Чайна Мьевиль - Шрам

Теперь он смотрел на Беллис, и она за благородными модуляциями его голоса расслышала глубокое чувство. Она проглотила слюну, стараясь сосредоточиться. «Все это очень важно, — сказала она себе. — Слушай и пытайся разобраться. Я не знаю почему, но он рассказывает мне что—то, дает знать…»

А потом…

«О добрые боги на небесах, неужели он и правда… нет, неужели это возможно, чтобы он… конечно, неужели я, неужели не поняла?

Неужели именно это он и имеет в виду?»

Выражение его лица было сосредоточенным, и она осознала, что смотрит на него, а он — на нее, что оба молча вглядываются друг в друга сквозь темноту.

Голова у нее пошла кругом. Конечно же, думала она, ни один корабль не может добраться до Треснувшей земли. Да и кому это может понадобиться? Земля эта того не стоит. Слишком далеко, слишком опасно. Даже ради этого. Даже ради этого. Но что это он мне сказал, что они говорили, как там?..

«Мы покрыли этот мир шрамами надежды, нанесли ему раны, поставили свои знаки на самых отдаленных его землях, протянувшихся на тысячи лиг за морями».

В этом море есть что—то. Нам оно ничем не повредит, в отличие от той земли. Здесь нет ни монстров, ни светогрибов, ни бабочек, которые угрожали бы жизни добытчика — добытчика возможностей. А то, что в море, гораздо ближе, — Треснувшая земля, она на конце света, но баллады Призрачников говорят, что шрам тянется на многие тысячи миль. Тянется к центру мира. К нам. Ближе.

Ни одному кораблю не удалось пересечь Пустой океан… В это я верю. Я знаю истории о ветрах и течениях, которые уносят пришельцев в сторону. Ни один корабль не может пересечь этот океан.

Но ничто не в силах остановить аванка.

Почему он рассказывает мне все это?

Неужели мы туда и направляемся, Утер? Через океан — через Пустой океан к той незажившей ране, к той трещине? Ведь разломана была не только земля, но и море. Неудели мы направляемся именно туда? Чтобы добывать возможности в том, что осталось большого космического разлома. Так, Утер?

И Бруколак именно об этом и говорил, да, Утер? Именно это он и имел в виду?

Почему ты рассказываешь мне это? Что я такого сделала? Что ты делаешь? Почему ты хочешь, чтобы я знала об этом?

Аванк может доставить нас туда, где мы увидим, что сталось с этой раной в море. Для этого им нужен был аванк. Для этого они и наняли Тиитиннабулума. Для этого они и угнали «Сорго» — им было нужно топливо. Вот почему мы отправились на остров и привезли оттуда Аума. И вот почему ты, Доул, участвовал в работе над этим секретным проектом — потому что ты владеешь мечом, потому что поднаторел в этой науке. Все сходится. Вот для чего был вызван аванк. Только с ним Армада и сможет пересечь океан.

Только с ним можно пересечь океан.

Он может доставить нас к Шраму.

ГЛАВА 35

— Как это ты, к херам, меня нашла? — В голосе Сайласа Фенека ясно слышалась тревога.

— Я что, по—твоему, вчера родилась? — прошептала Беллис — Или ты думаешь, что стал невидимкой? Или считаешь меня полной идиоткой?

Она напускала тень на ясный день: Фенека она нашла случайно — просто ей повезло. Она несколько дней ловила малейшие известия о Саймоне Фенче. А после разговора с Утером Доулом удвоила усилия.

В конечном счете нашла его вовсе не она, а Каррианна. В ответ на непрестанные просьбы Беллис о помощи ее подружка с обычным своим застенчивым воодушевлением сообщила ей, что слышала, будто таинственного мистера Фенча видели в «Пашакане» — таверне в трюме «Евгения», стофутового шлюпа квартала Ты—и–твой.

Беллис после похода в цирк гладиаторов не часто баловала своими посещениями квартал короля Фридриха. Пряча страх, она направилась по его узким улочкам.

Она миновала «Внезапное понимание» — многомачтовый клипер, который образовывал часть причалов Ежового хребта и связывал кварталы Сухая осень и Ты—и–твой. Это огромное судно, одно из немногих в Армаде, не принадлежало какому—то одному правителю. Большая часть его корпуса была в подчинении Сухой осени, но ближе к носу ответственность за корабль и управление ими понемногу переходили к Ты—и–твой, и улицы тут становились еще шумнее и неопрятнее.

Беллис прошла мимо помойки, где мрачные обезьяны ссорились с котами и собаками, по убогим улочкам и наконец оказалась на территории, неоспоримо принадлежащей Ты—и–твой — самому захудалому из кварталов Армады.

Строения здесь в основном были деревянные, и многие из них — трачены солью или грибком. Но здесь жили вовсе не одни бедняки — богачей в квартале хватало, о чем свидетельствовали золото, серебро и гагат, видневшиеся во многих комнатах за окнами, и яркие шелка и парча на некоторых обитателях, и качество кое—каких товаров. Однако в месте, где продавалось все, определенные товары (например, право поддерживать в пристойном виде дома и улицы) не очень соблазняли покупателей.

Трущобы, фабрики и убогая роскошь вполне уживались здесь, раскачиваясь бок о бок на волнах. Беллис шла через «Божка соли», флагманский корабль короля Фридриха, и входила в трескучее, насыщенное запахами и погруженное в полумрак чрево «Евгения», где располагался «Пашакан».

В третий свой приход она увидела Сайласа. Беллис обозлилась на его грубое удивление при виде ее.

— Может, ты меня все—таки выслушаешь? — прошипела она. — Я знаю, куда мы направляемся!

Сайлас резко поднял голову, встретился с ней глазами. Она вдруг рассмеялась неприятным смехом. — У тебя случаются дежавю, Сайлас? — спросила она. — у меня случаются, Джаббер свидетель. Ты хоть понимаешь, что мне не нравятся такого рода отношения? Я, кажется, занимаюсь этим с занудной регулярностью — прихожу и рассказываю тебе, мне, мол, известна тайна, передаю ее тебе для дальнейшего распространения, для составления планов, для противодействия ей. Мне это вовсе не нравится. И этот раз будет последним, заруби себе на носу!

Она не лукавила. Что бы ни случилось, больше дел с Сайласом Фенекем она иметь не собирается. Между ними больше нет ничего — между ними меньше, чем ничего.

— Но нравится мне или нет, — продолжала она, — у меня почти нет выбора. Мне нужна твоя помощь. Единственное, что тут можно предпринять, это… распустить слух, чтобы узнало как можно больше людей. И если никто не захочет слушать Беллис Хладовин, то, похоже, все больше народа готово слушать смутьяна Саймона Фенча.