Антон Орлов - Пепел Марнейи

– Ему снился. Но я тоже была в этих снах, он рассказывал.

– Он доберется, – отхлебнув чаю, бодро заверила Венуста.

Заподозрив, что ее попросту утешают, Рен отошла, устроилась на траве, обхватив колени и глядя незряче на фиолетово-зеленую в сумерках Ибду.

Вскоре Лиузама перестала безутешно горевать и начала строить планы: она велит своим детям достать побольше золота со дна морского и на эти деньги соберет всех кунотайских беженцев – из своей деревни, из соседних деревень. Нечего им маяться на чужбине, пусть вернутся на родину, отстроятся и заживут, как прежде. А если кто-нибудь опять захочет их травяной край разорить, она против супостатов водяных чудищ поднимет.

– И ты, сестренка, всенепременно к нам в гости приезжай, – говорила она, подсев к угрюмой Ренарне. – Чай, мы с тобой теперь не чужие, породнились через Кеви… Зазря я на тебя собачилась – ни за что ни про что, это ведь подружки парней делят, а не сестры. Дурой была, ты уж прости.

– Да ладно, ничего, – на лице Рен появилась слабая улыбка, словно выплывающая из каких-то темных глубин. – Приеду обязательно. Попрощаться. Если Врата Перехода откроются, я уйду из Сонхи.

– Куда уйдешь-то? – испуганно охнула Лиум. – Дура, что ли? Выдумаешь тоже…

– Я обещала Рису, что мы с ним встретимся в городе Танцующих Огней. Значит, я тоже должна до этого города добраться. Он пойдет туда через Хаос, а я – через миры, я ведь не Созидающая.

– Как встретишь, весточку от меня передавай, – Лиум привычно пригорюнилась, потом наморщила лоб, словно о чем-то напряженно размышляла, и наконец с заговорщическим видом шепнула: – Скажу кое-что по большому секрету, сестренка… Справь себе башмаки белые с черной шнуровкой, на черной подошве в два пальца толщиной, и чтоб на них были узорчаты прорези поверху. Непременно тебе нужна такая обувка!

– Зачем?

– Увидишь, зачем. Пусть это будешь ты.

– Что ты ей за советы даешь? – возмущенно перебила подкравшаяся Венуста. – Ты же не волшебница, а лезешь в высшую магию вероятностей, как не знаю кто, хуже, чем коза в огород!

– А в чем дело-то? – заинтересовалась Ренарна. – И разве будут удобны башмаки с прорезями? В них же песок набьется…

– Речь идет о вероятностях, – уклончиво протянула чародейка, ничего не объясняя. – Всего лишь о вероятностях… И в любом случае башмаки – не главное, лучше забудь о них.

– Теперь я еще больше ничего не понимаю, – хмыкнула Рен.

А Гаян, сидевший по другую сторону тамариска и все эти секреты невольно подслушавший, подумал, что она ведь и в самом деле отправится искать Риса. С нее станется.

Речные жители добыли для них глюзу, достаточно большую, чтобы все поместились, и они поплыли вниз по Ибде.

На душе у Тибора было тоскливо, но тоска была не та, что раньше – более правильная, что ли? И при этом более безнадежная.

Днем он садился на весла и греб до седьмого пота, чтобы хоть на время ее унять, а по ночам, лежа навзничь, высматривал созвездие Кошки: вот она, в северо-восточной части небосвода, по соседству с созвездием Разбитой Кринки.

Однажды к нему подобралась Лиузама, примостилась рядом, посидела молчком, а потом огорошила вопросом:

– Тибор, я тут вот чего надумала, пойдешь к нам в Кунотай княжить?

– Шутишь? Какой из меня князь, я наемный головорез.

– Так то ж не дело! И нешто князья не головорезы, хоть герцога проклятущего возьми… Как соберу наш разбежавшийся народ, князем поставят, кого я скажу, а я думаю, лучше тебя никого не сыскать. Из наших-то, кто выжил, все пуганые, не годятся. А ты небось и сражаться молодых парней научишь, чтоб в другой раз не выкосили, как траву.

– Князья – дворянское сословие, а я по происхождению деревенский мужик, чтобы ты знала.

– А и хорошо, что из мужиков, – не сдалась Лиум. – Мужик своего брата крестьянина скорее поймет. Соглашайся, ладно?

Тибор сперва ухмылялся этой нелепице, но неожиданно поймал себя на том, что предложение кажется ему заманчивым. Теперь, после Риса, возвращаться к прежнему ремеслу не тянуло. Он столько лет работал на смерть, так почему бы хоть под конец не поработать на жизнь? Правда, почему бы и нет?

Потом он закинул руки за голову, опять нашел на иссиня-черном небосводе Кошку и с примесью тоски подумал: «Счастливого пути!» Он ведь только и мог, что пожелать Рису счастливого пути.

Ему представлялось, как сквозь Несотворенный Хаос, сквозь чужие миры и провалы междумирья бежит рыжевато-серый дикий кот с кисточками на ушах – бывший Рис, бывший Хальнор Проклятый Страж, бывший бог-хранитель мира Сонхи – бежит к своему приснившемуся городу, чтобы родиться там человеком, бежит целую вечность, и из-под его лап сыплются серебристые звездные искры.