Роберт Джордан - Память Света

Погибельный огонь её беспокоил. Не столько само его существование или то, что он делал, сколько то, что он был опасен, как ничто другое. И всё же, что там Перрин сказал в Мире Снов? «Это же просто плетение…»

Несправедливо, что Тень обладает доступом к оружию, использование которого расплетает Узор. Как с ним бороться? Что ему противопоставить?

— Но это не единственная причина, по которой мы позвали тебя, Эгвейн ал’Вир, — сказала Мелэйн. — Ты заметила изменения в Мире Снов?

Эгвейн кивнула:

— Здесь буря усиливается.

— Мы больше не будем часто наведываться сюда, — сказала Эмис. — Мы приняли решение. И, несмотря на наше недовольство действиями Кар’а’карна, он действительно готовит армии к походу. Уже совсем скоро мы выступим вместе с ним против твердыни Тени.

Эгвейн медленно кивнула:

— Значит, началось.

— Я горжусь тобой, девочка, — сказала Эмис. В её глазах — в глазах твёрдой, словно скалы, Эмис — стояли слёзы. Хранительницы поднялись, и Эгвейн по очереди обнялась с каждой из них.

— Да осияет вас Свет, Эмис, Мелэйн, Бэйр, — произнесла Эгвейн. — Передайте остальным, что я их люблю.

— Передадим, Эгвейн ал’Вир, — ответила Бэйр. — Да обретёшь ты воду и прохладу, отныне и вовек.

Одна за другой они исчезли из Тира. Эгвейн глубоко вздохнула, посмотрев вверх. Здание стонало, словно корабль в бурю. Даже сама скала вокруг неё, казалось, шевелилась.

Эгвейн нравилось это место — не Твердыня, а Тел’аран’риод. Мир Снов так многому научил её. Но, готовясь шагнуть прочь, она знала, что Тел’аран’риод опасен, словно река с коварным течением. Он может быть хорошо знаком и любим, но ей нельзя рисковать в нём собой. Особенно, когда она нужна Белой Башне.

— Прощай и ты, старый друг, — произнесла Эгвейн вслух. — До новых снов.

Она позволила себе проснуться.

Подле кровати, как обычно, дежурил Гавин. Они снова находились в Белой Башне, в комнате рядом с её кабинетом. Эгвейн была полностью одета. Вечер ещё не наступил, но просьбу Хранительниц Мудрости оставлять без внимания не стоило.

— Он уже тут, — тихо произнёс Гавин, покосившись на дверь в кабинет.

— Тогда давай с ним встретимся, — ответила Эгвейн. Она приготовилась, встала и расправила юбку, затем кивнула Гавину, и они вышли навстречу Дракону Возрождённому.

Ранд улыбнулся, увидев её. Он ждал в обществе двух Дев, которых она не знала.

— К чему всё это? — устало спросила Эгвейн. — Будешь убеждать меня разбить печати?

— Ты стала циничной, — отметил Ранд.

— В последние два раза, что мы встречались, ты открыто пытался меня разозлить, — отметила Эгвейн. — Разве мне не следует и теперь опасаться того же?

— Я не пытаюсь тебя разозлить, — ответил Ранд. — Взгляни-ка. — Он вытащил что-то из кармана. Это была лента для волос. Он протянул её Эгвейн. — Ты всегда так ждала, когда сможешь заплетать косу.

— Значит, теперь ты намекаешь, что я ещё ребёнок? — раздражённо спросила Эгвейн. Гавин успокаивающе положил руку ей на плечо.

— Что? Нет! — Ранд вздохнул. — Свет, Эгвейн. Я хочу подарить тебе что-нибудь в знак примирения. Ты для меня словно сестра. У меня никогда не было братьев или сестёр. Во всяком случае, тот единственный, что есть, обо мне не знает. У меня есть только ты. Пожалуйста. Я не пытаюсь тебя рассердить.

На мгновение он, как в далёком прошлом, показался простодушным, искренним пареньком. Эгвейн позволила своему недовольству растаять.

— Ранд, я очень занята. Мы заняты. Сейчас не время для подобных вещей. Твои войска теряют терпение.

— Их время скоро придёт, — посерьёзнев, сказал Ранд. — Ещё до того, как всё кончится, они зададутся вопросом, почему были столь нетерпеливы, и станут с теплотой вспоминать эти безмятежные дни ожидания. — Он всё ещё держал ленту в руке, стиснув её в кулаке. — Просто я… я не хотел отправляться в свой последний бой, оставив между нами только неоконченный спор, даже столь важный.

— О, Ранд, — произнесла Эгвейн. Она шагнула вперёд, взяла ленту и заключила его в объятья. Свет, хоть с ним в последнее время и было нелегко, но, в конце концов, то же самое она порой могла сказать и о своих родителях. — Я на твоей стороне. Это не значит, что я сделаю с печатями то, что ты хочешь, но я действительно на твоей стороне. — Эгвейн отпустила Ранда. Она не расплачется. Даже если кажется, что они прощаются навсегда.

— Постой-ка, — вмешался Гавин. — У тебя что, есть брат или сестра?

— Я сын Тигрейн, — ответил Ранд, пожав плечами. — Родился после того, как она ушла в Пустыню и стала Девой.

Гавин выглядел ошарашенным, но Эгвейн знала о матери Ранда уже давным-давно.

— Ты — брат Галада? — уточнил Гавин.

— Мы братья по матери, — объяснил Ранд. — Правда, для Белоплащника это, скорее всего, мало что значит. Его отцом, как и твоим, был Тарингейл, а моим — айилец.

— Думаю, Галад тебя удивит, — тихо произнёс Гавин. — Но ведь Илэйн…

— Не буду пересказывать тебе историю твоей собственной семьи, но мы с Илэйн не кровные родственники, — Ранд повернулся к Эгвейн. — Могу я на них взглянуть? На печати. Прежде чем отправиться в Шайол Гул, я хочу ещё раз на них взглянуть. Обещаю, что ничего с ними не сделаю.

Она неохотно вынула их из кошеля на поясе, где обычно носила. Всё ещё не оправившийся от потрясения Гавин отошёл к окну и открыл его настежь, впуская в комнату свет. Белая Башня по-прежнему казалась… безмолвной. Войска её покинули, её хозяева ушли на войну.

Эгвейн развернула первую печать и протянула её Ранду. Она не отдаст их ему все сразу. Просто на всякий случай. Она ему верит, ведь, в конце концов, это же Ранд, но… просто на всякий случай.

Ранд взял печать и уставился на неё, словно выискивая в изгибающейся линии мудрость.

— Я их создал, — прошептал он. — Создал их нерушимыми. Но едва создав, уже знал, что когда-нибудь они всё-таки падут. Всё, чего он касается, разрушается рано или поздно.

Эгвейн бережно взяла вторую печать. Не хватало ещё случайно её разбить. Она хранила их замотанными в ткань, в кошеле, специально набитом тряпицами, и всё равно боялась случайно разбить, нося с собой, хотя Морейн говорила, что именно Эгвейн их и разобьёт.

Она понимала, что всё это глупости, но прочтённые пророчества и слова Морейн… Что ж, если на самом деле наступит момент разбить печати, то они должны быть под рукой. И поэтому она носила их с собой, носила потенциальную гибель мира.

Внезапно Ранд побелел как полотно.

— Эгвейн, — произнёс он. — Меня это не одурачит.