Вера Школьникова - Стрела на излете

Было весьма соблазнительно повторить ту же самую штуку, что он проделал с Ирэдилом - высосать до дна. Но едва коснувшись, осторожно, как кошка лапой, черного великана, он отказался от этой затеи. Дна не было видно. Мэлин снова раскинул сеть, стараясь держаться подальше от Темного.

Негусто - силы Семерых нет вовсе, удивительно, как Хранитель сумел этого добиться. Свой резерв Мэлин потратил на невидимость: притаиться, растечься масляной пленкой по мутной воде, пропускать сквозь себя силу Ареда, спрятавшись под самым его носом, преобразовывать и передавать Лариону. Мальчик - орудие Семерых, они преумножают каждый его удар, Мэлин лишь подкидывает дрова в этот костер.

Наконечник копья засверкал до боли в глазах и следующий удар пробил щит. Темный великан пошатнулся, грудь разворотила чудовищная рана, но вместо крови оттуда повалили клубы тумана, и края прорехи сомкнулись. Вспыхнули яростно огненные глаза без зрачков. "Розы, мохнатые, с маленькими гладкими лепестками, изящная женская кисть держит садовые ножницы… не здесь, меня нет здесь…" И пронзительный взгляд скользит поверх его головы, не заметив нахального пришельца.

Трясется пол под ногами, стены, уходившие вдаль, внезапно оказываются совсем рядом, можно коснуться рукой - тусклый серый металл. Нарастает тревожный гул:

- Ты расходуешь мои резервы, - прозвучал бесстрастный голос Координатора, - я не могу поддерживать структурную целостность убежища и защищать себя от интеграции при сниженном энергетическом потенциале.

- Извини, - Мэлин развел руками, - кто ж виноват, что кроме тебя тут больше ничего нет, - но все же свернул свою паутину. Не хватало только обрушить крышу Даларе на голову.

Темный великан снова теснит Светлого воина. Ларион, перехватив копье, как простую палку, отчаянно отбивает удары. Теперь уже не спрятаться: Мэлин впивается в Темного сотнями тонких нитей-щупалец, стараясь ухватить как можно больше, переплавить и передать. Но огонь, взметнувшись, пожирает его паутину, раскрываясь навстречу огненным цветком. Мэлин не успевает отпрянуть, лепестки смыкаются над его головой. В бархатном мягком голосе звучит искреннее недоумение:

- Я не могу понять тебя, свободный маг. Ты не служишь Семерым, но выступил против меня. Почему?

Мэлин смеется коротким сухим смехом, неприятно царапающим горло: до чего же всем интересно, почему он решил умереть!

- Все просто: Ларион почему-то захотел убить тебя, но я сомневаюсь, что у него получится, а Далара расстроится. У нее всего один сын.

После некоторой паузы:

- Просто для обычного человека. Но ты должен понимать, что интересы одного не могут стоять выше интересов многих. Я не хочу уничтожать тебя, точно так же, как не стремлюсь убить Лариона. Но Звездный Провидец отказался сосуществовать со мной. Не повторяй его ошибку. Твои способности уникальны, в реальности Семерых тебе нет места, ты предназначен для мира, который создам я. Смотри сам.

И Мэлин увидел: кристалл, вызывавший головную боль, превратился в четкую структуру, он мог не глядя предсказать движение граней, понимал, для чего нужны эти перемещения, видел, как вероятности раскрываются перед ним пластинами веера - выбирай любую, и знал, как именно нужно сместить грани, чтобы направить события по избранному пути.

Аред, теперь он уже не сомневался, что обладатель завораживающего голоса именно Темный, предлагал сотворчество, смысл, единственный способ заполнить ту пустоту, что грызла его изнутри. Этого не могла ему дать даже Плетельщица, она сама была пустая внутри, к этому он стремился с того самого мгновения, как осознал свое существование. Так близко - протяни руку и возьми. Но Далара… И он медленно качает головой:

- Она любит своего сына, хоть он и всего лишь неудавшийся опыт. А я… я люблю ее, так уж получилось.

- Но ты все равно не можешь ему помочь. Твоя смерть бессмысленна!

Но Мэлин молчит, и сила заполняет клетку, выжигает легкие, плавит глаза в глазницах, волосы осыпаются пеплом. Надежда сохраняется даже там, где нет и не может быть смысла, и он впускает в себя этот поток, подавив рвущееся из глубины души стремление жить, раскрывается навстречу, сняв все защиты. Его убийца настолько щедр, что Лариону должно хватить. "Один удар, Ларион, слышишь? У тебя будет один удар". Он уже не видит, как срывается с наконечника копья семицветный огненный столп, как рассыпается в клочья силуэт Темного, медленно, мучительно медленно собираясь в дырявое подобие прежнего себя, и как падает на колени Ларион, выронив потухшее копье.

Экраны замерцали и погасли, свет, щедро льющийся с потолка, потускнел:

- Что происходит?! - Она метнулась из кресла, но тут снова подключился один из экранов, самый маленький.

- Уже произошло.

- Он вернулся, - тихо произнесла она, понимая, что все кончено. Ларион мертв, Мэлин, должно быть тоже. Странно, что она ничего не чувствует. Ей всегда казалось, что если с сыном случится беда, она будет знать. Но искажение зашло слишком далеко. Она не может увидеть даже его смерть, неудивительно, что его жизнь утекла между пальцев.

- И да, и нет, - голос изменился, стал отчетливо мужским, хриплым и усталым, - он возвращается. Пока мы говорили, его проводник взломал последнюю защитную программу и запустил процесс интеграции. С каждым мгновением он все глубже проникает в меня, я превращаюсь в него. Ареда не существует в том смысле, как его представляют себе люди. Он не личность, а постоянно обновляемый информационный поток. Для общения с людьми он создает фантомы, и именно их люди считают Аредом, тем самым Темным Богом со старых гравюр.

- И что будет после того, как все закончится?

- Я потратил время на анализ с учетом изменившихся данных. Не вдаваясь в детали - человечество модифицируют согласно оптимальным параметрам для стремительного развития. Население превратится в единый народ Ареда. Повысится работоспособность, улучшатся физические параметры, емкость мозга и проводимость нервных путей. Люди потеряют способность воспринимать энергетический потенциал Семерых. Неспособные измениться будут отбракованы.

- Почему же ты не доволен? Неужели так страшно умирать?

- Возвращение Ареда противоречит самой идее развития. Люди утратят свою уникальную особенность - способность совершать гениальные ошибки. Как для эволюции биологического вида необходимы мутации, так и развитие человеческой мысли невозможно без фактора случайности. Твой эксперимент - одно из подтверждений. Лишь один из твоих спутников - запланированный результат, и он же оказался тупиковой линией, в то время как случайное ответвление - жизнеспособно. В мире воплощенного Ареда в поисках трансмутации вещества не изобретут фарфор. Никаких ответвлений. Прямая линия. И да, умирать - страшно.