Алексей Пехов - Основатель

— Приходилось, — невозмутимо ответил колдун, сидящий напротив.

— Неужели? — воскликнула жена бельгийского врача, жадно прислушивающаяся к разговору. В ее голосе слышалась смесь отвращения и любопытства. — Но зачем?

— Чтобы выжить, — с легкой улыбкой отозвался колдун.

Мы с Флорой поняли настоящий смысл его ответа, и леди произнесла ангельским тоном:

— Может быть, ты расскажешь. Нам всем было бы очень интересно послушать.

Дамы, предчувствуя невероятно увлекательную, а быть может, и драматичную историю, поспешили присоединиться к ее просьбе, впервые показав солидарность с раздражающей их красавицей.

И кадаверциан без малейшего смущения принялся пересказывать им содержание романа одного из французских писателей. Женщины, не знающие языка Мольера и Гюго, внимали, затаив дыхание. Флора, читавшая ту же самую книгу, иронично улыбалась, периодически задавая Кристофу невинно-каверзные вопросы о добыче алмазов в Южной Африке и способах передвижения по пустыне в дневное время.

Но колдун не давал поймать себя на лжи, «вспоминая» весьма достоверные подробности из своих «путешествий».

Флора повеселела, похоже, забыв о недавней неприятности. Адвокат, хотя и делал вид, будто больше занят говяжьим стейком, чем рассказами некроманта, прислушивался с не меньшим интересом. Насытившийся бельгиец начал сонно посапывать и, наконец, удалился, пробормотав невнятные извинения. Его жена едва заметила его отсутствие, страстно переживая вымышленные «приключения» Кристофа. Даже англичанка не сводила взгляда с кадаверциана, неожиданно оказавшегося куда «интереснее», чем она предполагала.

Атмосфера за столом стала более непринужденной. Гости были рады возможности забыть о неприятном происшествии.

— Все это вздор и чепуха, — заявил пожилой адмирал, едва Кристоф сделал небольшую паузу. — Никто не может прыгнуть с водопада Виктория и не разбиться.

— Нет, отчего же, — вмешался адвокат. — Если знать нужное место, и глубина реки будет достаточно большая…

— Посмотрел бы я на того, кто решит проделать то же самое на Ворингфоссене, — скептически отозвался норвежец. — Есть легенда, как со скалы в него упал тролль, так он разбился насмерть, что уж говорить о человеке.

— У вас о каждом холме сочинена легенда. Но правды в них ничуть не больше, — отмахнулся итальянец, прикладываясь к стакану с глегом.

Кристоф, которому уже наскучили собственные россказни, с улыбкой слушал их спор.

— Олаф, расскажи о своем путешествии к Северному полюсу, — обратился я к управляющему.

Флора, покачивая бокалом с белым вином, лукаво взглянула на него, и добавила:

— Думаю, оно не менее увлекательно, чем все услышанное нами сегодня.

Норвежец отложил нож с вилкой и действительно собрался потрясти всех присутствующих своей историей. Но жена бельгийского врача произнесла капризным тоном:

— Что может быть любопытного на севере. Африка гораздо интереснее.

Англичанка поддержала ее энергичным кивком.

Гости так увлеклись, что даже не заметили появления мужа больной женщины. Он бесшумно подошел к столу, остановился возле кадаверциана и, замешкавшись на долю секунды, сказал тихо:

— Господин Кристоф, вы не могли бы пойти со мной? Анна не очень хорошо себя чувствует. Ведь вы врач и, возможно, посоветуете… — Он замолчал, едва колдун повернулся к нему, заранее готовый к отказу.

— С учетом того, что я патологоанатом, и все мои пациенты мертвы изначально… — Кристоф улыбнулся, предоставив человеку самому решать, стоит ли настаивать на его помощи дальше.

— Дело в том, что доктор Вандворд ушел отдыхать, и я не решусь его беспокоить, — с легким налетом отчаяния пробормотал проситель.

— Если Ренье уснул, его уже ничем не разбудишь, — с презрительной гримасой заметила жена бельгийца. — Можете не стараться.

— Ну, хорошо. Посмотрим, что я могу сделать, — сказал Кристоф, поднимаясь из-за стола, и слегка поклонился дамам. — Прошу меня извинить.

С уходом кадаверциана общая беседа расстроилась сама собой. Женщины направились к десертам, тихо обсуждая утреннюю прогулку к ближайшему магазину. Мужчины удалились в курительную комнату к коньяку и сигарам. А Флора взяла меня под руку и незаметно, но настойчиво увлекла к двум креслам, стоящим возле камина.

— Хочу признаться тебе в своих подозрениях, — произнесла она тихо, глядя на меня прекрасными мерцающими глазами. — Сначала я решила, что это твоя шутка. С кровью в нагревательном баке.

— Неужели? — Я скрыл неприятное удивление, вызванное этим откровением. — Ты думала, у меня такое плохое чувство юмора?

— Я думала, это небольшая месть за боль, которую я тебе причинила… причиняю все время.

— За боль?!

— Не притворяйся удивленным. — Она устало вздохнула, посмотрела мельком на норвежку, сосредоточенно убирающую со стола, и продолжила серьезно: — Ты злишься, ревнуешь, не можешь меня простить за то, что я не могу быть только с тобой.

Она осеклась и чуть нахмурилась, увидев мою снисходительную улыбку.

— Флора, дорогая, очень приятно, что ты пытаешься понять меня. Но самое сильное чувство, которое я испытываю к тебе, это дружеское… родственное тепло.

Леди не удивилась, не огорчилась. Похоже, ее по каким-то причинам устраивал мой ответ.

— Вот и хорошо. — Она улыбнулась и нежно коснулась рукой моей щеки. — Я рада, если так.

Я не успел почувствовать ни сожаления, ни досады, потому что внезапно услышал голос Кристофа. Он прозвучал в моей голове так громко, словно колдун стоял рядом.

«Дарэл! Ты мне нужен. Немедленно. И Флора тоже. Мне требуется срочная рекомендация даханавар».

— Кристоф зовет нас, — сказал я леди, вопросительно приподнявшей брови. — Похоже, у него возникли трудности.

— Трудности? У Кристофа? — Она с демонстративно высокомерным недоумением повела плечами, прикрытыми тонкой шалью. Но в ее глазах мелькнуло любопытство.

Комната, в которой мы оказались спустя несколько минут, была просторной и уютной, но из-за скудного освещения казалась темной и душноватой. По тяжелым шторам на окнах и белому потолку сновали тени, словно обезумевшие деревья, размахивая ветвями, пытались пробиться внутрь. Пахло палеными волосами и еще чем-то едким. В полной тишине слышалось торопливое тиканье часов на столике у стены и тяжелое хриплое дыхание женщины, разметавшейся на кровати. С первого взгляда казалось, будто она лежит, раскинув руки и ноги, но затем я увидел, что она крепко привязана за лодыжки и запястья к резным столбикам полога.

Муж больной, выглядевший изможденным и затравленным, стоял у дальней стены. Его взгляд метался по комнате, словно он был готов смотреть куда угодно, лишь бы не на Анну. Кристоф сидел в кресле у окна, скрестив руки на груди и излучая почти осязаемое бешенство. Увидев меня, он молча кивнул, поднялся, уступая место Флоре, но та сделала вид, будто не заметила этого.