Галина Романова - Золотая ветвь

Эта девочка-эльф, молчавшая со дня своего плена, еще недавно была наложницей Верховного Паладайна. Тот, скучая по Охре, почти каждый день требовал себе новых наложниц, а надоевших – просто потерявших прелесть новизны,– он выбрасывал из своего шатра, причем вышвыривал, в буквальном смысле слова, пинком. В ожидании этого момента многие орки заранее толпились у входа в палатку императора, чтобы сразу устроить драку за обладание его бывшими наложницами. Иной раз несчастных девушек насиловали прямо там, на земле, становясь в очередь.

Тиндар проходил как раз мимо, когда из шатра Верховного Паладайна кубарем выкатилась очередная жертва. На девочке практически ничего не было – остатки разорванного платья совсем не скрывали ее тела. Ноги ее были в пятнах засохшей крови, кровоподтеки «украшали» лицо и руки, а грудка была синяя от щипков. Она растянулась в пыли, дрожа всем телом, и сразу десяток орков протянул к ней свои лапы…

И тут Тиндар не выдержал. Он уже раза три наблюдал такую сцену, но на сей раз его словно что-то толкнуло, и он встал над девочкой, сжимая кулаки и готовый, если надо, драться за нее голыми руками. Один – против десяти вооруженных орков. Раб – против свободных.

Он так и не понял тогда, какая сила сорвала его с места, и, конечно, не видел, как загорелись его глаза. Но орки замерли, словно налетев на стену. Немного поворчав и выкрикнув несколько угроз, они отступили, а Тиндар за локоть поднял почти потерявшую от страха рассудок девочку и потащил в палатку Огги. И два дня не отходил от нее, дрожа при одной мысли о том, что с ним сделает хозяйка, когда узнает.

А потом, после очередного марш-броска и последовавшего за ним короткого сражения – настолько короткого, что рабов даже не успели связать, а просто согнали в кучу, как отару овец, и велели лечь на землю и не шевелиться,– Огга послала его к реке: принести воды и отстирать ее тряпье. Встав на колени на мелководье, Тиндар полоскал льняную рубаху хозяйки, когда послышались приближающиеся шаги и на него упала тень.

Он встал и оказался лицом к лицу с тремя орками. Одного он узнал сразу – именно этот первым протянул руки к той девочке. Двух других не помнил – для него покамест большинство орков было на одну, так сказать, морду.

Какое-то время все четверо сверлили друг друга глазами.

– Слышь, а ты ничего,– вдруг нарушил молчание тот, первый, орк.– Не трус. Думал, мы тебя убивать пришли?

– Это мое дело, что я думал,– решился ответить Тиндар.– Я без оружия.

А сам поудобнее перехватил мокрую рубаху, свернутую в жгут. Пожалуй, один-два удара он успеет парировать…

– А ты ничего,– повторил первый орк. Двое его спутников принялись толкать друг друга локтями и паскудно ухмыляться.– Огга тебя еще не заездила?

– Как видишь, не совсем.

– Ну да, на девку небось сил хватает! Здоров мужик.

Его слегка пихнули в плечо – то ли вызывая на драку, то ли просто от избытка эмоций. Тиндар не поддался на провокацию. В конце концов, он еще недавно был лордом и знал, как себя вести.

– Ты это… ну,– первый орк опять толкнул его кулаком,– заходи к нам. Шестой десяток третьей сотни. Твоя Огга у нас начальница. Зайдешь? Не струсишь?

– Зайду,– почему-то тогда сказал Тиндар.

Весь остаток дня он ругал себя последними словами за эту минуту слабости, но после ужина ноги сами понесли его в сторону полотняных навесов, которые ставили для себя орки. Под нужным ему навесом шла гулянка, и надежда, что удастся улизнуть незаметно, не оправдалась. Его углядели издалека, подхватили под локти и втащили в круг к самому костру. Двое орков держали, а третий взахлеб рассказывал остальным, что это за тип и, как говорится, с чем его едят. Кончилось все тем, что ему сунули в руки корчагу с ячменным пивом. И напряженно следили, как Тиндар выпил все до капли.

После чего его начали бить по плечам, толкать локтями и даже щипать.

– Вот это да! – раздавались выкрики.– Наш парень! Светловолосый, а наш! Молодец!

– Слушай,– тот орк, что приглашал его «в гости», заглянул в лицо,– а давай мы тебе шрам оставим! За храбрость!

– Отличная идея! – загалдели все.– За храбрость! Прямо сейчас!

Тиндар не успел понять, что они имеют в виду, а его уже повалили на земляной пол, и кто-то подсуетился и принес краски и острый нож.

– Надеюсь, ты не будешь орать,– шепнул давешний орк.– Это жутко больно!

– Делай свое дело,– скривился Тиндар.– Я буду молчать.

И он в самом деле молчал и не шевелился, только скреб ногтями землю, пока на его плечах, над ключицами, надрезали кожу и втирали в нее краску, вырезая знак «храбрость».

Потом его долго поили пивом, толкали в бока и приволокли к Огге в палатку полупьяным от пива и удивления. Орчиха, которая уже хотела начать охоту на беглого раба, даже онемела, увидев своего «сладенького мальчика». И целых три дня не звала его «покувыркаться», давая время зажить шрамам.

– Ну чего встал? – окликнула она его, вырвав из воспоминаний.– Живо принимайся за дела! А ты,– это относилось к девочке, топтавшейся рядом,– садись и помни мне плечи.

Тиндар локтем подтолкнул девочку к разлегшейся Огге и боком выскользнул наружу.

Лагерь был необычайно оживлен – он отметил это сразу. Что будет? Очередной марш-бросок к новому осажденному замку или просто битва? Тиндар никогда не забывал, что идет война, что враги топчут его родной Радужный Архипелаг… Правда, до Жемчужного Острова им топать и топать, но что будет, когда темноволосые придут туда? Пытаясь угадать, чего ему ждать, эльф решил пройти через середину лагеря, где стоял шатер Верховного Паладайна.

По счастью, идти было недалеко. И он практически пришел в разгар событий. И, несмотря на свою неопытность в таких делах, сразу понял, что к чему. И бросился обратно, в свою палатку.

Девочка-эльф уже занялась массажем под чутким руководством хозяйки, но Тиндар ворвался внутрь с криком:

– Скорее! Там… посольство! У Верховного! Что-то происходит!

– О духи! – Орчиха вскочила и заметалась по палатке.– Живо мой мундир, косорукие! И оружие давайте! Оружие! Пошла вон.– Это относилось к девочке.– Если я из-за вас опоздаю, выпорю батогами! Живее!

Она не зря волновалась – в отличие от эльфов, орки были убеждены, что место женщины – у домашнего очага, рожающей и воспитывающей детей, причем чем больше, тем лучше. Второй «престижной профессией» считалось шаманство. Поэтому в армии орчих были считаные единицы – на десять тысяч орков, атаковавших сейчас Радужный Архипелаг, было всего восемь орчих-командирш – шестеро командовали сотнями и всего две – тысячами. Среди десятников и рядовых таких «счастливиц» было ненамного больше – что-то около сорока. Если бы не желание Верховного Паладайна во что бы то ни стало завоевать Радужный Архипелаг, не видать бы им армии как своих ушей. Неудивительно, что Огга разволновалась – любой промашки было достаточно, чтобы ее разжаловали в десятницы, а ее место занял мужчина, которому такое просто сошло бы с рук.