Юрий Никитин - Ютланд, брат Придона

– Нет, – признался Ютланд.

– Но стараешься?

– Очень, – ответил Ютланд.

Маг кивнул.

– Это даже важнее. Ты ешь, на меня не обращай внимания. В моем возрасте пара яблок в день – хорошо, хотя в молодости я сжирал целого быка за один присест.

Ютланд поднялся и пересел к накрытому столу.

– Спасибо, – сказал он виновато, – я в самом деле проголодался. И я тут немного… опустошу.

– Только не нажирайся, – предупредил чародей. – Не подумай, что жалко, просто по дороге так потрясет и взболтает, что можешь наизнанку вывернуться. А хочешь – ешь вволю, я тебя предупредил. Значит, как я помню, ты хочешь побольше знать о Патуте, несущем Тьму? Ты ешь, ешь!

Ютланд сглотнул ком в горле и кивнул, но маг ждал ответа более добротного, и он прошептал:

– Да. Очень.

– Тогда слушай… И ешь, это я буду говорить, а ты слушай. Твой интерес к Патуте весьма опасен, но, думаю, тебя уже предупреждали не раз.

– Много раз, – подтвердил Ютланд.

– Они правы, – сказал чародей. – Как говорят в народе: не упоминай черта, а то придет. Любое зло слышит, когда говорят о нем… К счастью, Патута слишком огромен и силен, чтобы обращать внимания на речи жалких человечеков о нем, хотя… береженого берегут даже боги! На кого-то может и обратить… В общем, это сейчас Патута – бог подземного мира, таким его знают многие века, даже тысячи лет. Лишь немногие слыхали, что это он был верховным богом всего солнечного мира!

У Ютланда вырвалось невольное:

– Ого!.. Но как…

– Не знаю как, – ответил чародей, – не знаю за что. Может быть, кто-то и скажет тебе, но важно ли это сейчас? В общем, однажды боги собрались вместе и силой свергли Патуту с небес, полностью лишив власти над миром.

Ютланд пробормотал:

– Вообще-то… важно.

Чародей взглянул на него с великим удивлением.

– Почему?

– Не знаю, – ответил Ютланд, – но мне очень хотелось бы знать, за что. Насколько он виновен… если виновен.

Чародей приподнял чуть и опустил плечи, худые и острые, как крылья сидящей птицы.

– Может быть, кто-то из более знающих и скажет тебе чуть больше, чем знаю я. Патуту свергли, но полностью власти лишить не смогли. Он с тех пор не может подняться к ним на небеса, а они не рискуют опуститься в его нынешние владения подземного мира… Это не совсем то, как ты понимаешь, что гордо именуется полной победой над врагом.

Он спросил напряженно:

– А что на земле?

Чародей сдвинул узкими плечами.

– Земля всегда была полем битв… часто невидимых для человека. Но иногда видимых. В общем, земля пока ничейная, но…

Он остановился и осторожно взглянул на Ютланда.

– Что «но»? – потребовал тот.

– Но чаша весов склоняется на сторону Патуты, – ответил мудрец невесело. – Боги после победы стали слишком благодушны, а он кипит местью, вне себя от ярости и готовит смертельный удар! Нам вообще-то лучше быть на стороне довольных богов. Патута слишком гневен, он всю землю может испепелить яростью! Я чувствую в тебе большую силу, хотя ты еще совсем молод. Я скажу тебе, как найти Несущего Тьму…

– Где он? – воскликнул Ютланд.

Маг покачал головой.

– Как я уже сказал, это знает только один…

– Человек?

Маг помедлил перед ответом.

– Нет. Может ли родной брат Патуты быть человеком? Это Бурама Неистовый. Он последовал за братом, но уже на земле они из-за чего-то крупно повздорили. Бурама выступил против старшего брата, и Патута, как я тебе уже сказал, сумел заключить его в Иномирье.

Ютланд стиснул челюсти, возбуждение резко начало падать, он сразу ощутил, что устал, измучен, все еще хочет есть и нуждается в отдыхе.

– И что, – спросил он с безнадежностью, – и ты будешь посылать меня от одного к другому?

Чародей посмотрел на него с сочувствием.

– Так было? Что ж, ты взялся за очень непростое дело. Но все-таки добрался до меня? Это тоже, думаю, было непросто. Я же могу сказать с уверенностью, что только Бурама Неистовый может точно сказать, где сейчас Патута, Приносящий Ужас. Хочешь поискать другие пути – ищи. Буду рад, хоть и очень удивлюсь, если отыщешь.

Ютланд покачал головой.

– Нет, пойду к Бураме. Как туда попасть?

Чародей кивнул на стол.

– Я ожидал от тебя аппетита побольше. Может быть, все-таки жареного гуся? Только на твое усмотрение.

– Рискну, – сказал Ютланд.

Чародей повел ладонями над столом. Блюда с виноградом не исчезли, а раздвинулись, а в центре возник исходящий ароматами жареный гусь, толстый и покрытый нежной коричневой корочкой.

– Когда вернусь, – сказал чародей, – постарайся, чтобы от него остались только косточки!

Он исчез, а Ютланд с облегчением всадил острие ножа в толстое брюхо гуся.

Глава 2

Крематогастер долго не появлялся, за это время Ютланд успел не только сожрать гуся, но мог бы изгрызть в нетерпении еще и сам стол.

Наконец чародей вбежал в комнату, в руках большая малахитовая чаша, со стола сами собой слетели на пол все вещи, освободив место для колдовского ритуала.

Ютланд наблюдал, как он трясущимися руками ссыпал в чашу горсть золотой чешуи.

– Запомни, – сказал Крематогастер торопливо, – в Иномирье ты сможешь находиться очень недолго…

– Сколько?

– Около десяти минут, – ответил Крематогастер.

– Так мало?

– Моя магия не всесильна, – сварливо ответил Крематогастер, – но никто вообще не сумел бы отправить к Бураме, помни!.. Да и не выдержишь сам больше… Если не сгинешь по дороге.

– Хорошо, – сказал Ютланд послушно, – простите, это я от нетерпения. Очень уж долго шел…

– Сейчас замри, – велел Крематогастер, – и не шевелись.

– Уже замер, – шепнул Ютланд, – я все запомнил. Я все сделаю. Мне больше идти некуда!

Зеленый свет, ограниченный краями чаши, ударил в потолок. Там образовался яркий изумрудный круг огня, быстро стал желтым, оранжевым, наконец перетек в неприятно багровый, а уже оттуда наискось ударил свирепым лучом в пол.

Воздух стал горячий, ноздри уловили запах гари. Пол потек безобразными волдырями, там вспыхнул яростный огонь, взметнулся с ревом и ударил в потолок, где растекся, как вода по полу. Из пламени шагнула вперед гигантская фигура в сером бесформенном плаще с таким огромным капюшоном на голове, что вместо лица только тьма.

Неподвижный, с виду ужасающе холодный, хотя по плащу снизу побежали языки пламени и, добравшись до плеч, остались трепещущими оранжевыми язычками, он не двигался и не произносил ни слова.

Ютланд наконец догадался, что первым заговорить вызываемый не может.