Сергей Садов - Начало пути

Юрий Петрович не очень вежливо хмыкнул, поспешно зажал себе рот и отвернулся, с трудом пытаясь подавить рвущийся наружу смех.

— Очень… практично, — выдавил он.

— Ну так и я о том говорю, — кивнула Ленайра, делая вид, что не замечает юмор Юрия Петровича. Отобрала концентратор у Лешки и отдала его отцу. — Положите ко мне в комнату на стол, пожалуйста. И спасибо.

Лешка ничего больше говорить не стал, отправился к машине. У ее двери замер.

— Театр! — патетично воскликнул он в небеса, подходя к машине. — Ну почему театр? — После чего рыбкой нырнул в салон под общий смех друзей.

— Лучше бы мы тренировались…

— Будет время еще, натренируемся, — отрубила Ленайра, устраиваясь рядом. Их сопровождающий занял переднее сиденье, и, судя по его довольному виду, он был не прочь провести эту неделю в театрах Москвы, да еще и за чужой счет.

Юрий Петрович тем временем выдал сопровождающему последние указания, и машина тронулась с места. Ленайра высунулась из окна и помахала всем разом.

— Надо же, — удивилась она. — Не думала, что у Митьки есть такой чистый платок… да вообще не думала, что он у него есть.

— У него и нет, — рассмеялся Лешка. — Он вчера у меня выпросил. Обязательно белый. Теперь понятно зачем.

— Ну-ну… занятно…

…В Москве Ленайра завела тетрадь, в которой описывала впечатления от просмотренного. На удивление Лешки, ответила, что пишет для деда.

— Да и некоторые сюжеты стоит использовать. — Ленайра задумчиво возвела глаза к потолку своего роскошного номера. Лешка сидел неподалеку и листал программу на следующий день. На замечание подруги удивленно посмотрел на нее.

— Плагиатишь?

— Только основную идею подкину нашим авторам. Как ее реализуют — их дело. А ваше авторское право на наш мир не распространяется.

— Хм… — Лешка отложил брошюру, подошел к сидевшей за столом Ленайре со спины и обнял ее, заглядывая сверху в тетрадь. Девушка сердито покосилась на него, попыталась сбросить его руки, но как-то не очень уверенно, а потому безуспешно.

— Ну и что ты там пытаешься прочитать? — ехидно поинтересовалась Ленайра. — Можно подумать, тебе это интересно.

— Ну не скажи… — протянул Лешка. — Очень интересно.

Ленайра подняла голову, подозрительно посматривая на друга, проследила за его взглядом…

— Ах ты!.. — Она даже задохнулась от негодования. Поднялась, поправляя кофту, заодно проводя прямой в челюсть.

Лешка со смехом увернулся от явно несерьезного удара.

— Да ладно тебе, Снежок. Я это… случайно получилось.

— А знаешь, что делают за такие случайности у нас?

— Целуют? — поинтересовался Лешка.

— Ну подойди, — ласково позвала его подруга, кладя руку на увесистый телефонный справочник. — Поцелую.

Лешка бросился вперед, увернулся от книги и упал на колени.

— Я готов! — И выжидательно уставился на девушку.

— Шут, — устало отмахнулась она. — Да встань ты. Если сейчас зайдет Николай Иванович…

Как накаркала.

Дверь после короткого стука раскрылась, и показалась голова их сопровождающего.

— Я слышал тут у вас шум… о-о-о… — Он обозрел открывшуюся картину, почесал нос.

Лешка поспешно вскочил на ноги, отряхнул с колен несуществующую пыль и улыбнулся.

— А мы тут это… плюшками балуемся. — При этом почему-то покосился на грудь Ленайры, чем вызвал новый взрыв негодования с ее стороны, а также обещание утопить в ближайшей луже одного наглого, самоуверенного, нахального…

— Гм… — прервал обмен любезностями друзей Николай Иванович. — В другое время я бы поддержал вас, Снежана, но прошу, утопите его после возвращения, когда я уже не буду отвечать за вас. А вас, молодой человек я бы попросил вернуться к себе в номер. Я, конечно, все понимаю, сам таким же был, — и он улыбнулся каким-то своим воспоминаниям, — но я обещал вашему отцу, что попытаюсь предотвратить вашу мучительную смерть… а вы сейчас, кажется, очень близки к ней.

Ленайра и Лешка переглянулись. Порою Николай Иванович сбивал их с толку. Умел человек простую мысль выразить таким велеречивым способом, что и непонятно, то ли отругал, то ли похвалил, а то ли стихи прочитал. При этом страстный театрал, знал о театрах столько, что ребята только поражались. Ленайра же мысленно благодарила отца Алексея, который выделил им именно этого человека. От него она узнала о театрах немало такого, о чем никогда не узнала бы иначе. Но… все люди имеют недостатки. Николай Иванович любил красиво говорить… Возможно, это было следствием его любви к театру, но порой он разговаривал так, словно читал со сцены монолог.

— Эм… — Лешка замешкался. — Николай Иванович, но можно мы еще немного посидим? Мы… мы… — Он лихорадочно оглянулся по сторонам, схватил со стола тетрадь Ленайры. — Мы сегодняшнюю постановку обсуждаем. Делимся впечатлениями, так сказать…

Ленайра вырвала из руки друга тетрадь и вернула ее на стол.

— Вот что, доморощенный театральный критик… вали-ка ты к себе… плюшками баловаться.

— Но Снежана…

— Давай-давай! — подтолкнула его Ленайра.

Лешка печально вздохнул, опустил голову и поплелся к выходу с видом заключенного, отправляющегося в свой последний путь под насмешливыми взглядами Ленайры и Николая Ивановича.

У двери остановился, повернулся, патетично поднял правую руку и продекламировал:

— О, жестокая, твое сердце вырезано изо льда…

Неизвестно, что он там собирался сказать дальше, но слова он явно выбрал не очень удачные, поскольку Ленайра фыркнула и насмешливо глянула на него.

— Конечно изо льда. Не забыл, как меня называют? Ледяная Принцесса. Вали уже, Гамлет недорезанный.

— Жестокая…

— И тиран. Леш, ну в самом деле, время уже почти двенадцать, а нам завтра рано вставать. Мы ведь хотели в Исторический музей сходить, а потом — театр. У нас завтра очень насыщенная программа.

Лешка чуть слышно простонал, хотя недовольным не выглядел, скорее просто дежурные стоны, как реакция на привычные раздражители. А музеи ему очень нравились. Впрочем, это не мешало ему находиться в некотором двойственном состоянии: с одной стороны, ему хотелось, чтобы это все поскорее закончилось и можно было вернуться к друзьям, к привычным занятиям, а с другой — ему нравилось быть вместе с Ленайрой, путешествовать по Москве и музеям. Даже театр не вызывал в нем таких негативных эмоций, как он опасался.

Но все проходит. И эта неделя пролетела быстро и как-то незаметно. Уже в субботу днем их машина подъезжала к центральным воротам особняка Коршуновых. Лешка о чем-то думал, пребывая в блаженной полудреме, Ленайра что-то строчила в тетрадь.