Ник Перумов - Эльфийский клинок

Казалось, время остановилось, бой не прекращался. Но напрасно рвали тетивы лучники врагов — стрелы ломались о не поддающиеся земной стали мифриловые доспехи; напрасно волки кидались на гномов, стараясь сбить их с ног и растащить в стороны, — Малыш и хоббит ловко уворачивались, Торин же стоял скалой, а его топор встречал чудовище прежде, чем то успевало дотянуться до него. Напрасно наваливались на друзей всадники — их мечи не могли пробить надежных кольчуг.

Оставив на траве два десятка всадников и четырнадцать волчьих туш, нападавшие откатились. Между сражающимися появилось пустое пространство саженей в тридцать. Некоторое время из толпы доносились хриплые возгласы на непонятном языке, затем всадники стали один за другим взбираться в седла. Спустя мгновение голова отряда скрылась за гребнем ложбины.

Все стихло. На истоптанной, залитой человеческой и звериной кровью траве черными грудами мрака застыли мертвые тела. Хоббит стоял, опустив натруженные руки. Ни единой мысли не было в его голове, он пошатывался, глядя остекленевшим взором на метнувшегося вверх по склону ложбины Торина. Малыш, с окровавленными клинками наголо, крадучись прошелся по поляне, осматривая убитых врагов, и, если находил раненого — короткий взмах его даго довершал дело. Торин вернулся.

— Они скрылись, — сообщил он хрипло, роняя топор в траву. — Но далеко ли — Дьюрина спросить бы? Ты цел, Фолко? И ты. Малыш?

— Я-то ничего, — спокойно отозвался Маленький Гном, — а вот хоббит наш, того и гляди, сейчас грохнется!

Фолко и впрямь стало дурно. Глядя на убитых, его затрясло — в лунном свете побоище выглядело особенно страшно. Ноги у него подкосились, и, не подхвати его Малыш, он неминуемо рухнул бы.

Фолко шмыгнул носом, безуспешно стараясь вытереть щеки рукавом кольчуги. Его взгляд случайно упал на руки — они были темны, их покрывала чужая кровь. Хоббит поспешно схватился за флягу и не успокоился, пока не отмыл ладони. Только после этого вместе с друзьями он смог оглядеться вокруг, и первое, что они увидели, — это были их пони, пронзенные добрым десятком стрел каждый.

— Вот так-так… — протянул Торин. — Что ж, придется теперь пешком. Фолко! Сколько нам еще до этой долины?

— Дня три — если на своих двоих, — мрачно отвечал пришедший в себя хоббит. Малыш присвистнул.

— От устья долины до Исенгарда шестнадцать миль, — сообщил друзьям Фолко. — За один полный день пройдем. Но пока еще до нее доберемся! Надо перевалить, по-моему, две цепи холмов — там будет Исена.

— Ну пошли дальше, — поднялся Торин. — Ни оружия, ни инструментов нам оставлять нельзя — значит, придется расставаться с чем-то из припасов…

— Как из припасов?! — возопил Фолко. — И так по этим кручам ноги ломать, а еще и на голодный желудок?!

— Нам бы только добраться до Леса, — терпеливо стал втолковывать ему Торин. — А там либо разыщем энтов, либо попросим помощи на какой-нибудь роханской заставе. Экие вы, хоббиты, обжоры!

— Вот мы тут сидим, — вдруг вступил в разговор Малыш, — а эти удальцы на волках могли ведь и не уйти далеко!

При этих словах хоббит вновь стал испуганно озираться. Не мешкая, они отправились в путь. Гномы взвалили на себя почти все, что везли их погибшие лошадки, и друзья зашагали прочь, поминутно оглядываясь. Хоббит по обыкновению держал наготове лук. И эта предосторожность оказалась отнюдь не лишней.

Друзья никогда бы не заметили волка — зверь умеет ползти невидимкой, — если бы не его всадник, задевший своей высокой шапкой ветку боярышника. Хоббит выстрелил, почти не целясь; раздался злобный вой, и раненый зверь бросился наутек, унося на себе незадачливого седока.

