Маргарет Уэйс - Час близнецов

— Что такое? — В полутьме Тас попытался рассмотреть скипетр и понять, что же с ним случилось. В отчаянии он повернул концы жезла в обратном направлении, и дождь драгоценностей превратился в град. Алмазы и сапфиры, изумруды и сердолики сыпались и сыпались на пол, разнося вокруг хрустальный мелодичный звон.

Тассельхофу почему-то казалось, что волшебное устройство Пар-Салиана должно работать как-то иначе, а не рассыпаться у него в руках, хотя, когда имеешь дело с магическими игрушками, ни в чем нельзя быль уверенным полностью.

Некоторое время он тупо глядел на россыпи драгоценных камней у себя под ногами и ожидал обещанного голубого луча.

Каменный пол внезапно подпрыгнул, и Тас, не удержавшись на ногах, вывалился из своего убежища в Священную Келью. Он упал у самых ног Короля-Жреца, но тот не заметил кендера.

Правитель смотрел поверх него, с удивительной беспечностью любуясь раскачивающимися портьерами и крошечными трещинами, которые, словно змеиный выводок, разбежались по мраморному алтарю. Наконец он улыбнулся с таким видом, словно увидел долгожданный знак богов, и быстро пошел к выходу, прочь из Священной Кельи.

— Нет! — простонал Тас, сжимая в руках остатки магического жезла, которые на глазах продолжали разваливаться на части. Рукоять рассоединилась, золотая цепь скользнула между пальцев и со звоном упала на пол. Тассельхоф, с трудом удерживая равновесие на вздрагивающем полу, медленно поднялся на ноги. В руке он держал несколько алмазов — все, что осталось от жезла Пар-Салиана.

— Что я наделал! — ужаснулся он. — Но я же следовал инструкциям Рейстлина!

Я все сделал правильно!..

Внезапно кендера осенила страшная догадка. На глазах у него выступили слезы, и блестящие камни на полу смазались и поплыли.

— Он был так добр со мною, так терпелив, — пробормотал Тас. — Он заставил меня повторить инструкции несколько раз — он хотел увериться, что я ничего не перепутаю. Я и не перепутал…

Кендер в отчаянии зажмурил глаза, страстно желая, чтобы, когда он откроет их, все происшедшее оказалось просто дурным сном.

Однако это был не сон.

— Он специально сделал так, чтобы я сломал устройство! — всхлипнул Тас. — Но зачем? Чтобы навсегда оставить нас в прошлом? Чтобы мы умерли? Но я же сам слышал, что ему нужна Крисания! Маги в Башне так и говорили… — Тас быстро обернулся. — Крисания!

Жрица была здесь, но она не видела и не слышала кендера. Неподвижно глядя перед собой, она по-прежнему стояла на коленях, хотя пол Кельи ходил ходуном, а алтарь грозил вот-вот рассыпаться. Серые глаза Крисании грозно мерцали, а руки, молитвенно сложенные у груди, были крепко стиснуты.

Губы ее беззвучно шевелились. Неужели она молилась? Тас юркнул за портьеры и принялся собирать драгоценные остатки магического жезла в кошелек. Потом он подобрал золотую цепь, которая едва не провалилась в расколовшую пол трещину, и складную трубку, служившую рукоятью скипетра. Надежно затянув горловину кошелька, кендер в последний раз оглядел пол и вернулся к жрице.

— Госпожа Крисания! — остановившись прямо перед ней, негромко позвал он.

Тас не хотел мешать ее молитвам, однако инстинкт подсказывал ему, что нужно торопиться.

— Госпожа Крисания! — повторил он громче, так как жрица по-прежнему не замечала его.

Глядя на ее губы, Тас прочел по ним невысказанные мольбы.

— Я знаю, — говорили губы Крисании, — я знаю, в чем его ошибка! Пусть боги дадут мне то, в чем отказали ему! Судорожно вздохнув, Крисания опустила голову.

— Благодарю тебя, Паладайн! — услышал Тас ее шепот. — Благодарю!

С этими словами Крисания поднялась с колен. Оглядевшись с некоторым удивлением по сторонам, она наконец заметила зловещую пляску стен и пола.

— Крисания! — воскликнул Тас и потянул жрицу за рукав ее белой мантии (темный плащ она давно сбросила). — Я сломал его, Крисания! Устройство Пар-Салиана, наш единственный шанс вернуться домой!.. Но я не хотел, это было подстроено! Бедный Карамон! Ты должна помочь мне, Крисания! Идем к Рейстлину, поговорим с ним! Заставь его починить жезл!

Жрица удостоила кендера невидящим взглядом, словно он был незнакомцем, приставшим к ней на улице.

— Рейстлин? — пробормотала она, осторожно, но решительно высвобождая рукав из пальцев Таса. — Ну конечно же, Рейстлин! Он пытался объяснить мне, а я не стала слушать. Но теперь я знаю, знаю правду!

Оттолкнув кендера, Крисания подобрала подол мантии и стремительно выбежала из Кельи. И в тот же миг весь Храм вновь вздрогнул до самого основания.

Перед тем как выпустить Карамона на арену, Рааг наконец развязал ему руки.

Карамон пошевелил затекшими пальцами и сморщился от боли. Продолжая разминать запястья, он вышел на арену вслед за Рыжим Минотавром, Киири и Перагасом.

Трибуны взорвались аплодисментами. Карамон занял свое место между Киири и чернокожим атлетом и с опаской посмотрел на небо. Полдень уже миновал, и солнце, перевалив через зенит, начало медленно клониться к закату.

К закату, которого в Истаре никто не увидит.

Он подумал, что, возможно, и сам не доживет до следующего рассвета и никогда больше не увидит, как алые лучи восходящего солнца румянят высокие каменные бастионы, как превращается в море огня вода в океане, как розовеют на восходе вершины гигантских валлинов… Глаза Карамона защипало от слез. Однако воин плакал не по себе, а по тем, кто стоял рядом с ним и обречен был погибнуть, так и не узнав, за что боги послали им такую страшную участь.

Плакал он и по брату, которого любил сильно и нежно, но того Рейстлина больше не было, тот Рейстлин умер много лет назад.

— Киири, Перагас, — позвал Карамон товарищей, когда Минотавр выступил вперед для поклона, — я не знаю, что сказал вам маг, но я не предавал вас.

Киири даже не взглянула на гиганта, однако Карамон заметил, как ее губы презрительно скривились. Перагас искоса посмотрел в его сторону и, заметив на щеках Карамона следы слез, некоторое время колебался, но потом тоже отвернулся.

— На самом деле не имеет значения, поверите вы мне или нет, — сказал Карамон. — Если хотите, можете убить друг друга за золотой ключ, но я пойду к свободе своим путем.

Киири обернулась, и в глазах ее промелькнула искра недоверия. Трибуны ревели, приветствуя Минотавра, который обходил арену по кругу и размахивал над головой трезубцем.

— Ты спятил! — прошептала Киири и многозначительно покосилась на Гаага.

Огромная туша великана, как обычно, загораживала единственный выход.

Карамон безмятежно посмотрел в том же направлении. На лице его не дрогнул ни один мускул.

— Наше оружие — настоящее, — хрипло шепнул Перагас, — а твое нет!