Стэлла Соколова - Становление (СИ)

   Сказав, что наказание Нирана по отношению к де Льену было жестоким, Редж не ошибся и заявил так отнюдь не из жалости. Многие думают, что самое страшное наказание - смерть. Только вот, не понимают они, что для раскаявшегося смерть - это избавление от душевных терзаний. Шанс получить прощение, сбежать от своей вины в небытие. Куда как ужаснее прожить долгую, очень долгую жизнь, мучаясь совестью. а в отношении Тифара Владыка Ниран поступил жестоко, даже мастер гильдии наемников был вынужден признать это. Попробуй отними у художника его дар рисовать, у музыканта - способность сочинять музыку, а у скульптора - руки, что будет с ними? Лишив де Льена всего, не только родового имени и статуса, Владыка отнял у него способность к магии, оставив несчастного наедине с самим собой. Боль порождает гнев, гнев - насилие. Сделать больно другому - простейший способ избавить себя от мучений. Страдать когда страдает кто-то еще значительно проще, чем мучиться, глядя как другие в это время наслаждаются жизнью. Многие делают это неосознанно, возможно такова сама суть живущих - пытаться разделить свою боль с другими, просто не все могут излить ее слезами или словами. А так - заехал кому-то в глаз, этот кто-то плачет и ты с ним на пару. Он - оттого что больно и несправедливо, ты - потому что такая сволочь и сам это понимаешь. Тифара же лишили даже этого, возможности сделать кому-то больно, когда он сам страдает. Его обязали подчиниться, сделав вечным рабом короны и лишь Боги знают, какой пожар сейчас выжигает его душу.

   Словно услышав его мысли, Лука обернулся и со странной улыбкой сказал:

   - Тифар понял и принял свое наказание. К тому же, даже не смотря на это, он не остался один.

   Замолчав, Редж с детской серьезностью посмотрел в лицо Плута, а тот просто кивнул - если оно действительно так, тогда вопросов у него больше нет. К тому же, сейчас есть более важные дела, чем раздумывать над горькой судьбой зарвавшегося аристократа.

   Империя Ардейл. На пути к границе с Бер.

   Мягко покачиваясь на Лире, Эйрин с присущим ему спокойствием рассматривал окружающий пейзаж. Говоря по чести, он не особенно любил северную часть Империи по причине скудности пейзажа и довольно холодного климата - серое, свинцовое небо, словно распухшие от переполняющего их снега облаков, и такая же серая степь.

   Бросив изучающий взгляд на Тима, де Сэй несколько удрученно покачал головой - не ожидал он от молодого лейтенанта такой щенячей радости и восторгов. С другой стороны, возможно в этом и есть прелесть довольно короткой жизни. Сам Эйрин уже давно устал от мира и тех, кто окружал его. Правда, наставник порой выкидывал что-нибудь этакое, что не давало молодому де Сэю окончательно превратиться в брюзгливого старикашку и это не смотря на его довольно юный, с точки зрения Ааш'э'Сэй, возраст.

   когда они разделились с Дэмиеном, начальник тайной службы отправил в Долину с де Сэем сопровождающих и, наверняка не просто так, все они являлись потомками Совета. Братья де Тайра, за прошедшие годы практически не изменившееся, ну разве что стали чуть выше, приветливо улыбнулись и встали позади, Рош де Нийлд, у которого с Эйрином были некоторые трения во времена ученичества, кивнул ему так же сухо, как и сам де Сэй. Не то, чтобы эти двое испытывали друг к другу неприязнь, просто семейство де Нийлд и де Сэй никодга не были особенно дружны, да и странно было бы, после долгой разлуки, броситься друг к другу в объятия, обливаясь слезами и всхлипывая от счастья. Они даже в бытность свою учениками не делали ничего подобного. Посему, сразу после довольно сдержанного приветствия, Рош направил Лира вперед. Таким образом Эйрин и Тим ехали как бы в окружении сопровождающих, чего, собственно говоря, и добивался де Мор. Естественно, будь на месте братьев и Роша обычные воины, подобного эффекта было бы трудно добиться, но... Как только Дэмиен отдал приказ следовать за Эйрином, Син и Орин, остановившись несколько поодаль, накинули на уставные кафтаны черного цвета плащи в родовых цветах, то же самое сделал и Рош. Сам Эйрин, на лбу которого красовалась повязка с драконом де Сэй плащ накидывать не стал - мало в Империи или долине дураков, которые не смогут издали узреть бело-золотую с бирюзовой вышивкой, повязку. Она, ярко-белым пятном выделялась на фоне скучной, серой степи. Слегка поморщившись, Эйрин с тяжелым вздохом признал правоту Лазара - ведь это именно он настоял на том, чтобы Эйрин, в кои-то веки, напялил на себя хоть что-то, выделяющее его среди прочих.

