Людмила Минич - Земля вечерних звёзд

Они вынырнули на широкую улицу. В стороне мелькали факелы. Стража наконец-то.

– Не придется так далеко идти, – Тай вздохнул с облегчением, боль понемногу уходила из груди, оставляя после себя только малый след и большую усталость. – Они тебе сейчас ближайшего лекаря укажут. Зови!

– Эй, стража, помогите! – закричал незнакомец в сторону факелов. – Стража!!

Оттуда затопотали. Вскоре их обступили стражники, помощник ахада начал разбирать дело, спросил имена. Оказалось, Тай спас не кого-нибудь, а самого посланника Морского Союза. И сына его, получается. Тот указал стражникам место, где они оставили еще одного убитого, тоже из тамошней знати. И что они тут делали все втроем посреди ночи? Помощник ахада распорядился, и больше половины отряда сорвалось в указанный проулок. Толку-то гоняться… Времени изрядно утекло.

Тай тоже назвался, удивив невероятно воинов Правителя. Конечно же, многие уже слышали о его возвращении, но чтобы встретить айэта Кальги сразу же, да еще здесь! Посланник не понимал, чего вдруг все позабыли о нем, и сурово вклинился в речи стражника, напоминая, что сын его тяжело ранен и тратит последние силы.

Пеший отряд в сопровождении Тая и его Ижока проследовал до самого дома лекаря.

– Что этот Кадай? Хороший лекарь? – все расспрашивал посланник.

– Хороший, еще какой хороший, господин! – то и дело оборачивался помощник ахада, обалдевший от значительности истории, в которой очутился. Шутка ли, наткнуться и на посланника соседних земель и на знатного айэта, весть о возвращении которого уже успела облететь всю Чатубу.

У самых дверей дома лекаря посланник, вспомнивший вдруг о своем нежданном спасителе, наконец обернулся к Таю. Выразил благодарность, простовато, без изысков, еще раз спросил имя, даже не извинившись при том. Только тут иноземец удивился, как будто понял в первый раз. Кальги? Это из рода Архала Кальги?

Тай слишком устал сегодня, чтобы одергивать чужеземного гостя за его неучтивость. Все-таки сын… Может, он умирает. Не до церемониала. Должно быть, этот парень, которого стражники только что стащили с Ижока и осторожно понесли в дом, не старше Тая. В ярком свете факелов Тай хорошо разглядел тяжелое, хищное лицо его отца, с непомерным горбатым носом и старым кривым шрамом у подбородка. Одежда посланника тоже была залита кровью. Царапина. Мочка уха разрезана, и дальше до самой шеи след тянется, неглубокий. Казалось, посланник не замечал своей раны. Бывалый воин и решительный к тому же, сразу видно. Несмотря на мимолетное удивление, он вовсе не стремился разглядывать спасителя, все оглядывался назад, на лестницу за распахнутой дверью.

– Счастлив, что смог оказать эту небольшую помощь посланнику, – Тай отошел на шаг, приближаясь к Ижоку.

– Я не забуду этого, – твердо сказал посланник, так же, как ронял все свои слова. Только чужеземный выговор делал их полуоборванными. – Это мой единственный сын. Я – вечный должник айэта Кальги.

Тай залез в седло. Голод зверем грыз внутри. Он так и не успел ничего вкусить под родной крышей, когда поспешил к Правителю. Да и отец его, должно быть, уже полночи прождал. К голоду и усталости добавились еще и угрызения совести, и Тай поскакал во всю прыть прямиком во дворец Кальги.

Родной дом встретил его редкими огнями. Только Анду преданно караулил его у дверей до сих пор да еще двое слуг томились в ожидании его прибытия из дворца. Айэта Архала так и не удалось известить о возвращении сына.

Ак Ми Э бережно укладывала свежесорванную траву фэн в корзину, стараясь не отдаляться от Матушки. Пора возвращаться. Тин Ло, наверное, скоро захочет есть. Да и Сис Мя Э надо пожалеть, замучалась, поди, совсем с крошкой.

Девушка улыбнулась травинкам. Только им можно пожаловаться на судьбу свою счастливую. Она опять вернулась к Матушке, но не в маленький домик рядом с рощей тин-кос, нет, а в помощницы. Коли духи ее так отметили, такой честью наградили, то и родичам не зазорно разрешить бывшей Хранительнице снова Роду помогать. Теперь уж, дело известное, настоящей Хранительницей Рода Ак Ми Э уже не стать, отказалась она, сама отказалась, не вернешь того, что упущено. Но почему ей не доверить травы собирать, отвары целебные делать – дело, в котором она мастерица такая? Почему ей не позволить с хворыми сидеть да убогими, раз духи против ничего не говорят?

Вот ведь как… Раньше гнали, теперь зазывают везде. Если что случится, сразу Хранительницу кличут, а за ней Ак Ми Э – на удачу да на здоровье. А Хранительница пусть со злыми духами справляется, и время надо на то, и силы. Вот Ак Ми Э и призывают. После рождения Тин Ло да нового священного тин-кос родичи ее понемногу привечать начали, а теперь уж норовят задержать подле себя подольше. А в этот час сами с Тин Ло возятся, если младшая Хранительница Сис Мя Э не может к себе его взять.

Вот ведь как… То ненависть и злоба, то радость и почет. А она как была, так и осталась, все та же Ак Ми Э. За что же ей та злоба, еще вчерашняя? За что же ей сегодняшний почет?

Неуютно стало в родном поселке, с уходом Тая и вовсе печально сделалось. Девушка вздохнула. И Тин Ло скоро так разбалуют, что ни сладу ни ладу не будет. Ведь его же каждый встречный позабавить или одарить старается. Женщины стайкой рядом вьются, когда Ак Ми Э по поселку идет с дитем, дотронуться хотят, погладить, слово ласковое сказать. И мужчины тоже хороши… здороваться уже всерьез с ним начали, с младенцем-то несмышленым!

Она положила последнюю горстку травы фэн сверху резко пахнущей кучи. Прикрыла чистым полотном, чтобы не просыпалось по дороге.

– Матушка! – крикнула, прислушиваясь к лесу. – Ты где?

– Ак Ми Э! – подала та голос из-за деревьев.

Девушка взвалила на спину огромный короб и пошла на зов, аккуратно переступая. Топкие места, низина неподалеку от поселка. Лето уже к концу повернуло, вот дожди и хлещут то и дело. Трава просохла со вчерашнего, а землица, и без того вязкая, уронить норовит. Ноги разъезжаются, да еще как будто камни привязаны, столько грязи налипло. Связанная и перекинутая через плечо обувка Ак Ми Э чуть не потерялась, пока она выбиралась на место повыше.

– Матушка, я уже полную набрала!

Она сняла с плеч короб и поставила на полянке, где до сих старалась Старшая Хранительница.

– Да я уж тоже… сделала… дело свое… – Матушка с натугой распрямилась, держась за спину. – Ох, стара я, стара… стала… мочи нет. Дай дух перевести…

Ак Ми Э подскочила, усадила ее, сама закрыла полотном Матушкин сбор, затянула ремешки на коробе.

– А ты посиди, посиди, Матушка! Полегчает, тогда и в путь тронемся. Идти-то близко совсем.

Она посмотрела на свои перепачканные ноги. Ей до ближайшего ручья босиком идти придется. А если в тот, что внизу остался, слазить опять, то досюда она снова перемазанная доберется. Потому идти им неспешно: здесь в низинах жалящей травы много, как бы не напороться невзначай.