Владимир Ленский - Странники между мирами

Постоялый двор назывался «Стражник и бочка». Он целиком и полностью соответствовал новому облику Радихены — состоятельному, но экономному путешественнику, который намерен провести в столице некоторое время и при том не потратить лишних денег на совершенно не нужную ему роскошь.

Возница должен был оставаться при нем, чтобы после того, как дело будет закончено, сразу же увезти Радихену подальше от города. Тот хоть и входил в число доверенных слуг герцога то есть время от времени выполнял некоторые не вполне объяснимые поручения его сиятельства, — не имел ни малейшего представления о том, для чего Вейенто отправил в столицу этого задавалу.

О Радихене возница был весьма недалекого мнения — как, впрочем, и обо всех южанах. И господина, по мнению того же возницы, Радихена строит из себя весьма неумело. Подражает тому недоумку, который приезжал в их деревню за налогами, не иначе.

Вечером, подавая новому постояльцу ужин, хозяин уселся рядом — поговорить о новостях. Посетителей было пока немного, а свежие сплетни жгли язык.

— Вы, надо полагать, только что из поместья, — начал хозяин, добродушно подталкивая к гостю кувшин с густым домашним пивом.

— Совершенно верно, — сказал Радихена небрежным тоном.

Хозяин навалился грудью на стол.

— Да, жизнь вдали от наших беспокойств, конечно, имеет свои преимущества, — продолжал хозяин. — Говорят, свежий воздух способствует. Здоровье, цвет лица... Хотя по вам, скажу честно, не заметно.

— Чего по мне не заметно? — удивился Радихена.

— Чтобы свежий воздух способствовал, — пояснил хозяин.

И прищурился, с жадностью глядя на гостя: сейчас он расскажет нечто о себе.

Равнодушным тоном Радихена произнес:

— Я от природы бледный. Да и не люблю свежего воздуха.

— А, ну оно понятно! — обрадовался хозяин. — Есть такие, кому не нравится. Ветер, дождь. Если кожа нежная, можно обветрить. Нехорошо. Кому это надо — торчать на солнце да под дождем, верно?

Радихена промолчал.

Хозяин перешел к другой теме, которая, как он надеялся, заинтересует гостя больше.

— Таверна моя хоть и на окраине, — сказал он, — а пользуется успехом. Знаете, господин хороший, как это важно в столичной жизни — пользоваться успехом? Вы в сельской простоте об этом и не ведаете, счастливцы! Для нас же чрезвычайно важно, чтобы был успех. И посетители — самые различные, вплоть до... — Он указал пальцем в потолок и намекающе прикрыл глаза. — Вот, к примеру, больше года назад случилось какое происшествие. Собрались здесь, за этим самым столом, несколько путешественников. Вели различные беседы, как это обыкновенно водится, — ну, знаете сами...

Радихена опять промолчал, сильно разочаровав хозяина. Впрочем, тот огорчался недолго.

— И входит еще одна компания, человек десять молодых людей. Садятся рядышком. Ну, я, как положено, несу выпить, чтобы было им чем заняться, покуда ожидают ужина. А на ужин у меня была в тот вечер свиная отбивная, очень сочная... До сих пор ее запах помню. И корочка розовая, хрустящая.

— А, — сказал Радихена и уставился в свою тарелку, где также красовалась свиная отбивная, хоть и менее привлекательная, нежели в повествовании трактирщика. Юноше стоило немалых усилий делать вид, будто он подобными вещами питается всю жизнь и не видит ничего особенного в том, чтобы ему подносили блюда и развлекали во время трапезы занимательной беседой.

— Ну вот, стало быть, садятся они и начинают пить. И заходит разговор о самом, — трактирщик понизил голос, — о самом принце! О наследнике.

— Интересно, — бросил Радихена. И откусил кусочек.

— Вот и я говорю: интересно! Главное — чтобы успех... Да. Слово за слово. Принц-то, — еще тише, почти шепотом, — выродок настоящий... Урод. Я знаю, что говорю, господин хороший, я за каждое свое слово отвечаю, поскольку был там и все видел. Ну, среди гостей один человек был — очень знающий. Решительно все знал! Надо думать, связи у него. Он много интересного рассказывал. Поучительного. О том, как эльфийская кровь отравляет не только наши поля и хлеб, но и наших детей.

— В каком смысле? — спросил Радихена. Он знал многие слухи, что ходили среди крестьян, однако далеко не все.

— В том смысле, что рождаются уроды!

— А, — опять бросил Радихена.

Хозяин забеспокоился — слишком уж лаконичен гость, — и начал хлопотать:

— Да вы кушайте, а я буду рассказывать, потому что история — сами увидите! — поучительная. Ну, тот знающий господин говорит: наследник, дескать, уже совсем не человек. Ни то ни се. Ни мужчина, ни женщина. Так, существо без пола и с отвратительным лицом. Он даже не может иметь детей! Так и сказал — представляете? Не в состоянии, мол, наследник иметь детей! Какая катастрофа для Королевства!

Он сделал паузу, засматривая Радихене в глаза.

— Да, — сказал, жуя, Радихена.

— И тут... Я, господин хороший, перехожу к самому волнительному моменту! И тут один из тех молодых людей, что явились целой компанией, как вскочит! Как бросит кубком в голову знающему господину! Ну, завязалась драка, много посуды перебили — и убытки, кстати, возместили мне далеко не все... Оказалось-то что?

— Что? — спросил Радихена, дабы эффектная пауза не пропала даром.

— Да то, что этот молодой человек и был сам наследник!

Хозяин откинулся назад и с самодовольной улыбкой уставился на жующего посетителя.

— Ну, какова история? — вопросил он.

— Сам наследник? — переспросил Радихена.

— Именно!

— И часто он у вас бывает?

— А знаете, мой господин, он ведь здесь еще несколько раз бывал... Точно. Я его запомнил.

Радихена вздохнул. Принц, человек, которого он должен убить, чтобы стать счастливым, сидел за этим самым столом, и тоже ел свиную отбивную, а после полез в драку... Неожиданно Талиессин сделался очень близким. До него, казалось, можно было дотянуться рукой. Это странно обеспокоило Радихену. Он знал, что в нужный момент рука у него не дрогнет, что он сумеет завершить начатое и получит обещанную от герцога награду: свободу, собственный дом, возможность иметь семью — и не работать. Читать книги. Следить за тем, как мертвые значки превращаются в людей, животных, в вещи...

— Вы меня слушаете, господин хороший? — Трактирщик явно заготовил еще одну сногсшибательную историю. — Ну вот, помните, что тут говорили насчет принца — что он якобы не в состоянии иметь детей?

— Да, — сказал Радихена.

— Так все это оказалось сущей неправдой! Принц, может быть, и выродок, но дети от него родятся!

— В каком смысле? — не понял Радихена.

— Вы меня удивляете, господин хороший. В каком смысле родятся дети? Они, прожорливые вопилки, рождаются только в одном-единственном смысле. В том, что появляются на свет.