   Тим, ехавший молча все это время, посмотрел на Эйрина с хитрецой и, как бы между прочим, спросил:

   - Друзья?

   Показав взглядом на Роша, лейтенант Южной Заставы терпеливо ожидал ответа. Де Сэй, равнодушно пожав плечами, ответил;

   - Я бы так не сказал. - Замолчав на миг, он продолжил - Видишь ли, среди Ааш'э'Сэй мало тех, кого можно назвать другом. У нас могут быть враги, соратники и родичи по клану, а вот друзья - редко.

   слега нахмурившись, Тим поинтересовался:

   - Почему?

   Эйрин пожал плечами:

   - Сам не знаю. Может потому, что в нас изначально заложено стремление быть над всеми, а друзья, ну и вообще любые узы, в какой-то момент могут этому помешать.

   Дорэй слегка прищурил глаза и, уставившись на низкое небо, сказал:

   - У нас есть легенда о самом первом человеке и как он хотел достичь своего солнца, слышал?

   Де Сэй покачал головой, а Тим начал рассказ:

   - На самом деле, это миф крылатых людях, а не просто о достижении своей мечты. Раньше, когда мир только родился, все люди, с самого момента своего рождения имели крылья, они могли летать высоко в поднебесье, парить над облаками и потрогать рукой звезду. Они жили поодиночке, изредка бросая друг на друга любопытные взгляды. И вот один из них - Айдиг, встретил девушки и влюбился в нее, к его счастью, она ответила ему взаимностью и они, взявшись за руки, устремились к солнцу. Каждый день они просыпались и засыпали вместе, а другие крылатые, видя как эти двое счастливы, тоже начали объединяться. Какое-то время все было хорошо - люди, свободные и красивые, взмывали за облака, где резвились вместе с драконами. Но вот, в один из дней, Айдиг заметил, что двигаться ему стало тяжелее, как если бы тело его сковали цепи. Он стал наблюдать за другими и заметил, что они все реже поднимаются к небу, вместо этого все больше и больше времени проводя на земле. Долго мучился Айдиг, не зная, что происходит и вот, Боги знают почему, он прозрел и увидел, что всех до единого, скрепляют цепи. Они плотно обмотали тела и крылья людей, они тянулись от одного к другому, прочно связывая людей. И крылья их сгнили - у каждого осталось по одному, но ведь на одном крыле не улетишь далеко, верно? Айдига самого прочная цепь сковала с его избранницей. Он любил ее, но свободу любил еще больше. Не сумев справиться со своей тоской по огромному, словно бескрайнее море, небу, он разорвал цепь и бегом, потому что одно его крыло полностью сгнило, устремился к высокой горе, что упиралась своим пиком в самое солнце. Он бежал, падал и вновь поднимался, а люди, лишенные своих крыльев, с горечью смотрели ему в след. Добравшись до пика, он счастливо рассмеялся и протянул руки к солнцу... Которое было так же далеко, как и раньше. Посидев на горе какое-то время, потому что гордость не позволяла ему вернуться обратно, он в конце концов устал от своего одиночества и решил вернуться к своему племени. Теперь уже не казалось ему, что жизнь на земле ужасна и скучна. Но, как только он начал спускаться, из земли появились цепи, которые прочно приковали его к горе.