежитий. Данте повернулся к ками, закусывая губу. Он лихорадочно соображал, как отблагодарить его. Простого "спасибо" казалось преступно мало…

— Вот ты где! — Хорхе, казалось, шагнул из ниоткуда. Вынырнул из пространства, точно чертик из табакерки. — Скажи, ты это специально? Нравится, когда я тебя ищу?

Он посмотрел на Данте, который изображал из себя виноватого — слегка сгорбился и потупился.

— Ах… и что мне с тобой делать?

Амэ решил промолчать. Он знал, что большинство вопросов Хорхе, риторические.

— Куратор, рад встрече, — подал голос спутник Данте.

Родитель посмотрел на него без какого-либо особого выражения. Так смотрят на дерево или на ничем непримечательное здание, но уж никак не на живое существо.

— А, это ты.

Данте почувствовал, что к ками несправедливы, и потому поспешил встать на его защиту.

— Это он привел меня сюда. Иначе, блуждать мне еще долго…

Хорхе рассерженно и недовольно поджал губы. Его глаза метали золотые молнии.

— И что, мне его благодарить теперь за это? — он грубо схватил Данте за руку и поволок за собой. Удзумэ, семеня за родителем, обернулся и бросил на ками извиняющийся взгляд. Тот в ответ только развел руками.

— И долго ты меня так тащить будешь? — Данте раздражался. Ему не нравилось поведение Хорхе. Ему вообще не нравилось, когда кто бы то ни было заявлял свои права на него, а это случалось отчего-то довольно часто.