Они удвоили осторожность. Избегая освещенных луной мест, они пробирались глухими оврагами и ложбинами, залезая в самую глубь колючих кустов. Хоббит крался бесшумно, гномы же вовсю хрустели ветками, сопели, кряхтели, невнятно ругались, так что Фолко все время замирал от страха, что их сейчас услышат и выследят.

Однако до самого утра им больше никто не встретился. Хоббит ясно ощущал незримое присутствие врага за их спинами, однако те держались осторожно, не приближаясь к опасным странникам. Он сказал об этом друзьям. Уже начинавшие привыкать к точности предчувствий хоббита, гномы встретили его слова без удивления.

— Сколько же они тянуть-то за нами будут? — пропыхтел Малыш, обливаясь потом под неподъемным тюком. — Тут же роханские вотчины, как они не боятся?

— Их достаточно, чтобы справиться с небольшим разъездом, — глухим от натуги голосом отвечал ему Торин. — Помни, что нам попадаться на глаза Всадникам Марки тоже не след. Так что гляди в оба да шевели ногами, и чем раньше доберемся до Леса, тем скорее окажемся вне опасности. Чтобы там ни говорили про Сторожевой Лес, я в него верю.

— А я бы в него не лез так очертя голову, — возразил Малыш. — Или ты заделался лесным эльфом, Торин? Можно подумать, что ты бродил по лесам всю жизнь?

— Всю не всю, но хаживать по ним приходилось, — ответил Торин, не обращая внимания на усмешку Малыша. — А куда нам еще деваться?

— Ты же сам сказал — до заставы!

— Чтобы эти милые песики выпустили кишки роханцам?! Нет уж, нечего втягивать других в это дело. Один раз они уже пытались нас взять — не вышло! Впредь задумаются, прежде чем лезть. Не снимайте только броню, может, все и обойдется.

Утро наступило как-то внезапно, сразу; прорвавшиеся в глубокую долину лучи озарили пошатывающегося от усталости хоббита и его спутников, для которых, казалось, пустяки и бессонная ночь, и тяжелый груз за плечами. Выносливость гномов уже давно вошла в пословицу.

День они провели, забившись в глухие заросли на самом дне котловины между тремя холмами. Фолко проспал беспробудным сном до самого вечера, а проснувшись, устыдился — друзья караулили за него. Однако он отдохнул и теперь мог идти дальше.

В сумерках они отправились дальше. По-прежнему ярко и прекрасно было ночное небо, спокойно плыла по чистому своду луна. Хоббит повернулся лицом к закату и поискал Звезду Эарендила — Рождающая Огонь всходила над ближними холмами, и блеск ее, казалось, придавал новые силы и прогонял темные страхи. Хоббит крепче сжал рукоять меча и бодро зашагал вслед за Торином.

Утро застало их на берегу быстрой Исены. Перевалив через вторую гряду, они уперлись в густую стену невысокого молодого леса; гномы взялись было за топоры, но Фолко, вновь повинуясь какому-то наитию, схватил друзей за руки.

— Погодите! Мы же собираемся в подвластный энтам Лес! Как же можно рубить живые деревья!

Гномы повздыхали и вслед за хоббитом полезли в непроходимое сплетение гибких молодых ветвей и стволов. Они пробирались очень медленно, однако зеленые тенета наконец расступились, и они оказались на плоском дне широкой долины. Прямо перед ними в узком русле с крутыми обрывистыми берегами шумела Исена; между зарослями и берегом реки через высокий кустарник вела неширокая дорога, уходящая на север. Оказавшись на ней, друзья увидели, что это не обычный проселок, а остатки когда-то очень широкого, вымощенного камнем тракта. Ныне его обочины скрывала густая зелень, плотно пригнанные друг к другу плиты раздвинула настырная трава; свободного пространства оставалось едва для того, чтобы на дороге могли разъехаться три всадника. Подумав, хоббит предположил, что это и есть тот самый Саруманов Тракт, которым когда-то скакал к Исенгарду отряд короля Теодена; тогда Всадники увидели совсем иную картину… Выжженная трудами Сарумановых орков земля вновь жила и зеленела.