Ирина Бондарь - Последний дракон Паутины

— Даррен, мы должны выйти на поверхность, остается кое-что доделать!

— До смерти надоела эта проклятая пещера! — любимый пригладил мои распущенные волосы, на миг прижал к себе. — Пойдем!

Из подземной пещеры вылетел яростно сияющий янтарный дракон, на спине которого уверенно сидел усталый черноволосый мужчина.

Мы приземлились неподалеку от горной гряды с Троном Миров, Даррен слез с меня, отошел подальше, уселся на мертвую землю. Я вздохнула. Мне предстояло повторить то, что до меня делал только легендарный первый дракон: я должна была замкнуть Цепь равновесия. Что ж, оставалось надеяться, что память крови мне поможет.

Я закрыла глаза, сосредоточилась на ощущении Цепи, Паутины в целом и каждого мира в отдельности. Мое тело перестало существовать, я стала всем, каждым живым существом, каждой неприкаянной душой, каждой песчинкой. Черные дыры на моей бесконечной плоти ранили, отмечая те безнадежно мертвые места, которые уже успел погубить Хаос. Все мое бескрайнее существо содрогнулось от отвращения, отрицая чуждую всему упорядоченному силу. Что ж, пора избавиться от нее.

Даррен своими глазами наблюдал, как и без того сияющее янтарным светом драконье тело его жены вспыхнуло нестерпимо, закружилось, распахнув изящные крылья, излучая волны такого волшебства, которое и не снилось ни одному магу. Завораживающий танец жизни и смерти, любви и ненависти, спасительная стена, которая оградит Паутину миров от гибельного шествия Хаоса.

Я колдовала. Магия, моя суть, мое естество, пришла так легко, складываясь в нужный узор, поднимаясь из бесконечной череды тысячелетий с того момента, когда первый дракон выписывал охранные руны вокруг новорожденного мира. Острые когти легко разрывали прочную кожу, золотистая кровь лилась, складываясь в основу для грандиозного заклинания. Часть строк светилась багрово-красным, ведь внутри драконьего разума жил человек. Сильная, слабая, одинокая девчонка, благодаря усилиям которой Паутина до сих пор продолжала существовать.

Невероятным всеобъемлющим зрением я могла видеть, каким был Первый мир до гибели, каким он являлся сейчас, и каким стал бы, если бы не вмешались эти проклятые маги. Прекрасный, покрытый изумрудной зеленью лесов, сапфировой синью морей, золотом песков, лунным серебром дворцов.

Под действием моих страстных воспоминаний грязные тучи над головой начинали рассеиваться, открывая дорогу робким солнечным лучам. А почему бы и нет? Я выплела новую вязь кровавых рун, вдыхая огонь жизни в мой любимый мир, подаривший столько счастья когда-то! Еще недолго!

Новый ряд символов, бескрайняя любовь дракона ко всему сущему, к каждой молекуле, стирала черные дыры Хаоса на телах пострадавших миров. Я вплетала в свое невероятное заклинание все, что узнала за годы скитаний в человеческом теле, и то, чем любезно поделились маги-отступники перед смертью. Цепь равновесия полыхала силой, становясь на порядок прочнее, чем раньше. Все слабые места, все участки, поддававшиеся человеческим слабостям и порокам, каждая деталь коварных замыслов младших богов — все становилось частью защиты, которая отныне была нерушима.

Я могла видеть, как во множестве миров застывают твари Хаоса, черные уродливые создания, чтобы спустя мгновение рассыпаться прахом. Хаос отхлынул от ставшей непреодолимой преграды, бессильно грызя неподвластную ей защиту. В Паутине миров не осталось ничего, что напоминало бы о катастрофе, разразившейся тысячу лет назад.

Последняя завершающая руна, и я обессиленная и обескровленная падаю уже в человеческом облике на руки любимого мужа.

— Все, — счастливо шепчу я, — миры спасены. Теперь бы поесть и поспать!

Обалдевший человек застывает, потом хохочет и счастливо смеется.

— Я люблю тебя!

Через некоторое время, когда мы оба чувствуем себя достаточно оправившимися от спасения миров, Даррен задумчиво говорит:

— Лея, мне кажется, или что-то изменилось в Первом мире от твоего волшебства?

— Знаешь, я решила, что было бы неплохо оживить тот мир, где мы познакомились. Ну, и оживила, — я подозрительно смотрела на веселящегося мужа, не понимая причины веселья. Может, это стресс от недавних событий?

— Лея, ты поразительна! Решила она! Ха-ха! Решила и сотворила невероятное, то, чего не может быть!

— Отстань! — я надулась. — Так уж получилось. Жаль, что с другими мертвыми мирами так не выйдет, я с ними не настолько связана, да и вряд ли так просто воспроизведу последнее свое волшебство. Ну, хватит хихикать!

Я вырвалась из объятий насмешника, нахмурилась.

— И вообще, у меня там друзья волнуются! Надо еще узнать, все ли с ними в порядке, жив ли Раф и все такое. А еще перед учителем отчитаться. Хотя….А, все равно он мой Учитель, несмотря ни на что!

Даррен поднялся с земли, взял меня за руку.

— Что ж, давай переместимся в какое-то более уютное местечко, пока будем восстанавливать все, что с нами было до катастрофы. Лично у меня в голове такой бардак, что я половины не помню.

— Согласна. Ах, как удобно быть драконом! — я радостно заулыбалась.

— Ну?

— Мне теперь не нужны Врата для путешествий между мирами! — нас подхватила заботливая волна магии, раскрывая серый туннель туда, где должны были находиться Лиза, Кьен и Марко.

До меня дошло, что Серый мир, который я долго посещала в человеческом облике для тренировок в магии, есть не что иное, как Изнанка миров! Внутренняя поверхность Цепи равновесия, которая связывает миры в Паутину! Не удивительно, почему ни одному магу не удалось туда попасть вслед за мной — это под силу только драконам!

Мы с Дарреном оказались на огромной людной площади, спугнув занятую друг другом парочку. Ну вот, мы спасали мир, убивались, а никто этого так и не заметил. Эх, ну и хмыр, мы все равно молодцы! Осторожно убедившись, что друзья живы, мы с Дарреном побежали, ориентируясь на прочную связь, которая была между мной и людьми, не раз помогавшими мне в этом приключении.

Наконец, мы поднялись на второй этаж небольшого отеля, пару секунд задержались на пороге, прислушиваясь к разговорам внутри, затем я решительно толкнула дверь, даже не обратив внимания на то, что она заперта.

Четыре пары напряженных глаз сверлили меня из комнаты: зеленые Лизкины с кровати, карие — Кьена, серые, серьезные — Марко, и светло-зеленые Рафа. Несколько мгновений прошло в молчании, я кашлянула.

— И что, никто так и не обнимет спасительницу миров? Или у меня опять что-то такое появилось на лице? — я судорожно подняла ладони к лицу, ощупывая щеки на предмет обрастания чешуей.

Гостиница грозила рухнуть от ликующих воплей, которые раздались со второго этажа, а мои кости угрожающе хрустели в объятиях друзей.