Джеймс Кейбелл - Сказание о Мануэле. Том 1

— Ты застал меня за звездными расчетами, — сказал он, — которые, оказывается, находятся в страшном беспорядке. Что еще я могу сделать для тебя, мой друг, замолвившего доброе слово за все, какое оно есть, и снабдившего меня парой действительно весьма приемлемых объяснений того, почему я сотворил зло?

— Я думал, Князь… — начал ростовщик.

— А почему ты называешь меня князем, Юрген?

— Не знаю, сударь. Но подозреваю, что мои поиски закончились и что вы — Кощей Бессмертный. Черный господин кивнул.

— Нечто в этом роде. Кощей, или Ардханари, или Пта, или Иалдаваоф, или Абраксас — меня здесь можно называть по — всякому. Настоящее мое имя ты никогда не слышал; ни один человек никогда не слышал моего имени. Поэтому в данный вопрос нам едва ли стоит вдаваться.

— Разумеется, Князь. Я долго ходил кругами, чтобы добраться до вас, создавшего все таким, какое оно есть. И я лишь горю желанием узнать, почему вы создали все таким, какое оно есть.

Брови черного господина поднялись правильными готическими арками.

— И ты действительно думаешь, Юрген, что я объясню тебе, почему я создал все таким, какое оно есть?

— Я не вижу, Князь, как иначе мои странствия получили бы справедливую развязку.

— Но, мой друг, я не имею ничего общего со справедливостью. Наоборот, я — Кощей, создавший все таким, какое оно есть.

Юрген понял суть его слов.

— Ваши рассуждения, Князь, неопровержимы. Я кланяюсь вам в пояс. Я наверняка даже их предвидел. Тогда расскажите мне, чего я желаю и не могу найти ни в одном из царств, известных человеку, и даже в тех, которые человек себе вообразил.

Кощей был весьма терпелив.

— Признаюсь, я не настолько знаком с происшедшим в этой части вселенной, как следовало бы. Конечно, мне докладывают о событиях в целом, и мои люди уже какое — то время занимаются звездами в этой части неба. Но, похоже, они управляют созвездием весьма неумело. Все же я на днях сделал расчет и в конце концов не теряю надежды извлечь так или иначе из здешних светил хоть какую — то пользу. Конечно же, не то чтобы это было важное созвездие. Но я — экономист и не люблю потерь…

Тут он на мгновение умолк, не сильно обеспокоенный этой проблемой, как видел Юрген, но слегка раздраженный неспособностью сразу же предугадать ее решение. Потом же Кощей сказал:

— А между тем, Юрген, боюсь, что не смогу ответить на твой вопрос немедленно. Понимаешь ли, оказывается, огромное количество человеческих существ, как ты их называешь, появилось на… о да!., на Земле. У меня вон там есть приблизительные цифры, но они тебя вряд ли заинтересуют. И желания каждого из этих человеческих существ оказываются многочисленными и непостоянными. Однако, Юрген, по поводу розыска одной весьма очаровательной пожилой дамы ты мог бы обратиться к местным властям, ибо, насколько помню, я кого — то назначал ответственным за ее судьбу.

— Короче, вы не знаете, чего я желаю, — сказал Юрген, весьма удивленный.

— В общем, нет. Не имею ни малейшего представления, — ответил Кощей. — И все же подозреваю, что если б ты это получил, то заявил бы, что это большая несправедливость и несчастье. Так что зачем и дальше волноваться из — за этого?

Юрген же спросил почти с негодованием:

— Но разве не вы, Князь, руководили всеми моими путешествиями в течение последнего года?

— Сейчас, Юрген, я действительно вспоминаю нашу короткую встречу с приятным чувством. Тогда я сразу же постарался избавить тебя от самого назойливого источника беспокойств. Но, признаюсь, с того времени меня занимала масса других вопросов. Понимаешь ли, Юрген, вселенная — чересчур большая и управление ею отнимает уйму времени. У меня не получается следить за всем, касающимся моих друзей, так, как я хотел бы. И, вероятно, я не уделял тебе целый год своего пристального внимания — то есть не в состоянии был делать это каждое мгновение.

— Ох, Князь, вижу, вы пытаетесь щадить мои чувства, и это с вашей стороны весьма любезно. Но весь фокус заключается в том, что вы не знаете, что я сделал, и вам было наплевать, что я делал. Боже мой! Какой серьезный удар по моей гордости.

— Да, но поразмысли, насколько замечательна твоя гордость, и как я ей дивлюсь и как тщетно завидую, — я, который нигде не может созерцать ничего иного, кроме собственных изделий. Подумай, Юрген, что бы я дал, если б смог найти где — нибудь в этой своей вселенной хоть что — то, что заставило бы меня думать о себе как о ком — то важном, хотя бы вполовину того, как ты думаешь о себе! — И Кощей вздохнул.

Но вместо этого Юрген подумал об унизительном факте, заключавшемся в том, что Кощей не надзирал за путешествиями Юргена. И внезапно Юрген понял, что этот Кощей Бессмертный не очень — то смышлен. Затем Юргену стало интересно, почему он ожидал что Кощей — смышленый малый. Кощей всемогущ, насколько люди оценивают всемогущество. Но посредством какого хода рассуждений люди поверили, что Кощей умен, насколько люди оценивают ум? Наоборот, факт, что Кощей, похоже, имел добрые намерения, но туго соображал и был излишне суетлив, объяснял уйму проблем, давно ставивших Юргена в тупик. Ум, конечно же, был одной из самых восхитительных черт характера, но ум — не превыше всего и никогда таким не был.

— Отлично! — воскликнул Юрген, пожав плечами. — Давайте перейдем к моему третьему вопросу и к третьей вещи, которую я ищу. Здесь вы должны оказаться более разговорчивы, так как я думал, Князь, что общество моей жены для вас, вероятно, слегка обременительно.

— Эх, господа, я привык к женщинам. Могу по правде сказать, что, какими я их нахожу, такими и воспринимаю. И я охотно угодил коллеге — бунтовщику.

— Но не думаю, Князь, что я когда — либо бунтовал. Наоборот, я везде приспосабливался к обычаям.

— Приспосабливались твои уста, но все это время твой мозг сочинял стихи, Юрген. А поэзия — бунт человека против бытия тем, кем он является.

— …И, кроме того, вы называете меня коллегой — бунтовщиком. Как возможно, чтобы Кощей, создавший все таким, какое оно есть, был бы бунтовщиком? Если в самом деле нет некоей власти выше даже Кощея. Мне бы очень хотелось, чтобы вы, сударь, мне это объяснили.

— Без сомнения. Но почему я должен тебе это объяснять, Юрген? — спросил черный господин.

— Может, и не должны, Князь! Но — немного возвращаясь назад — я не думаю, что вы угодили мне, утащив мою жену. В смысле, конечно же, мою первую жену.

— Как, Юрген, — воскликнул черный господин в крайнем изумлении, — ты намерен сказать, что хочешь вновь превратить свою жизнь в чуму?

— Этого я тоже не знаю, сударь. С ней, несомненно, было тяжко. С другой стороны, я привык, что она рядом. Скорее, я скучаю по ней — сейчас, когда я вновь пожилой человек. На самом деле я считаю, что все время скучал по Лизе.