Анна Дил - Забытыми тропами

- Ты - наследница по крови, - устало повторила жрица, наверное, в сотый раз. - Пока жив хоть один потомок правителей, богиня не позволит занять престол кому бы то ни было. К тому же она уже выбрала тебя. Такова ее воля. Тебе остается лишь покориться своей судьбе.

- А что если я не соглашусь на коронацию?

Каруника скептически прищурилась.

- Право твое. Попробуй. Только не забудь: ты пришла не одна. Твои друзья в нашем замке, на чужой территории. Стоит нам захотеть - и они станут беспомощнее детей…

Маржана почувствовала, как ногти впиваются в ладонь - свободная рука сжалась в кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Счастье еще, что она не сжала в кулаке "звездочку".

- Вы собираетесь меня шантажировать?!

Жрица смерила взглядом взбешенную хайяри и холодно проронила:

- Мы имеем на это право ради благополучия нашего народа, - она ненадолго замолчала и добавила с видимым удовольствием: - А еще у тебя есть брат, хани. Неопытный и уязвимый.

Вж-ж-жик! Кэй'ли, сверкнув острыми гранями, промелькнула в опасной близости от лица жрицы и вонзилась в деревянную панель на стене.

Каруника даже не вздрогнула, лишь слегка побледнела. Она смотрела на Маржану - и не узнавала ее.

Обычно тихая, послушная девушка сейчас была вне себя. Щеки пылали лихорадочным румянцем, тонкие ноздри гневно раздувались, как у породистого скакуна, а глаза, еще мгновение назад живые, обычные человеческие глаза, казалось, застыли и превратились в две льдинки, настолько колючим, холодным и злым стал взгляд.

Жрица невольно поежилась. Проявления проснувшейся памяти предков ей приходилось наблюдать впервые.

- Не смей. Угрожать. Моему. Брату, - с расстановкой произнесла Маржана, не спуская глаз с Каруники.

Хани говорила тихо, но отчетливо, и Карунике отчего-то почудилось в голосе девушки змеиное шипение. Жрица поспешно прогнала неуместные мысли. Что за вздор?!

Хани еще с минуту сверлила Верховную немигающим взглядом, потом моргнула раз, другой, опустила глаза, вытерла выступившую на лбу испарину и попросила уже нормальным человеческим голосом:

- Уходите. Я устала и хочу отдохнуть.

- Как скажешь, божественная, - учтиво отозвалась жрица.

"Отлично, хани, - довольно подумала она, выходя из покоев наследницы престола. - Вот я и нашла твое слабое место".

Каруника ушла, но жрецы - те остались. И предприняли еще одну попытку склонить хани на свою сторону, убедить ее в необходимости войны.

- Дар, они не понимают меня! - горько всхлипывала Маржана. - Не слышат! Я им говорю: "Я чувствовала боль людей на войне!" А они: "Значит, и враги должны почувствовать то же!" Я им: "Но ведь будут гибнуть невиновные! Они пострадают незаслуженно!" А они: "Это наши предки страдали незаслуженно. Сиднарцы ответят за злодеяния своих отцов!" А я… А они…

Хайяри плакала горько, навзрыд. Наставник хмурился и пытался ее утешить, с трудом подбирая слова. Увы, бессильные.

- Я не понимаю… Почему они стали такими? Хайяры всегда были миролюбивым народом. Они не вели войн, им это было неинтересно, да и вообще противно их природе. Они жили искусством, творчеством, любили окружающий мир. Они ценили свою жизнь и не помышляли о том, чтобы отнять чужую. Почему они стали другими? Что заставило их так измениться?.. А еще… Еще…

…Когда жрецы ушли, Маржана встала у окна, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Ее руки неприятно дрожали, виски покалывали первые иголочки боли. Как всегда бывает после сильного напряжения, хайяри почувствовала себя опустошенной. Напряжение… Опять! Она снова не смогла сдержать себя!

Маржана перевела взгляд в темноту за окном, подсвеченную лунным светом. Как, должно быть, сейчас хорошо на улице, под летними звездами, среди шепчущихся о чем-то деревьев… Хайяри вдруг отчаянно захотелось хоть на миг забыть о том, что произошло, отогнать от себя дурные мысли, раствориться в вечерней тишине, поверить, что не было ничего: ни родства со странными, непонятными хайярами, ни высокого происхождения, ни перемещения по мирам, ни близящейся коронации - ненужной, но неотвратимой… Ничего.

Хайяри распахнула оконные створки, впуская в комнату прохладный ночной воздух. В саду кипела своя ночная жизнь: звонко пели неутомимые сверчки, завели ночную перекличку лягушки - точь-в-точь как их собратья в другом мире.

Легкий ветерок взметнул занавески, прошелся по комнате, игриво коснулся волос хайяри. Ветер пах близкой рекой и полынью. Отчего-то это обстоятельство встревожило хайяри. Она глубоко вздохнула, вбирая в себя горький запах, и уснувшая было память откликнулась, услужливо подбрасывая полустертые картинки чужих воспоминаний…

…Огонь, боль, крики, кровь… Казалось, этому не будет конца. Они покинули свою родину, ушли от одной войны, чтобы ввязаться в другую в чужом мире, под чужим небом.

Местные жители не хотели пускать в свои земли чужаков. Они боялись их, малейшие проявления магии приводили их в ужас. Страшные, перепачканные копотью и землей чужаки, швыряющиеся непонятно откуда берущимся огнем и говорящие на незнакомом наречии, могут быть только демонами, рассудили туземцы. А демонов следует уничтожать. Огнем и мечом.

Хайяры не ждали отпора, они устали от смертей и не хотели убивать. Но, увидев несущуюся на них ораву людей, вооруженных факелами и всеми видами колюще-режущего оружия, дети Хайяримы дрогнули. Чудом спастись, уйти от преследования, пересечь границу миров, чтобы бесславно погибнуть от рук иномирских фанатиков?! Нет! Этому не бывать!

Они пустили в ход все, что могли. Маги-менталы внушали врагам непреодолимый ужас, и те бросали оружие и падали ниц, не смея шевельнуться. Маги-огневики пускали шаровые молнии, выжигающие все живое вокруг. Маги-воздушники лишали противников воздуха. Они не встречали отпора, и это подстегивало их, заставляло продолжать уже не оборону - наступление. Хайярам не удалось отстоять собственное государство - враги были слишком сильны, они блокировали их магию и научились уходить от опасных заклинаний. Но что мог противопоставить им народ, не только слыхом не слыхивавший о магии, но даже не умеющий воевать? Ничего. И ожесточившиеся хайяры будто мстили за себя, за свою страну, за погибших родных и друзей, за тех, кто отдал жизнь, чтобы они спаслись …

Захватчики опомнились несколько дней спустя. На рассвете, когда облаков коснулись первые лучи восходящего солнца. Часы рассвета у хайяров издревле считались священными, более всего подходящими для молитв, богослужений и просто размышлений о вечном. Но на этот раз вместо храма перед ними было поле боя, покрытое телами, насколько хватало глаз, а вместо цветочных лепестков под ногами оказалась земля, темная от крови. Что ж, обстановка и впрямь располагала к философским мыслям…