Кайрин Дэлки - Война самураев

Тотчас из сосняка грянул боевой рев, и воины Ёсинаки всей толпой ринулись на лагерь Тайра. Их было много, много больше, чем Корэмори насчитал поутру.

— Их полку прибыло! — прокричал Таданори. — Только явились они не с моря, а с гор!

Тайра в панике повскакали на коней, но многие уже успели снять, на ночь доспехи и были не готовы сражаться. Самураи Корэмори привели ему лошадь, и он едва успел оседлать ее и вытащить меч, чтобы отбить удар одного из Минамото. Корэмори поразил противника в горло и почувствовал, как его обдало горячей кровью.

Несмотря на малую победу, он больше не видел расположения своих сил. Его приказы тонули в яростных воплях нападающих, которые, разогнавшись по склону, врывались в лагерь Тайра. Корэмори ничего не оставалось, как призвать к отступлению.

Впрочем, приказывать и не понадобилось. Когда его конь взял дорогу назад, чуть не все воины Тайра, кто еще мог держаться в седле, пустились вскачь к устью долины — единственному отступному пути, еще не перекрытому Минамото.

Однако лазейка оказалась западней. Долина Курикара походила скорее на ущелье, с такими крутыми склонами и узкими тропами, что конникам можно было проехать лишь узкой вереницей, чтобы не свалиться вниз. В ночи, в страхе да на полном скаку это было немыслимо. Очень скоро Корэмори услышал перед собой истошное конское ржание и людские вопли. Ужасные он пережил мгновения — с ревом и топотом сзади настигают Минамото, по лицу хлещут колючие ветви, а впереди — тьма и погибель. Но вот кто-то поравнялся с ним, схватил его лошадь под уздцы и остановил.

— Господин, туда нельзя! Ущелье битком набито мертвецами! Нынче ночью больше погибло, свернув шеи, нежели от стрел и мечей! Идемте сюда, вверх по взгорью.

Онемев от страха и потрясения, Корэмори послушно углубился вслед за вассалом в лес, прочь от кошмарной бойни.

Полночные паломники

Достигнув Хэйан-Кё, новость о походе Корэмори, вместе с рассказами о прочих поражениях Тайра на востоке, стала сильнейшим ударом по их боевому духу. Императрицу Кэнрэймон-ин и малолетнего государя Антоку перевезли из дворца в Рокухару, уповая на то, что в усадьбе смогут отбить нападение Минамото, буде таковое случится.

К шестой луне остатки многотысячного войска Тайра, и среди них Корэмори, вернулись в столицу. Потери от северных битв были ужасны. В числе погибших оказался и Томонори — шестой сын Киёмори. Мунэмори с готовностью простил племяннику нынешнее бегство. Да и что оставалось — сам он едва ли управился бы лучше.

Нелегкий то выдался месяц: Мунэмори направил прошение к монахам, занятым восстановлением Энрякудзи, дабы те молились за Тайра и поддержали их в грядущих сражениях, но, видимо, из-за вины Мунэмори в разрушении храма иноки весьма вежливо известили его, что уже приняли сторону Минамото.

Около полуночи двадцать четвертого дня седьмой луны Кэнрэймон-ин разбудил звук беготни в коридорах и тревожное ржание коней во дворе. Она подобралась к двери и рывком отодвинула ее.

— В чем дело? Что здесь творится? — крикнула она, завидев бегущих мимо людей в доспехах, но лишь один остановился ей ответить.

— Минамото у стен города! — только и сказал воин и тут же умчался.

Кэнрэймон-ин накинула двойное кимоно и поспешила в покои маленького императора и его няньки. Прибежав туда, она порывисто обняла Антоку. В ту пору ему исполнилось четыре с половиной года, и он все еще носил длинные косицы-петли у висков.

— Мама-тян? — спросил он спросонья. — Что такое?

— Боюсь, наш конец недалек.

В этот миг сёдзи скользнула в сторону, и на пороге показался Мунэмори.

— А-а, вот вы где. Рад видеть, что все уже встали.

— Что нового? — спросила Кэнрэймон-ин, чувствуя, как перехватило дыхание.

— Положение — хуже некуда. Войска Минамото окружили нас с севера, востока и юга. Скоро они, без сомнения, войдут в город. Некоторые наши полководцы пожелали остаться и сдерживать их, покуда хватит сил, но мне даже страшно представить, что станет с вами, юным государем и нашей матушкой, если мы будем медлить. Ради вашего спасения я намерен пустить в действие один свой замысел. Мы покинем столицу и укроемся в западных землях.

Кэнрэймон-ин ахнула и крепче прижала Антоку к себе.

Мунэмори поднял ладонь, предвосхищая возражения.

— На западе у нас куда больше сторонников, чем здесь, а в Ак, и Сэтцу будет гораздо проще пополнить наше поредевшее войско. Это не проигрыш, а лишь… тактическое отступление. Хотя на сей раз мы бежим, увы, не от угок. Да и вернемся не скоро.

— Если ты считаешь, что так лучше, мы, конечно, поедем, — отозвалась Кэнрэймон-ин, оторопев и смешавшись. — Только когда?

— До рассвета, если успеем, — сказал Мунэмори. — Тогда у нас будет время скрыться, ибо Минамото, заняв город, не сразу отправятся нас разыскивать. Я уже приказал собрать Три священных сокровища и другие ценности. Государя-инока мы тоже возьмем с собой, так что даже в бегстве истинная власть все равно останется на нашей стороне.

Внезапно их отвлек отчаянный стук по перегородке. За ней оказался испуганного вида воин, весь взмокший от пота.

— В чем дело? Кто ты такой? — спросил Мунэмори.

— Меня зовут Суэясу, господин. Имею честь служить в охране усадьбы Ходзидзё. Сегодня ночью я стоял на часах и застал переполох в женских покоях государя Го-Сиракавы. Когда же пошел разузнать, что случилось, то узнал весть, крайне удручающую для Тайра.

— Ну так в чем дело? — нетерпеливо вскричал Мунэмори.

— Господин, государь-инок исчез!

Отрекшийся император Го-Сиракава отнюдь не бездействовал в течение второго года Дзюэй, хотя всеми силами убеждал Тайра в обратном. Уже многие месяцы он вел тайные переговоры с Минамото Ёритомо, одобряя мятеж и призывая не верить указам, которые подписывал. Го-Сиракава знал, что полководец из Мунэмори никудышный, глава клана — тоже, и-потому победа Минамото — всего лишь вопрос времени.

Той самой ночью, двадцать четвертого дня седьмой луны, от Ёритомо через один из тайных ходов Ходзидзё прибыл гонец. В послании, которое он нес с собой, значилось: «Наши войска готовы и ждут. Пора журавлю взлететь на шесток повыше».

Мунэмори просчитался, открывшись Го-Сиракаве в намерении бежать из столицы, если вторжения будет не миновать. го-Сиракава понимал, что, останься он с Тайра, его снова свя-чут по рукам и ногам, и потому к прибытию посланца от Минамото подготовил свой собственный план — такой, о котором не сказал никому, даже дамам из свиты.

Так же, как много лет назад, для первого побега из дворца, Го-Сиракава переоделся в простое платье и с единственным слугой выскользнул из усадьбы одним из потайных коридоров, выводящим на север. Под покровом ночи они направились в горы, к монастырю Курамадэра.